– Ith mo chac! За что мне достался этот гэльский ишак в родные братья!

– От ишака слышу, Tolla-thon![25]

Когда братья, оба наполовину японской крови, начинались ругаться на гэльском, поверьте, это было смешно. Нахохлившиеся, взъерошенные и не на шутку сердитые, в такие моменты они удивительно напоминали своего приемного отца, Джека Райана.

Мы с Бьянкой философски не вмешивались. Горячие споры велись за завтраком на уже протяжении десяти дней, и мы привыкли. Богема, что с них взять.

– Нет, но ты скажи ему, Бьянка, а ты как считаешь?

Последняя невозмутимо продолжила намазывать тост джемом. Сверху положила кружок моцареллы, зажмурившись, откусила. Отпив кофе, невозмутимо бросила:

– Джармуш.

– Я с тобой разведусь. – погрозил ей Рику под ехидный смех брата.

– Неа. Ты без ума от меня.

Что есть, то есть. Высоченная, длинноногая, рослая Бьянка комично смотрелась с красивым, но невысоким и некрупным Рику. Когда они начали встречаться двенадцать лет назад, их паре предрекали быстрый распад. Начинающая модель и известный продюсер – ясное дело, что эти двое нашли друг в друге. Но в этом году их старшему сыну Киму исполнилось одиннадцать. Бренде было восемь, она родилась на год позже Маризы, и судя по всему, прямо сейчас расставание им не грозило. Я залюбовалась. Они были такой гармоничной парой.

«Вы с Локи тоже были гармоничной парой» – ядовитая иголка перевернулась в сердце, и я быстро опустила лицо, чтобы никто не заметил набежавшей на него тени.

Последняя неделя была действительно прекрасной. Все нашли занятия по интересам и наслаждались ласковой погодой и отдыхом. Разбегаясь после завтрака кто куда: мужчины – на бульвар Круазет смотреть бесконечное кино, женщины и дети – на пляж, мы неизменно встречались за ужином и после долго не расходились, засиживаясь на террасе у Бьянки и Рику. Младшие отлично ладили и тешили наши родительские сердца тем, что с успехом занимали себя сами, не требуя особых развлечений. Я с удивлением признала, что соскучилась по взрослым разговорам, по таким вот затяжным вечерам, когда расходишься далеко за полночь, веселый и слегка хмельной и сейчас уже сама не вполне понимала, почему же так не хотела приезжать.

– Ну так кто?

– Что? – задумавшись, я не заметила, что ко мне обращаются.

Рику нетерпеливо повторил вопрос:

– А ты как думаешь? Джармуш или все-таки Ханеке?

Он толсто намекал на то, что я должна принять его сторону, а Рэн и Бьянка снисходительно переглянулись.

– Рику, ты же знаешь, что я разбираюсь в кино хуже Бренды.

– Бренда прекрасно разбирается в кино. Но ты все равно скажи.

Я помедлила. Может, я и не сильна была в кинематографе, но привыкла доверять своей интуиции.

– Ни тот, ни другой.

– Да ну. – тут удивился и Рэн. – Невозможно, они признанные фавориты.

– Ну нет, так нет. Говорю ж, это для меня китайская грамота, – легко согласилась я, но не тут-то было.

– Тогда кто?

– Да отстаньте вы от меня, я ляпнула просто так. Я и имен-то никаких не знаю.

– На программку. – Рику подсунул мне под нос изрядно потрепанный буклет с перечислением фильмов-номинантов и их режиссеров. Я нехотя взяла. Вся ситуация стала меня смущать и я, просто чтобы поскорее покончить с этим, быстро пробежала глазами список, но зацепилась лишь за одно имя.

– Дарденны.[26]

Я думала, сейчас все рассмеются, но Рику задумчиво протянул:

– А если…

– Ты сейчас про девяносто девятый?[27]

– Именно. Тогда тоже никто не ожидал, что…

И, рассеянно поцеловав нас на прощание, Рэн и Рику встали из-за стола и ушли, что-то увлеченно обсуждая.

Я повернулась к Бьянке:

– Что было в девяносто девятом?[28]

Она пожала плечами:

– Скандал. Никому неизвестные захолустные режиссеры отхватили «золото» за картину, которую большинство даже и не смотрели, потому как сочли безнадежной. Когда Дэвид[29] объявил, что эти натурщики-непрофессионалы получают награду, да не одну, а целых три, в зале случилась массовая истерия.[30]

– Ты сказала, «непрофессионалы». Значит ли это…

– Да. Те же самые Дарденны.

Я облегченно рассмеялась.

– Ну, молния два раза в одно место не попадает[31]. Но не зря я столько лет советовала всем книги – талант в землю не зароешь.

– Кстати, про талант. Ты сейчас совсем-совсем не читаешь?

Я напряглась. Что-то в ее тоне мне не понравилось. Забота?

– Почему ты вдруг спросила?

– Ну, ты упомянула про книги, и мне пришло в голову, что ведь сколько я тебя знаю, всегда тебя видела читающей. Помнишь, когда вы были у нас в ЛА, ты каждое утро выходила к завтраку с толстенной книжкой. Как она там еще называлась, такое простое название…

– «Часы», Майкл Каннингем.

– Точно! «Часы»! И как ты все это держишь в голове? А сейчас ты даже ни разу не предложила зайти в книжный и пропасть там на полдня, хотя раньше такое было немыслимо.

– Нет того, что было раньше.

– Сколько тебе было лет, когда мы с Рику поженились?

Я свела брови, вспоминая.

– Четырнадцать или пятнадцать, а что?

– Мы за это время виделись в среднем три раза в год. Когда живешь с человеком бок о бок ежедневно – не замечаешь в нем изменений. Но когда вот так – сразу видно. Скажи, я сильно изменилась?

Я все еще не понимала, к чему Бьянка ведет этот разговор, но послушно всмотрелась в нее.

– Не особо. Мне кажется, ты всегда одинаково красивая. Разве что раньше ты была более чуть более… растрепанной, что ли? А сейчас стильная, безупречная. Даже если в джинсах – то не просто так, а с необходимыми аксессуарами. Но это нормально, вы живете под прицелами камер. А по характеру такая же: ироничная, веселая, спокойная как удав. Ну это как раз объяснимо, как иначе ты могла бы жить с ненормальным Рику? Мне иногда кажется, что у него синдром гиперактивности!

Бьянка рассмеялась.

– Поверь, ты недалеко от истины. Ева, ты очень изменилась, – без перехода добавила она.

Мое лицо дернулось и застыло. Душеспасительные разговоры.

– Да, наверняка. Тебя это удивляет?

Бьянка продолжила говорить, как будто не услышала.

– Это можно понять, но странно… я почему-то всегда думала, что ты сильнее, не такая слабая.

Меня царапнули ее слова:

– Я не слабая. Я живу дальше.

– А отказаться от всего, что любила раньше, это часть твоей новой жизни?

– От чего это я отказалась?

– Книги. Смех. Слезы. Яркая одежда. Любовь.

Я вспыхнула.

– Любовь? Ты серьезно сейчас говоришь со мной про любовь?

– А почему бы и нет? Тебе нет и тридцати, на тебя заглядывается половина пляжа, ты не связана обязательствами, ты на Лазурном берегу в разгар сезона. Когда крутить курортные романы, если не сейчас? А ты ходишь мимо всех этих красивых свободных мужиков, словно их не существует и проводишь вечера с семьей брата, как будто тебе 90.

– Я больше не буду докучать вам вечерами.

– Да не начинай ты капризничать, – отмахнулась рукой Бьянка. – Хотя нет, начинай, я рада, что в тебе хоть что-то осталось от той Евы, которую я люблю.

– Для той Евы существовал только Лукас, и она не считает для себя возможным любить кого-то еще.

Бьянка внимательно посмотрела на меня:

– Ты действительно так думаешь?

Я начала раздражаться. Нет, блядь, я уже мысленно подыскала себе нового мужа!

– Как так? Что больше не буду любить? Да, я и правда так думаю. Я почти десять лет была счастлива, спасибо и на этом, у многих никогда не было и такого. Счастье и любовь вообще не основа существования. У меня есть ребенок, есть деньги, я найду новый дом и работу, не знаю, заведу кота. Зачем мне мужчина? Чтобы был? Не настолько я страстная.