После пятой рюмки горячительного, побагровевшее лицо полковника Джера, сигнализировало о злой обиде поднимавшейся со дна его личности, готовой выплеснуться наружу в словах и поступках.

– А ты, Тоон, наверное рад повышению?

– Зря ты так. Просто всё оказывается гораздо серьезнее, чем мы думали. Эта, как ты выразился, штуковина, "Транспортатор", способен целую солнечную систему мгновенно переместить из одной точки в другую – на любое расстояние. Представь, приближается вражеский флот, ты нажимаешь кнопку и все враги со всей своей супер техникой и прогрессивным вооружением отправляются в невозвратное путешествие по бесконечности, попросту, исчезают. Мало того, этот прибор и машина времени, и  ключ к  параллельным мирам.

– Вражеский флот? Откуда ему взяться? Нам две тысячи лет уже не с кем воевать! Стюард, будь любезен, еще бутылку и рюмку! Тоон, выпьешь со мной?

– Не воюем потому, что практически всех пересажали или выслали за пределы цивилизации. Ты в курсе, что оппозиция поддерживает связь с "потусторонними"? Кто знает на что они пойдут, завладев таким оружием. К тому же, эта вещь уже была украдена и кому-то переправлялась.

– Спрашивается, зачем такое изобретать? Всем умникам лоботомия вне очереди! Выпьешь?!

– Нет, дружище, в другой раз. Ты отдыхай, а я на мостик. Ожидаются экстраординарные распоряжения. Кажется во Вселенной объявят чрезвычайное положение. – неся на лице печать нешуточной озабоченности новый капитан покинул заведение.

–Разжалуют и сошлют. К оракулу не ходи! – горестно заключил уже «готовенький»  Джер.

-А что плохого в том, что он так быстро растет? Если не вспоминать, что ему всего три месяца, то  вполне нормальный семи – восьмилетний мальчик? – спросила женщина обнимавшего ее мужчину. Они сидели вдвоем на крылечке, наблюдая, как немного поодаль Ромка огромным отцовским ножом что-то вырезал из куска сухого дерева.

–Нормальный не то слово. Глянь-ка. – мужчина кивнул в сторону приемного сына. – Он так управляется с клинком, взрослый бы позавидовал! А ты видела, что он вчера выстругал?! Подожди, я сейчас принесу…

Мужчина сходил туда обратно в сарай. В руках он держал что-то непонятное, но очень изящное.

–Что это?

–Сказал, что  корабль. А я ему говорю, что таких кораблей не бывает, а если бы и были, то плавать они не смогут. Сразу утонут, потому что нет бортов. И знаешь, что он ответил?

–Откуда же я знаю.

–Что этот корабль не плавает, а летает!

–Слышала я от бабушки про летающие лодки и про людей со звезд.

–Да. И что мы правнуки пришельцев! – рассмеялся мужчина. – Но как Ромка до такого додумался?! Летающий корабль, надо же! Ты же не рассказывала ему эти сказки?

–Нет.

–И я нет.

–Душа не на месте, а если он весь год будет так расти? А что люди скажут? – переключилась женщина на беспокоящую ее больше всего тему.

–Какие люди? – удивился мужчина.

–Да хоть какие. Узнают же когда-нибудь. Приходить станут, допытываться: кто, да что, да почему. А он повзрослеет на глазах, да еще, не дай бог, состарится раньше нас. Надо к бабуле…

–Вот и хорошо, что сама сказала. Завтра же начнем собираться. Через три дня поедем.

–А скотина как же?

–Отгоню в Городище, продам. Запасы есть. Охотиться буду. Как-нибудь проживем зиму…

В силу реального, психологического возраста Карром еще не научился состраданию, однако будучи старрианцем, имеющим от рождения  развитые душевные сенсоры, конечно же  замечал переживания этих добрых людей и был благодарен им:

–Но я не могу быть их сыном, не могу сказать им  "мам", "пап". У меня есть и мама, и папа. Далековато отсюда, но есть.

Старрианцы не делилась по национальностям. Это был один народ, живущий в едином культурологическом пространстве. С одинаковыми внешними признаками. К тому же население маленькой, затерянной в космосе планеты не знало ни войн, ни времени. Смена дня и ночи была заходом более яркого светила и восходом менее интенсивного, меньшего размером. Иногда звезды, напоминая взявшихся за руки влюбленных, путешествовали по старрианскому небосводу вместе. Дни двойных звезд считались праздничными и бурно отмечались, а в следующие за ними  темные ночи обитатели Старры, оказавшиеся  в ее тени, словно обесточивались, все благодарно отсыпались, ну или почти все…

Собственно, в философских кулуарах время существовало, как понятие, но в быту оставалось не востребовано и практически не использовалось. Образно говоря,  старрианцы  жили  бесконечно долго. Супруги, вырастившие детей, расставались и найдя более молодых партнеров, омолаживались и заново обзаводились потомством, или не обзаводились, в зависимости от желания, но категорично проживали дополнительную порцию лет.

И пол за одну такую "вечную" жизнь мог несколько раз  поменяться в ту или иную сторону. Но и не обязательно. Подобное происходило не со всеми или всего один раз – осмысленно. А если человек родился мужчиной и созревая принял себя таким, и решил во что бы то ни стало оставаться собой до конца своих дней то, перемена ему  не требовалась, то же касательно женщин.

Правда, в особо продвинутых, по части интеллектуальности кругах, бытовало мнение, что для полноценного развития и достижения просветления каждый должен попробовать себя в качестве противоположности. Не возводились в культ и родственные связи. Ведь согласитесь, курьезно выглядит обращение "Ма" к какому-нибудь прыщавому юнцу с соответствующим возрасту поведением.

Помнят ли они свои "прошлые жизни"? Могли бы, но в большинстве своем не хотят. Кому нужна эта вечность, если в ней нельзя быть снова молодым и глупым? Кому интересно болото, в котором всё досконально изучено и опробовано? Если уж начинать сначала, так по настоящему! Однако всё индивидуально.  Всё во многом зависит от индивидуальности. В коей старрианцы весьма широки. Могла ведь  банально не сложиться ни семейная, ни вообще, хоть какая-нибудь жизнь.

Но соль не в этом, а в том, что всем этим людям безоговорочно повезло. Планета обеспечила их такими условиями, при которых прерогатива жизни сосредотачивается не на выживании, а на ней самой, а точнее на ее прелестях.  Каким богатством соблазнить человека если у него всё есть? Какой смысл в стяжательстве, если всё  необходимое растет само по себе, не требуя кропотливого вмешательства? Сплошная сиеста – тепло, сытно, весело!

Не хочешь тупо прожигать, тогда займись чем-то творческим. Или йогой. Когда вокруг благодатный и щедрый мир – нет стимула к власти, а значит и к убийству. Потому что власть и есть уничтожение одних, чтобы подчинить других, и хорошо, когда враги, только внешние. В том и заключается везение, что факторы для возникновения цивилизации замешанной на поте и крови на данной планете отсутствуют.

Родители Каррома не вели традиционно старрианский образ жизни. Познакомились они уже в зрелом возрасте на симпозиуме посвященном философии творчества. Оба присутствовали в качестве почетных гостей. Он – основатель оригинальной философской школы. Она – известная художница. Встретились и решили  не расставаться. Земляне чем-то напоминали их. От этого бывало грустно.

После  его поступления в космические волонтеры, перед самым отлетом  в центр обучения,  у него родилась сестренка. Все говорили, что она вылитый брат, такая же глазастая, лобастая. Но он ни какой похожести не разглядел. И что можно  увидеть в  крошечном,  сморщенном личике? И всё-таки, с появлением Миллары, в груди поселился уютный огонек, словно вылетевшая из домашнего очага искорка, попала в сердце. Теперь же душу согревала мысль, что  отец с матерью там  не одни…

На торжище случилась серьезная неприятность. Десятский дневной стражи, развратник и взяточник, совершая обычный обход с парочкой смахивающих на бесов дружинников, увидев в соседнем ряду продающего скотину Горана, круто развернулся и бесцеремонно расталкивая народ, поспешил к нему. Подойдя, неопрятный  толстяк, ехидно улыбаясь, сделал вид, что интересуется блеющее мычащим товаром: