– Где раненый-то? – спросил Фёдор.

– Его сейчас принесут, – сказал Игорь.

– Покорми гостей, Арина! – попросил хозяин старуху и обратился к гостям:

– А вы присаживайтесь за стол.

Хозяйка стала греметь кастрюлями за стеной, где располагалась кухня, а старик сел напротив Павла и внимательно посмотрел ему в глаза. Павел выдержал этот взгляд.

– Фёдор, – перестав глядеть гостю в глаза, представился старик.

– Павел, – ответил гость.

– Откуда родом будешь?

– Я москвич.

– Ясно, – проговорил Фёдор, но что именно ему было ясно, Павел не понял.

Бородачи внесли Анатолия в избу и положили его на кровать.

– Фёдор Петрович, мужик-то, похоже, собрался помирать. Спасать его надо! – забеспокоился один из бородатых мужиков.

– Пасечника уже ищут. Его недавно видели возле мастерских. Успеет ли он? – спросил второй бородач.

– Успеет. А вы ступайте. Раненому вы не поможете, а Родиону только мешать будете, – сказал старик.

Бородачи ушли, а вскоре в комнату зашла Фотиния.

– Пасечника уже позвали. Родион скоро сюда придёт, – сообщила девушка, мельком взглянув на Павла большими голубыми глазами.

– А где живёт пасечник? – поинтересовался Павел.

– В центре острова. Там у него пасека.

– Как быстро его известили, а я слышал, что у вас тут мобильников нет, – удивился Павел.

– У нас тут своя почта работает. Голуби быстро летают. Фотиния на пасеку голубя отправила с запиской, – объяснил старик.

– А вы сами здесь давно живёте? – поинтересовался Павел. – Вроде как говорите вы по-городскому.

– Угадал. Я не из коренных обитателей Звон-острова. Да и большинство из старожилов уже по-старому не говорят. А я со своей женой Ариной сюда тридцать пять лет назад перебрался. Вот и Фотинию здесь родили, – хозяин кивнул на смутившуюся и зардевшуюся девушку.

– Гляжу, у тебя, дед, красивая дочь. Только вот имя у неё странное, старинное, – сказал Павел.

– По святцам так вышло, – сказал Фёдор и попросил дочь:

– Фотиния, выйди ненадолго. Мне с гостем нужно поговорить. Да и при лечении раненого тебе здесь находиться необязательно.

Как только Фотиния вышла из комнаты, хозяин набросился на Павла:

– Какой я тебе дед?! Мне ещё нет пятидесяти лет.

– Простите, – сказал Павел.

– Да, видно старит меня борода. Пора мне её сбрить. Это у нас отец Савелий придумал, чтобы мы бороды не брили. Отец Савелий строгий, – сказал Фёдор. – Говорят, давным-давно он в глаза стал осуждать своего церковного начальника за то, что тот ездит на дорогом импортном автомобиле. Да и денежки приходские пустил на строительство своего загородного дома с золотыми люстрами и с бассейном.

– Эка невидаль! Да у нас так многие чиновники поступают, – махнул рукой Павел.

– А священник – это не чиновник, мил человек! Он духовное лицо. Люди смотрят, как он живёт – добродетельно или нет. Оттого в городах и сёлах многих у нас бардак и творится, что многие истинную веру утратили, в церковь только для вида ходят и свечки ставят так, чтобы их другие прихожане заметили – мол, и они – как все, значит, в Бога веруют, как положено. Изредка к нам приходят новые люди и рассказывают, что мало что меняется в лучшую сторону на Большой Земле.

– Я считаю, что вера в Бога должна быть в душе человека.

– Так в этом никто и не сомневается. Вот представится у тебя возможность – поговоришь на эту тему с отцом Савелием. Он тебя наставит на путь истинный и подлечит. Вид у тебя, гляжу, нездоровый, – заметил Фёдор и спросил:

– Как же вы в наших краях очутились?

– Летели на самолёте, который потерпел крушение. Мы выжили. Потом вышли к избушке на берегу Уклейки, а там нас Игорь подобрал, – рассказал Павел.

– Я вовремя подоспел. Его друга – Анатолия сильно рысь порвала, – сказал Игорь.

– К нам всякие люди попадают – и больные, и здоровые, и добрые, и не очень. Вот, например, километрах в восьмидесяти от нашего острова три человека выжили после падения легкомоторного самолёта. Случайно они вышли к Светлому озеру. Мы их к себе жить взяли. А иные люди сюда намеренно приходят, чтобы обосноваться на Звон-острове. У нас есть друзья в городах, которые помогают таким людям.

– Здорово, мужики! Где раненый? – раздался громкий голос.

Павел оглянулся. В дверях стоял могучий широкоплечий седобородый мужик в синей рубахе, подпоясанной красным широким кушаком, и в белых штанах. В правой руке он держал холщовую сумку.

– Здорово, Родион! – приветствовал его хозяин.

– Здравствуйте! – сказал Павел, удивившись росту и стати пасечника, которому, судя по количеству морщин на лице, было много лет.

Родион посмотрел на Павла и сказал:

– Гляжу, ты вроде не раненый, но болеешь. Бледный ты и хлипкий. Тебя надо подлечить.

– Ты сначала Анатолию помоги. Ему сейчас хуже, чем Павлу. Без сознания он. Помирает, – сказал Фёдор и кивнул на кровать, где лежал Анатолий.

– Какой он толстый! – удивился Родион. – Вы решили меня удивить? Ну и гости к вам пожаловали – один тощий, как жердь, а другой жирный, словно кабан.

Пасечник подошёл к кровати, на которой лежал Анатолий и, мгновенно сменив шутливый тон на серьёзный, поинтересовался:

– Кто его так?

– Рысь, – ответил Павел.

Родион пододвинул табуретку к кровати, на которой лежал раненый, извлёк из своей сумки вату, бинты, острый нож, иглу, суровые нитки, бутылку с завинчивающейся пробкой, баночки с завинчивающимися крышками, наполненные тёмно-коричневыми жидкостями и мазями. Всё это пасечник разложил на чистом полотенце, которое хозяин постелил на стол. Родион открыл бутылку, смочил ватку спиртом и тщательно протёр ладони. Потом он снял с плеча раненого окровавленную тряпицу, промыл рану и стал её зашивать. Когда лекарь уже заканчивал работу, Анатолий застонал и приоткрыл глаза.

– У вас есть антибиотики? – поинтересовался Павел.

– Антибиотиков нет. Но у меня есть кое-что лучше, – уверил Родион.

Он порылся в сумке и вытащил банку, наполненную тёмной массой. Пасечник откупорил крышку и смазал тёмно-коричневым веществом рану Анатолия.

– Это прополис, – пояснил Родион.

Потом пасечник высыпал из другой банки себе на ладонь мелкие гранулы.

– А это – перга. Ему надо съесть несколько этих крупинок. Помогите мне – приподнимите ему голову, – попросил пасечник.

Павел поднял голову Анатолию. Тот снова приоткрыл глаза и разжал губы. Родион положил ему в рот несколько крупинок перги, а Фёдор протянул раненому стакан с водой. Анатолий сделал несколько глотков. Затем пасечник дал ему отвар из целебных трав и перебинтовал рану. Анатолий прикрыл веки и уснул.

– Он поправится, – уверил Родион. – Главное, чтобы спал жар. Сейчас у него высокая температура.

– Уже вечереет. Поедим, и надо спать ложиться, – сказал Фёдор. – Сейчас Арина щи принесёт. Угостим гостей. Супруга моя наваристые щи готовит.

– Спасибо, но у меня много дел, – сказал Игорь и вышел.

– Оставайся Родион! – попросил Фёдор.

– Нет. Пожалуй, и я пойду. Дел на пасеке много, – сказал пасечник, складывая в сумку свои вещи.

– А пчёлы не болеют? Не гибнут? Не набрасываются на людей? – заинтересовался Павел.

– Иногда болеют, однако ни на кого не набрасываются и не погибают, – ответил пасечник. – Как обычно, клещ их досаждает. Дымом его вывожу. Пчёлки после выздоравливают. В общем, ничего серьёзного с пчёлами не бывает. А вот ты сам болеешь серьёзно. Вид у тебя неважный.

– Болезнь у меня неизлечимая – рак, – сказал Павел и содрогнулся, словно получил удар током от произнесённого им же самим страшного слова.

– Не произноси это слово! Я тебе скажу: не бывает неизлечимых болезней. Бывают неизлечимые люди. Не захочешь лечиться – не вылечишься, – сказал Родион.

– Так ты этим нашим гостем и займись завтра, – попросил Фёдор.

– Отчего же не заняться? Завтра отведи его ко мне на пасеку. Вижу, что тяжело болеет мужик. Весь высох! Но полечить надо. И эту страшную болезнь можно победить.