– Через стекло.

– И всё-таки…

– Ладно, – подвела итог Ирина, зарываясь в свои бумажки. – Идёте – и точка. Не переживай, я по пятам вам пущу прикрытие. А сегодня можешь быть свободен. Только, будь добр, принеси кофе, а? И ей завтра не вздумай покупать мороженое.

Я покосился на Ирину.

– Намекаешь на что-то?

– Дни тёплые стоят… На улице нельзя отследить реакцию её организма, мороженого мы ей ещё не давали. А что?.. Что ты такое подумал?

– Я подумал, – резко, чтобы скрыть смущение, бросил я, – что ей понадобится более приличная одежда для прогулки по улице. Иначе все будут пялиться, они а начнёт нервничать ещё больше.

– О… Возможно. Позаботься об этом, ладно? Расплатишься потом с общего счёта…

***

Спустя три недели с начала активной фазы Алина бодрствовала уже по шесть-семь часов в сутки. Всё это время я проводил с ней, и пока это укладывалось в рамки рабочего дня. Но, с опаской думал я, скоро мне придётся проводить с ней восемь, девять, десять часов, и скрывать всё от Русланы станет куда сложнее. Конечно, я мог бы просто объяснить ей, что подписал NDA2, но тогда пришлось бы оправдываться, почему я не сказал ей это с самого начала…

Я подумаю об этом завтра3, как говорила ветреная безбашенная Скарлетт. Ну а сегодня придётся выкроить часок для того, чтобы прибарахлиться.

…Я выбрал Алине самые обычные джинсы, трикотажный свитер и ветровку – к концу сентября погода по-прежнему держалась солнечная, но чувствовалось: вот-вот задует. Уже на выходе я вспомнил про обувь и взял ещё кеды – какие-то очень модные, консультант сказала, самый писк у подростков и молодёжи.

«И молодёжи». Интересно, меня ещё можно причислить к молодым, или я уже окончательно стал старым пыльным дядькой-учёным? Ну ничего. Женюсь – буду, по крайней мере, молодожён.

В отделе галантереи и всяких украшений я захватил из лотка белую пластмассовую расчёску и упаковку резинок. А потом на меня напал странный азарт, который, должно быть, посещает шопоголиков. Я побросал в маленькую смешную корзину блеск для губ, ещё одну расчёску-массажёр, какие-то заколки, перламутрово-зелёный краб, какие-то яркие браслеты и уж совсем непонятные прозрачные кубики размером с орех, в которых сверкали и переливались блёстки. Хорошо, когда платишь не ты…

Уже на кассе я присовокупил к горке подарков маленький флакончик духов – для Русланы, конечно. Потом ещё заглянул в продуктовый и взял большую пачку мороженого. Уж покупать его Русе мне никто не запретит.

***

Утром на следующий день я снова шёл в институт, гружёный, как пони. С вечера я спрятал покупки в шкаф, в ящик с зимними вещами, а утром, убедившись, что Руслана сладко спит, вытащил большой белый пакет в прихожую. Наскоро позавтракал и, оставив красиво упакованные духи на её туалетном столике, отправился к Алине.

Я планировал начать с письма – мы с ней как раз разобрались с одной и двумя «н» в причастиях и отглагольных прилагательных, я хотел проверить, насколько хорошо она справится с каверзными случаями. Это должно было настроить Алину на привычный лад. О том, что сегодня мы отправимся на прогулку, я планировал сказать в обед – после еды она всегда приходила в то ласковое, слегка рассеянное настроение, в котором пребывала в самом начале нашего знакомства.

Она привычно вскочила с кресла мне навстречу. В лабораторию, где мы проводили большую часть времени, принесли два кресла и широкий стол с ящичками – это сделало комнату чуть уютней, но, на мой вкус, тут по-прежнему слишком отдавало больницей.

Книжка, которую Алина читала, соскользнула у ней с колен и тяжёлой пёстрой птицей плюхнулась на пол.

– Ой. Простите, – сконфузилась она, садясь на корточки и подбирая книгу. – Здраст-вуйте, Игорь Вален-тинович!

Длинные слова всё ещё не давались ей на одном вдохе, но в остальном речь было почти не отличить от нормальной.

– Привет. Как продвигаются дела с «Незнайкой»4?

Мы уже прочитали «Винни-Пуха»5, разобрались с «Денискиными рассказами»6 и одолели «Умную собачку Соню»7. Наблюдать за Алиной во время чтения было уморительно, любопытно, а иногда – почти страшно: она интерпретировала истории по-своему, видела всё под каким-то совершенно неожиданным для меня углом. Вчера я принёс ей «Незнайку на Луне», и теперь с нетерпением ждал оценки прочитанного. Скорость чтения у моей ученицы была потрясающая.

– Очень грустная история, – мрачно констатировала Алина. – Незнайка и Пончик – прототипы всех, кто попадает в нестандартные условия. Кто-то приспосабливается, а кто-то опускается на дно. Игорь Валентинович, а у вас дома есть «Незнайка в Солнечном городе»8? Эта книга упоминается в статье, я бы хотела её прочесть…

– В какой статье?

Алина вытащила из-под задней обложки «Незнайки» сложенный вдвое лист. Я узнал распечатку с Пикабу9, которую делал когда-то для Русланы. Видимо, она прочитала и засунула в книжку, а я не заметил, когда оставлял «Незнайку» Алине…

– А ещё там есть слова – утопия и антиутопия. Что это значит?

Мда. Кажется, пора нести ей Айн Рэнд, Оруэлла и Хаксли10, «Винни-Пуха» девочка переросла.

– Антиутопия… Как бы тебе попроще объяснить…

– Не надо попроще. Объясняйте, как объясняется.

Я усмехнулся.

– Алин, если объяснять как объясняется, я сам не пойму и тебя запутаю. Скажем так: антиутопия – выдуманная история о негативном будущем.

– Почему тогда «Незнайку» называют антиутопией? Это ведь сказочный мир, я правильно поняла?

– Кажется, мне требуется более точное определение слова «антиутопия», – пробормотал я, роясь в карманах в поисках телефона. – Сейчас… Так. Давай посмотрим…

Я зашёл в браузер и вбил «антиутопия Незнайка». Быстро пробежал глазами первые результаты выдачи, щёлкнул на один из них. Пока страница загружалась, я поднял взгляд на Алину. Она стояла как вкопанная, глядя на телефон расширившимся глазами.

– Что это?

– А. Ой. Ты не знаешь?.. Это телефон. Такой инструмент, чтобы общаться.

– Но ведь мы с вами общаемся без него?..

– Общаться на расстоянии.

– А… Как это? То есть вы можете по… протелефонить кому-то, кого нет рядом?

– Ну да. Только не протелефонить, а позвонить.

– И кому вы звоните сейчас? – жадно спросила она, не отрывая взгляд от экрана.

– Сейчас я не звоню. Сейчас я зашёл в интернет, чтобы посмотреть, что значит антиутопия.

– Вы никуда сейчас не заходили, – растерянно и сердито возразила Алина. – И называть лабораторию интернатом – не слишком приемлемо…

– Алин!

Мне хотелось рассмеяться, но она выглядела раздосадованной, готовой расплакаться. Я положил телефон на стол и примирительно выставил перед собой ладони.

– «Войти в интернет» – это такое выражение. Значит, включить интернет. Интернет – не интернат. Это глобальная сеть… Как бы энциклопедия обо всём-всём-всём. Её можно открыть в телефоне.

– А… – выдавила Алина, но по лицу было ясно: то ли не поняла, то ли не поверила. Страница загрузилась, я прочитал ей определение антиутопии, но, кажется, её мысли уже унеслись куда дальше.

– Да, да, спасибо… Игорь Вален-тинович, то есть интернет – это тоже как вы, как учитель, только в телефоне?

– Ну… с какой-то стороны…

– А вы можете сейчас узнать, что такое синтетика, гормоны и олигофрения? – с надеждой спросила она.

Я вздрогнул. Стараясь не выдать себя, кивнул.

– Да, давай посмотрим. Только не всё сразу, это сложные термины. А откуда ты их знаешь?..