– Мне надо возвращаться, мне надо возвращаться… – испуганно зашептала я.

Что-то черное как ночь мелькнуло перед глазами и разрезало удушающие корни. Я спешно выбралась из западни, но, когда встала на ноги и осмотрелась, мистическое животное куда-то испарилось.

Ульяны тоже не было видно, но что-то мне подсказывало, что та направилась именно к желтому лучу. Мне ничего не оставалось, как взять себя в руки и поспешить за ней.

На этот раз, перемещаясь исключительно по верхушкам асфальтных глыб и вскопанной земле, я, наконец, минула перекресток и свернула в узкий переулок. В конце темной улицы виднелось двухэтажное мрачное здание, из крыши которого яркими желтыми лучами исходила энергия. Я нахмурилась и нерешительно пошагала к нему. Вскоре стала различима облезлая вывеска, что гласила: «Городской морг номер три».

Входной двери не оказалось – ее кто-то выбил, уложив на груду разбитой плитки. Я прошла по краю, чтоб не наделать шума, но все же наделала. Край двери захрустел и, в конце концов, провалился. Я замерла на месте и прислушалась. Никто не примчался на звук, и я крадучись побрела вглубь здания.

В конце полуразрушенного коридора ярко озарялась просторная комната. Я тихо прошла в нее – это оказался огромный зал, плотно заставленный железными столами. Некоторые из них были пусты, на некоторых лежали голые люди. Вдоль длинной стены простерся шкаф, деленный на тесные квадраты – в каждом лежало еще по телу. Голова машинально поднялась ввысь – туда, где заканчивались бесконечные отсеки с мертвыми телами. Все эти тела излучали свет. Из груди каждого в небо простирался золотой луч. Одни лучи казались насыщенней, другие слабее, но все они уходили ввысь, подпирая зловещие тучи. Отчего-то в этом месте крыши не было вовсе.

За свечением всего в нескольких метрах от меня началось шевеление, и я осторожно подошла ближе. Это была Ульяна. Она уплетала остатки жизни этих несчастных, мечась от одного трупа к другому. В какой-то момент раздалась ее омерзительно сытая отрыжка, и я почувствовала, что покидаю этот мир.

Глаза заболели от яркого света. Вдали гомонили птицы, радуясь весне. Вместе с ними радовалась и я счастью очутится дома. Мрак и враждебность нижнего астрала испарились, оставив лишь только запах мокрой шерсти. Я скривилась и закрыла рукавом ночной рубашки нос.

– Что такое?

– Воняет шерстью, – я принялась разгонять в воздухе запах, как увидела бабушку, сидящую на краю кровати прямо у моих ног. – Ты разве не чувствуешь?

– Запах пройдет, – чрезвычайно уверенно заявила она. – Так происходит всегда при обращении в животное.

– Что? – я подпрыгнула на кровати. – Но я не обращалась…

– Ты нет, – спокойно пояснила ведунья, – ты еще не умеешь. Да, что там умеешь, ты еще даже не знаешь свое тотемное животное. Мне же пришлось тебя сопроводить. Или ты думала, что я отправлю тебя туда одну, как камикадзе? – засмеялась она.

– Так это ты там рычала за моей спиной? – возмутилась я.

Бабушка кивнула, поднялась с кровати и направилась в кухню.

– И кем ты была? Тигром? – я почему-то иронично усмехнулась.

– Пумой, – донеслось с кухни.

Тема тотемных животных и путешествия в их теле так захватила воображение, что я даже забыла про Ульяну.

– И кем я смогу быть? – я обернулась в теплый халат и поспешила за ней на кухню.

– Животное тебя выберет само. Но для избрания нужен ряд ритуалов и определенных навыков пребывания в астрале.

Я задумалась, в кого бы могла перевоплотиться, и опустилась на свою любимую кушетку. За окном бушевала весна. Теперь солнце с каждым днем становилось ярче, а природа живее.

– Это шаманские практики, – продолжала бабушка, – для них нужны не столько знания, сколько правильное состояние духа и всех его тел.

– Хм, – задумалась я. Она явно не торопилась с этими практиками, да и, что греха таить, я сама не шибко торопилась повторять астральные прыжки. – Бабуль, а таких, как Ульяна, много? – сменила я тему.

– Бездушных? Много…

Меня физически передернуло от произнесенного ею слова «бездушный».

– У них нет души? – я тот час обернулась.

– Да, – уверенно заявила она. – А ты что думала – у всех есть душа?

– Я…я даже не знаю… Но как людей с душой отличить от бездушных?

– В астрале бездушные видятся мертвецами. Далеко не все так же безвредно питаются, как Ульяна, но…

– Безвредно питаются? – перебила я ее. – Ты называешь это безвредно питаться? – моему возмущению не было предела.

Бабушка опустила глаза, глубоко вздохнула и глянула на меня исподлобья.

– Послушай, мир не ванильная сказка. Бездушных людей много и они опасны. Им всем нужна энергия души, ее эмоций, чтобы почувствовать себя немного живее в этом мире. В редких случаях в бездушных может зародиться душа. Зачастую это не происходит… – бабушка тяжело вздохнула. – Ты спрашиваешь, как отличить бездушного? Это не так тяжело, как кажется на первый взгляд. Бездушные хладнокровно измываются над людьми с душой, затрагивая их самые тонкие струны и стирая все понятия гуманности в порошок. Бездушным неведомо сострадание – это их верный признак. Их беспринципность не знает границ, зачастую бездушные понимают лишь грубый язык силы. Если ты захочешь, то без труда отличишь их от духовных людей даже по мимике – их лица лишены жизненной экспрессии. Они часто походят на примитивный набор привычного сокращения лицевой мускулатуры. Их взгляд холоден и безэмоционален, их улыбка механична и однообразна. Когда бездушные умирают, они закрывают глаза и навсегда погружаются в темноту. У них нет прошлого, нет будущего, они живут лишь настоящим, выжимая из него все соки, все до последней капли. До них невозможно достучаться, потому что там, где в душу открывается дверь, у бездушного вместо двери – стена!

– Закрой глаза!

Бабушка зажгла самодельную свечу, а от нее веточку сушеной Дуболистной Магнолии. Душный запах наполнил комнату и мои легкие.

– Представь его очень явно, попробуй вспомнить все детали и воссоздать их в образе Максима.

Я делала, как она говорила. Сначала обрисовалась фигура – широкие прямые плечи, статный торс и спортивные длинные ноги, одетые в дорогие джинсы. Руки в моем воображении он держал в карманах модной дубленки. Светлый свитер с горлом подчеркивал длинную шею, волосы блестели чистотой и, рассыпаясь русыми прядями, падали на его прямой лоб. Выразительные голубые глаза, способные смутить любую девицу, хитро смотрели в упор.

– Видишь? – бабушка отвлекла от рассматривания собственных фантазий.

– Вижу! – уверенно ответила я.

– А теперь посмотри на себя и проследи, как далеко простерлись твои золотые нити…

– Какие еще нити?

– Которыми ты решила повязать бедолагу! – уверенно заявила она.

Несколько секунд и, сосредоточившись, я узрела тонкие струны, запущенные из моего солнечного сплетения прямо к шее парня. Они деликатно, но все же петлями обвились вокруг, периодически сдавливая горло Максима тисками.

– О, боже! – я закрыла лицо руками.

– Увидела, наконец?!

– Да, я схватила его прямо за горло!

– Вот почему бедняга раскашлялся!

Я не верила увиденным фантомам.

– Так, это правда? Я не понимаю! Я его реально сейчас увидела?

– Да, конечно, чему ты так удивлена?

– Даже не знаю, – я постаралась смахнуть видение с глаз. – Мне казалось закрыть глаза и вот так увидеть на расстоянии человека просто невозможно!

– Возможно. Особенно, когда ты к нему успела так крепко привязаться, – улыбнулась бабушка.

– «Привязаться», – повторила я. – Так вот откуда это к нам пришло.

– Хм, возможно и так. Слова иногда больше, чем слова.

Я отвязалась от Максима, и по наставлению бабушки постаралась как можно меньше о нем думать. Получалось это, надо признаться, с большим трудом.

Стоял чудесный воскресный день, и воображение неустанно рисовало сцены нашего долгожданного свидания. Мне виделось, как Максим вдруг появился на нашей дороги. А, может, следующий раз мы случайно пересечемся в городе, когда я решу навестить маму.