Обрадованный мальчишка бросился обратно на кухню, и через пару секунду за дверью загрохотали кастрюли.

– У тебя талант к переговорам, – заметила Даф.

– Если бы все переговоры можно было решить парой запеченных курликов, – невесело усмехнулся в ответ Лир.

На втором этаже дворца портьер было еще больше, а света еще меньше, и воздух казался таким застоявшимся, что хотелось тут же открыть окно – что, собственно, Хэллхейт и сделал. Солнечные лучи хлынули внутрь, и мелкие частички пыли заискрились на коврах. Даф заметила паутину в углу и рассыпанные кем-то цветочные лепестки, уже превратившиеся в сморщившийся гербарий.

– Думаешь, Кинир как-то связан с отсутствием Крейна? – спросила она, рассматривая огромные картины на стенах: сцены легендарной битвы первых жителей Да’Арии с демонами Хаоса.

– Кинир предан нашей стране больше, чем кто-либо, кого я знаю, – задумчиво отозвался Лир, шагая рядом. – Он бы не стал сочинять историю с подавлением одного переворота, чтобы устроить другой. Хотя если решит, что цель оправдывает средства, наверно, не поступится ничем ради государственного порядка.

В это время на другом конце коридора показалась женщина в пышном бардовом платье, с аккуратно уложенной копной каштановых волос и букетом желтых цветов в руках. Заметив Лира, она широко распахнула глаза, точно увидела привидение, а затем развернулась на каблуках и резко зашагала прочь.

– И я рад тебя видеть, мама! – не скрывая сарказма, крикнул ей вслед Лир.

Женщина остановилась, ее худые плечи дрогнули, когда она обернулась. Однако пристальный взгляд Райаны миновал сына и сфокусировался на Дафне. Даитьянка поймала себя на мысли, что никто никогда не рассматривал ее столь придирчиво – точно очень хотел найти изъян.

– Дафна Аурион, рада знакомству, – произнесла Даф, гордо задрав подбородок.

Райана сморщила нос, но не ответила, и опять посмотрела на Лира.

– Так что, мам? Скажешь хоть…

Дверь комнаты, у которой стояла царица, громко захлопнулась, брошенный букет упал у порога.

– Само обаяние, – поджала губы Дафна.

– Это она еще в хорошем настроении, – проворчал Лир. Поколебавшись, он подошел и постучал в дверь. – Мам, тебе даже не интересно, где я был? И вообще, где отец, почему во дворце никого нет? Где все твои несносные подруги, вечно подбирающие мне невест, где твоя помощница, неустанно таскающаяся за тобой с новыми платьями?

Ответом на все вопросы Лира была полная тишина.

– Неужели ты до сих пор злишься, что я ушел тогда за «Книгой Судеб»? Да скажи хоть что-нибудь! – не выдержав, он со всей силы ударил кулаком по дверному косяку. – С Медредом ты так же себя вела? Только вот когда он погиб, вспомнила, что любила своего сына, и поэтому при каждом удобном случае теперь не упускаешь возможность сравнить меня с ним! Так что же, давай, сравнивай и сейчас!

В комнате послышались шорохи, и Даф подумала, что Райана сейчас откроет, но вместо этого звуки медленно перешли во всхлипывания, а затем в откровенный плач.

Лир выругался.

– Мне должно быть ее жаль, – признался он, прислонившись лбом к темному дереву, из которого была сделана дверь. – Мне должно быть стыдно. Вместо этого я не испытываю ничего, я даже не скучал по ней, Даф. Потому что она вечно превращает все в театральную сцену! Вот увидишь, через пару часов будет всем улыбаться как ни в чем не бывало, предлагать выпить с ней чаю и рассказывать, какие чудесные розы посадила в саду.

– Правда? – усомнилась Даф.

– Может, чаю с ядом, – пожал плечами Лир и, увидев встревоженный взгляд Дафны, рассмеялся. – Шутка. Кто доверит ей в руки я… – Дверь распахнулась так неожиданно, что он едва удержался, чтобы не упасть. На лице появившейся Райаны уже не было ни намека на слезы.

– Ты привел в дом даитьянку, Лир! – воскликнула она, с возмущением вздернув брови. – Во дворец, в столицу!

– Мам…

– Медред бы никогда так не поступил!

– Ма-ам.

– И не смей говорить, что твой брат мертв! Он жив. В том, что он скрывается от всех, включая собственную мать, виноваты они, – Райана перевела взгляд на Дафну, ее карие глаза наполнились жгучей ненавистью. – Когда Медред вернется, они пожалеют!

Последнее слово прозвучало как проклятье. Дафне почудилось даже, мать Лира готова вцепиться ногтями ей в горло прямо здесь и сейчас. Она тихо сделала полшага назад, как бы невзначай прячась за спину Лира и заодно вспоминая, с какой стороны ближе к выходу из дворца. Интересно, если Даф отправит мать Хэллхейта кулаком в нокаут, он сильно расстроится?..

Однако прежде чем царица успела что-либо сделать или продолжить обвинительную речь, Лир положил руки ей на плечи, тем самым вынудив не только остаться на месте, но и посмотреть на него.

– Мам, я знаю, ты не хочешь в это верить, – начал он успокаивающим, как врач, тоном, – но Медред погиб больше сорока лет назад, он мертв. И я не думаю, что даитьяне имеют к этому отношение, там наверняка был замешан Хораун.

– Конечно, Хораун, – на изумление легко согласилась Райана. – Я всегда знала, что советник твоего отца замышляет недоброе, что он в сговоре со старейшинами Суталы!

– Что? Нет, мам, ты не понимаешь…

– Я все понимаю! И ты поймешь, когда увидишь своего брата, – она погладила Лира по волосам с почти что правдоподобной для глаз Даф заботой. – Он скоро вернется, сынок, и научит тебя видеть истину, как ее вижу я. А пока, – покосилась на Даф, – может, чаю?

Сглотнув, Дафна покачала головой.

– Нет, спасибо.

– Ну что ж.

Поправив прическу и великодушно кивнув, Райана подняла валявшийся у ее ног букет, задумчиво посчитала бутоны, нахмурилась и отправилась по своим делам дальше по коридору. Вскоре ее каблуки застучали, разносясь приглушенным эхом на лестнице впереди, и только тогда Дафна выдохнула.

– Официально заявляю, я ее теперь боюсь больше, чем клинка твоего отца, – призналась она.

– А я боюсь за нее, – отозвался Лир. – Пойдем, поищем Кинира.

Миновав коридор, они повернули в другой и уже подходили к закрытым дверям той самой библиотеки, о которой говорил Имоджен, когда навстречу им вышел сам Крейн.

У Дафны все окаменело в легких. Перед глазами невольно тут же ожила картина дня, когда царь пронзил сердца Элеутерея клинком, как Тер упал замертво у нее на глазах. Кошмар, который снился Дафне на протяжении многих лет, кошмар, который, просыпаясь, она находила явью.

Инстинкт, на миг взявший верх над разумом, потребовал немедленно выдернуть меч и – отомстить! Нет. Нельзя. Даф сделала глубокий вдох и снова взглянула на царя.

Это не был тот фомор, которого она помнила со времен кровавой битвы. У того взгляд горел от ярости, тогда это был воин, жестокий, беспощадный, решительный. Крейн же, что шагал теперь им навстречу, казался лишь отдаленной копией того безжалостного властителя. Подделкой. На его лице не было ни радости, ни печали, ни гнева, и никаких мыслей в глазах. Навстречу им будто шла тень.

– Отец? – позвал Лир с той же, что и у Даф, растерянностью.

Отец не отреагировал.

– Пап?

Никакого отклика.

– Крейн!

Хэллхейт старший немного наклонил голову, и Даф показалось, он наконец-таки заметил сына. Показалось. Крейн кивнул, точно машинально откликнулся на звук голоса, не отвлекаясь от своих раздумий, и опять отвернулся, продолжая идти. Дафне с Лиром пришлось расступиться, иначе бы они буквально столкнулись с ним.

– Совсем не странно, – отчего-то не желая говорить громко, прошептала Даф.

Дойдя до конца холла, Крейн замер. Просто остановился, словно забыл, куда шел и зачем. И наличие глухой стены прямо перед носом, очевидно, его не смутило. Дафна переступила с ноги на ногу, не понимая, как себя вести. Что-то сказать? Сделать? Снова искать Райану и расспрашивать обо всем под тяжестью ее ядовитого взгляда? Нет, ни за что. Дафна сегодня просто гость, так что пусть Лир разбирается с этим, она же…

– Сам Лир удостоил нас своим визитом? – раздался вдруг чужой голос. – Удивительно.