– Ага! Значит ли это, что ты наконец найдешь счастливицу, с которой разделишь свой головокружительный успех?

Он тут же смотрит через плечо, откашливается, а затем снова смотрит в камеру.

– Знаешь что? Мне пора собираться на встречу, – говорит папа. – Хорошего дня, малявка.

Подмигнув, он отключается, и экран моего телефона меркнет.

– Ты можешь в это поверить, Софи? – говорю я, совсем не удивившись реакции моего отца. Он всегда нервничает, когда я требую от него найти партнершу, и иногда я использую эти знания в свою пользу.

– Ему нужен детальный отчет о моей личной жизни, но как только я пытаюсь узнать последние новости про него, он сразу превращается в Каспера и исчезает.

Естественно, Софи не отвечает, и я смотрю на часы.

8:05… Меньше часа, чтобы собраться, заехать за Тифф и лететь на работу.

– Твою мать! – кричу я, проклиная папу за то, что он потратил мое драгоценное время. – Надо собираться!

Я перепрыгиваю через кровать, едва не упав и не расшибив голову о комод, и в два счета оказываюсь в душе. Я успеваю лишь быстро побрить ноги, прежде чем вытираюсь полотенцем. Я использую свой запасной вариант – собираю волосы в хвостик, потому что на кондиционер и укладку феном уже не остается свободного времени, которое папа израсходовал.

Я наношу легкий макияж, делаю акцент на ресницах, крашу губы красной матовой помадой, пшикаю на себя пару раз из флакона духов с древесным ароматом, а затем надеваю белую классическую рубашку и узкую черную юбку-карандаш. Красные туфли на каблуке завершают образ, придавая строгому образу изящества и элегантности.

– Ладно, Софи, – говорю я ей, крутясь перед зеркалом.

Я выгляжу собранно и профессионально, как деловая Барби, со светлыми локонами, большими голубыми глазами и сиськами, слишком большими для моей фигуры – спасибо маме. Но я знаю, как использовать все это в своих интересах. Люди зачастую не ожидают, что такие мозги, как у меня, могут находиться в подобной оболочке, и я с радостью позволяю им недооценивать меня, а сама тем временем сношу головы, надираю задницы и избавляюсь от конкурентов.

– Доверяю тебе держать оборону. – Я хватаю сумочку и ключи от рабочего кабинета с комода и иду к входной двери, бросая через плечо: – Постарайся не разнести дом, пока меня не будет, ладно?

Она мяукает… И это может означать как хорошее, так и плохое.

В суматохе добираясь до квартиры Тиффани, я чуть не попала в небольшую аварию, когда летела по городу на всех парах. Но, подъезжая к обочине, я не увидела подругу, что довольно странно, потому что она всегда в это время уже стоит на улице.

Я жду несколько минут, а затем опускаю окно и начинаю сигналить, выкрикивая:

– Давай, Тифф, нам пора ехать!

Тиффани не появляется, я сердито ворчу, выпрыгиваю из машины и поднимаюсь по лестнице на второй этаж, готовая забарабанить в ее дверь. Я делаю лишь пару шагов, как вдруг слышу раскатистый бас: «Шевели задом, но осторожней там».

– Что… за… хрень? – бормочу я, поднимаясь по лестнице, и стучу в дверь.

– Тиффани! – Я пытаюсь перекричать музыку и замечаю несколько любопытных соседских глаз, выглядывающих из-за штор: – У тебя есть три секунды, чтобы выйти, или я уезжаю!

Как по волшебству, дверь открывается, но вместо Тиффани я вижу ее старшего брата, Эйса Янга, в расстегнутых джинсах, без рубашки и с банкой пива в руке.

Когда-то давно он был невероятно горяч, и я сказала об этом Тиффани, когда он приезжал к нам в общежитие. Я впервые увидела его, разлегшегося на ее кровати, подумала, что она замутила с ним, и очень гордилась своей девочкой. Однако я была счастлива ошибиться, ведь по девчачьему кодексу он относился к категории «Смотреть, но не трогать».

Но дни его триумфа закончились.

«Какого черта творит этот придурок, напиваясь с самого утра?». Мысль мелькает в моей голове, но я решаю, что не хочу ничего знать, когда запах его пивного дыхания ударяет мне в нос. Он выглядит паршиво: когда-то плоский живот заплыл жиром и обмяк.

– Эль? – спрашивает Эйс, пьяный в стельку, заставляя меня задуматься, что же не так с этим парнем. В последний раз я слышала, что он нашел хорошую работу на севере, встречался с потрясающей девушкой и планировал жениться на ней. Но месяц назад он, к ужасу Тифф, загадочным образом вернулся, угрюмый, молчаливый, безработный и очень одинокий, и устроился на ее диване.

И с тех самых пор он сводит ее с ума.

– Как делишки?

– Привет, Эйс. Где Тифф? – громко спрашиваю я, пытаясь перекричать грохочущую музыку и игнорируя его вопрос, потому что не хочу завязывать с ним разговор. – Мы опаздываем на работу.

На самом деле мы не опаздываем, но запас времени иссяк, и пора выезжать.

Эйс открывает рот, чтобы ответить, как вдруг его отталкивают в сторону, и знакомый голос рычит:

– С дороги!

Тиффани, моя лучшая подруга и сообщница с первого курса колледжа, выглядит измотанной: ее темные волосы собраны в небрежный хвост, рубашка помята и неправильно застегнута, одна сторона длиннее другой, не говоря о том, что ее, по идее, не мешало бы заправить.

У нее яркие озорные глаза и бойкая манера поведения, из-за чего некоторые люди думают, что мы странная парочка. Друзья должны оберегать вас от неприятностей и давать мудрые советы, если вы задумали какую-нибудь глупость. С Тиффани же как раз наоборот.

Я уже была маленьким сорвиголовой до нашей встречи, но она стала моим главным подстрекателем, постоянно бросая мне вызовы и поднимая ставки.

Она стала чем-то вроде дьявола на моем плече.

Тельмой для моей Луизы.

И я люблю ее за это, потому что мы пережили много замечательных мгновений вместе. Действительно замечательных.

Выходить из дома едва собранной совсем не в стиле Тифф, потому что, помимо прочего, она упорядочивает мой хаос. Так задержаться она могла только по-чертовски веской причине.

Я открываю рот, чтобы спросить, почему так долго, но она проходит мимо меня, летит к машине, бросая через плечо:

– Пойдем. Объясню все в машине.

– Пока, Эйс, – быстро говорю я, поворачиваюсь и убегаю вслед за Тиффани.

– Увидимся, Эль, – отвечает Эйс, глядя на меня мутными глазами. Где-то позади него музыка просит меня и всех в здании «похвастаться тем, что у тебя есть».

Браво, Эйс. Высший класс.

Тиффани кричит через плечо:

– Выруби эту срань, пока мои соседи не вызвали копов!

По крайней мере, он выглядит огорченным, и, прежде чем мы успеваем закрыть двери машины, музыка затихает.

– Что, черт возьми, это было? – спрашиваю я, когда мы отъезжаем от обочины. – Напивается с самого утра?

Тиффани откидывает голову на подголовник, ее глаза закрыты.

– Я убью его. Братец не спал всю ночь, а сегодня утром сорок пять минут торчал в ванной, делая бог знает что, потому что он, черт возьми, не душ принимал.

Она так мило морщит носик, даже рассказывая об ужасной вони от Эйса.

– Дрочил? – предполагаю я.

Тиффани издает рвотные звуки.

– Фу! А если серьезно, я не знаю, что с ним делать. Он берет себя в руки, готовый покорять мир, затем возвращается тень его прежнего «я», отказывается говорить о том, что произошло, превращает мою гостиную в свое логово, – рычит Тиффани, но ее запал угасает, сменяясь грустью. – Как будто он встретил какого-то сумасшедшего суккуба, который высосал из него жизнь и занял его место…

На мгновение она теряет голос, качая головой. В ее глазах читается обеспокоенность, и меня охватывает чувство глубокой печали. Я знаю, что Эйсу больно, и все, что с ним происходит, причиняет боль и Тиффани, потому что она любит своего брата так же, как я люблю такос и тортики, а значит, очень сильно. Жаловаться на него – ее способ справиться с этим, и, я подозреваю, также и способ придумать план, как вытащить его из этого хаоса.

Так Тиффани выражает свою любовь. Она принимается разгребать чужие проблемы, даже если никто не просит об этом.