– Амбросова, тоже плавки забыла? – с ехидцей поинтересовалась математичка.

– Мне вдруг поплохело, я могу сходить в медпункт?

– Что-то ты зачастила в медпункт.

Лина драматично схватилась за рот и покачнулась вперед.

– Поторопись тогда уже, – нервно попросила учительница.

Лина захлопнула дверь и побежала вниз по лестнице. Она быстро добралась до раздевалки бассейна и распахнула дверь. Как и ожидалось, Таня сиротливо пристроилась на скамейке. На ней не было ничего, кроме полотенца. Она уже не плакала, но её глаза всё еще оставались красными. Здесь она провела в одиночестве несколько часов.

– Я дам тебе свою форму, – без предисловий сказала Лина.

Таня недоверчиво на неё покосилась. Лина размашистом шагом достигла своего шкафчика и вынула сумку. На дне сумки лежали ее штаны-дутики и футболка «Арсенал».

– Держи, – сказала она, протягивая ей одежду. Таня не шелохнулась.

– Знаю, что это Ксю с Алисой устроили. Услышала их случайно. Я здесь, чтобы помочь тебе, – уточнила Лина.

– Правда? – спросила Таня нерешительно.

– Да, я просто хочу помочь.

Таня хохотнула, потом зашлась смехом.

– Ты же никогда никому не помогаешь. Что с тобой случилось?

Лина почесала затылок. В голосе Тани чувствовалось презрение, и она имела на это полное право. Это далеко не первый раз, когда над Таней издевались. Лина никогда не помогала ей, кроме этого дня, и она вспомнила почему.

– Никто не узнает, что я помогла тебе, если ты сейчас же пойдешь домой. Я пойду первой, чтобы никто не увидел нас вместе, – слово в слово повторила она слова Лианы из прошлого.

Таня перестала смеяться и вырвала ее форму из рук.

– Понятно.

– Ладно, – добавила Лина и двинулась на выход. Вот ее истинная сущность. Вот какой она человек. Лина дошла до своего класса и остановилась. Она крепко призадумалась о том, правильно ли поступила? Не могла ли она сказать Тане другие слова? Ответ на этот вопрос заставил ее вздрогнуть. Лиана никогда не искала сложных путей, шаг за шагом прокладывая путь к своей цели, цинично отгораживаясь от тех, кто нуждался в ней. Она думала, что шла верным путем. Но даже эта хвалёная стратегия не спасла ее от вероломного удара ножом, который в одно мгновение поставил точку в ее жизни. Может, она ошибалась все это время? Лина сомневалась. Но как она могла изменить прошлое, если себя изменить не в силах? Лина решила вернуться обратно. Она ускорила шаг, но успела заметить на лестнице завучиху, поднимавшуюся к ней навстречу. Лине пришлось спрятаться за столбом, пока завуч неторопливо патрулировала школу. Когда она скрылась на четвертом этаже, Лина кинулась вниз в надежде, что Таня еще не ушла.

– Таня, я…, – осеклась Лина, влетев в раздевалку, которая оказалась пуста.

Лина расстроенно рухнула на скамейку.

– Что же я делаю, – горько усмехнулась она.

В раздевалке бассейна было совсем тихо, за исключением падающих капель, которые собрались на потолке в душевой. Пар от душа еще не осел и сквозь него прорвался хлопок закрывающейся двери. Он пронесся в клубах пара и достиг ушей Лины.

Лина подскочила на ноги от неожиданности. Она была уверена, что находится здесь одна.

– Кто здесь?! – спросила она, пройдя в душевую.

Шлепая туфлями по лужам, она вышла к бассейну. Он был осушен и поэтому ее не удивило, что разделительные шнуры лежали рядом с бассейном. В противоположном конце бассейна виднелась дверь.

– Слинял, – бросила Лина, догадываясь, что нарушитель спокойствия уже покинул помещение.

– Испугал до чертиков, – буркнула она, и ее взгляд случайно опустился на дно бассейна.

Воздух пронзил леденящий душу крик. Ее собственный. Лина наблюдала с высоты шести метров истерзанное тело красивой женщины, которое лежало на белом кафеле в собственной крови. Оно застыло в неестественной позе. Лина узнала учительницу сразу, ведь они разминулись всего несколько уроков назад. Глаза Жанны неподвижно уставились на желтый потолок с флуоресцентными лампами. Красный костюм на ней был ярче багряной крови, растекающейся по квадратным плитам и подбирающейся в водосток. Жанна Дмитриевна стала бездыханной сломанной куклой, источающей саму смерть. Лина видела смерть и раньше, она часто писала о ней и даже пережила ее, но, несмотря на это, не могла с ней примириться, относиться к ней хладнокровно. Лицо ее не изменилось, просто слезы, одна за другой, покатились вниз по щекам. Она стояла и тихо плакала.

– Простите, – прошептала она, стараясь оторвать от учительницы взгляд, – простите.

Сомнений теперь совсем не осталось. Жанну убили, и этот неизвестный скрылся за дверью. Лина утерла рукавом блузки слезы и, нетвердо ступая, подошла к двери. Она, пренебрегая безопасностью, рванула ее на себя. Внутри оказался пустой чулан, сплошь заставленный швабрами, ведрами и всякой прочей утварью. Лина перешагнула через опрокинутую швабру, преградившую путь к выходу, ведущему на улицу. Солнце ударило в глаза. Лина, щурясь, спустилась по лестнице вниз и заметила бегающих на площадке учеников. С футбольного поля раздавались задорные крики и смех. Стоял обычный осенний день. Лину начало трясти крупной дрожью.

– Лина! – окликнул ее учитель физкультуры. Он выглядел взъерошенным, будто только что разгружал поезда. – Ты почему не на уроке?

Лина бросила на него взгляд, полный боли и отчаяния. Дрожь уступила место непреодолимой слабости.

– Ты какая-то бледная. Расскажи, что случилось? – спросил он взволнованно. Она услышала его голос в отдалении, глухо и неразборчиво, хотя он стоял напротив нее.

– Там…, – ответила Лина тихим угасающим голосом и потеряла сознание.

Лина оказалась в пустоте. Она сидела на гладкой поверхности ничего. Оно не имело ни цвета, ни запаха, ни рельефа, ни звука. Все в этом месте отражало ее собственное лицо. Она смотрела тысячью глаз на саму себя.

– Я ничего этого не хотела, – сказала она и отражения повторили. Невыносимый гул ее голосов заставил заткнуть уши, но она все равно продолжала слушать. Среди тысячи голосов она расслышала едва различимый крик:

– Хотела! Хотела, хотела, хотела…!

Лина вскочила на кушетке. Она оказалась в кабинете медпункта. Медсестра строчила в карточке, сгорбившись над столом.

– Здравствуйте, – сказала Лина, обращая на себя внимание.

Медсестра подняла голову от писанины. Только сейчас Лина заметила, что, несмотря на толстые очки, сутулость и большую бородавку на лице, она выглядела совсем юной, будто вчера закончила колледж.

– Ты проснулась! Только не вставай резко, – суматошно затараторила она, – больница отправила только одну карету скорой помощи, поэтому мы не сразу сможем доставить тебя в больницу.

– В больницу? Зачем? Кого увезли на скорой?

– Деточка моя, ты пока подожди свою маму. Она за тобой скоро приедет, – добавила медсестра, спохватившись, что сболтнула лишнего.

– Меня нельзя никуда везти, – запротестовала Лина.

– Тихо, спокойно, – попыталась урезонить ее медсестра.

– Я могу вернуться в класс?

– Уроки уже закончились…

– Лина! – охнула появившаяся на пороге медпункта мать. Она кинулась к дочери, оставив сумки на полу, и обняла её.

– Мама! – вскрикнула Лина, прижимаясь к ней.

– Учитель физкультуры позвонил мне на работу и сказал, что ты потеряла сознание, – произнесла она, обнимая ее крепче.

– Он больше ничего не говорил? – спросила Лина, отстранившись от матери.

– Здесь такой переполох творится, сказали, что кто-то умер. Я уж подумала…, – всхлипнула она, целуя ее затылок, – все хорошо, главное, что ты в порядке. Спасибо Петру Васильевичу, он нашел тебя на школьном дворе. Но что ты там делала?

– Я не помню, – не найдя лучшего объяснения, сказала Лина, – не плачь.

– Хорошо, – сказав это, ее мама громко высморкалась в тряпичный платок, – мы сейчас поедем в больницу, и доктор тебя осмотрит.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».