Девочки переглянулись.

– Ну, я бы может и не думала об этом, – махнула рукой Лёля, – я б так и так с Лёшкой встретилась, а берегиня у нас в Париже есть.

– Не знаю, – княжна слегка передернула плечами, – но маменька расстроилась бы, определенно.

– А вы сами… Вам самим не было бы обидно?

– Хм… Ну, дар есть дар, он ведь от бога даётся, или, там, от природы, – Лёля глубокомысленно потерла лоб, – значит, если он у тебя есть, изволь учиться и служить, а если нет, то и обижаться нечего.

– А ты? – в ответ спросила Варя, нахмурившись.

– Я бы… – Груня на секунду запнулась, но потом всё-таки призналась, – я бы огорчилась. Мне бы тогда в жандармы точно не попасть.

Подруги неловко потупились. Они всегда так замолкали, когда речь заходила про будущую Грунину службу.

– Тебя отец и так не пустит, – сурово заметила Лёля.

– Еще посмотрим, – буркнула Груня себе под нос.

– Но ты бы не стала ради этого люционисткой? – резко спросила Варя. – Ты ведь за этим нас спросила сейчас? Про дар.

– Я…

– Никто из нас не стал бы заниматься люционизмом, – твёрдо произнесла Лёля, – это – мерзость и больше ничего.

– Но многие за это берутся, сами знаете, – вздохнула Груня. Им ли не знать!

– И что из этого выходит? – парижанка подбоченилась. – Это ж ясно, Дьявол, тьма, хаос, «изнанка», отрицательная энергия, как не называй – всё едино, зло, и им же в первую очередь от него плохо. Оно в итоге их же самих и пожирает.

– Да знаю я.

– Вот. И чтобы кто-то из нас подобным занимался?! Да что об этом говорить!

«Но вот если б не дар, не ходить бы тебе в одну школу с княжной, а может и в Петербурге никогда не побывать» – невольно подумала Груня. Хотя, Лёля и так не очень-то жалует столичную жизнь, после учёбы она очень надеется распределиться обратно в свой Париж.

– Вот именно, – сухо произнесла Варвара, – люционизм, по сути, не имеет ничего общего с природным даром. Скорее это его противоположность.

– Рассчитано на тщеславных дураков, – припечатала Лёля. Она хотела еще что-то высказать, но тут из толпы гуляющих вынырнул Алексей и подбежал к ним. Как всегда взъерошенный и немного чумазый.

– С праздничком, барышни! – выкрикнул он, едва переведя дыхание.

– Это да, а чего это ты такой не при параде? – тут же сурово свела брови Алёнка.

– Да я вроде и не участвую ни в каком параде, – парень беспечно пожал плечами, – а вообще мы почти до утра в мастерской возились, только пару часов удалось поспать.

– Что-то вы последнее время много ночами работаете, вам хоть платят? – практично заметила Лёля.

– Конечно. Пойдешь на корабли смотреть? – он ловко поймал Лёлину руку.

– Ладно, – тут же согласилась та, – девчонки, увидимся!

И они побежали в сторону набережной, Груня только и успела посмотреть им вслед.

Алёна и Лёшка оба родились в зауральской деревеньке под гордым названием Париж. Жили по соседству, оба из самых бедных дворов. Лёля рассказывала, что, когда у неё обнаружился дар, она «разревелась, как дурёха», так не хотела уезжать. Но закон есть закон, и она оправилась в Институт берегинь.

А Лёшка, едва закончив сельскую школу, тоже перебрался в Петербург и нанялся тут помощником механика на моторном заводе. По словам Лёли, он – прирожденный мастер, любой механизм может починить. И вот, пока она учится в Институте, Лёшка «подзаработает деньгу», а потом они вместе вернутся на малую родину. Алёнка в этом ни секунды не сомневалась.

Груня подумала, здорово, наверное, вот так, с самого детства знать, кто твой суженый, и что вы точно будете вместе, и жить вам не где-нибудь, а в самом Париже!

– Счастливая она, для неё всё в жизни правильно и понятно, – вздохнула Груня.

– Не поверишь, но моя матушка такая же, – усмехнулась Варвара, – у матушки, конечно, другая картина мира, но не менее твёрдая.

– У меня тоже, – Груня вскинула подбородок и постаралась внимательнее присмотреться и прислушаться ко всему вокруг, – я буду красным жандармом.

– Всё-таки пойдёшь против отца? – хмыкнула Варя.

– Не против. Я его уговорю… как-нибудь.

– Интересно, как?

– Придумаю. Всё равно время у нас есть, считай, еще три года учиться. Но я должна, ты же знаешь…

– Мы знаем, – очень серьёзно кивнула Варя, – как придумаешь, расскажи.

Груне очень не понравилась затаённая грусть в голосе подруге.

– Расскажу. У меня же хорошая способность к огню, значит я могу освоить боевые приёмы, – пробубнила она свою, уже миллион раз повторенную теорию. Но, увы, на старших её логика не производила особого впечатления. Да и на подруг тоже.

Хотя, конечно, в боевой магии не всё так просто, как и вообще в магии. А они, третьекурснице Института берегинь, к освоению настоящего колдовства еще только-только преступают.

– Давай-ка и мы проберёмся на набережную, – предложила Варя, явно чтобы сменить невеселую тему, – тоже посмотрим на фрегат. А потом с той стороны удобнее будет домой пройти.

Да уж, смотреть сокращенный Майский парад сегодня никому из подруг не хотелось. При такой чудесной погоде, в воздухе словно растворилась невыразимая тревога.

– Надо бы Лёле сказать, чтобы она хоть Лёшку порасспрашивала, что там среди рабочих говорят, – неуверенно заметила Груня, пока они пробирались мимо Адмиралтейства к набережной, – ну, про эти поджоги.

– Думаешь, она не спрашивала? – возразила Варя. – Всюду одни и те же слухи. А что твой отец говорит?

– Ну, он мне не докладывает, сама понимаешь. Говорит только, мол, всё указывает, что это люционисты. Но кого ловить, непонятно, – Груня поёжилась, несмотря на теплую погоду, – то есть, ловят, конечно, но только необращенных, а они ничего толком не знают.

Её отец, генерал Стрельцов – начальник Красного департамента, за последний месяц словно постарел лет на десять и стал еще раздражительнее, чем всегда.

За три недели уже четыре пожара. Два министерских здания, часть Гостиного двора и дом самого Стрельцова. Огонь возникал внезапно, из ниоткуда и распространялся мгновенно, сметая защитные марсовы звёзды. Он двигался словно живой, хотя, на самом деле был «мёртвым», порождение тёмной силы. Но кто его призывал? К прибытию полиции на местах преступления уже никого не было.

– А у тебя дома что об этом говорят? – безнадежно вздохнув, поинтересовалась Груня.

– Говорят, что с этой конференцией будет много хлопот, – процедила Варвара.

Вот уж верно, день ото дня не легче! Всего-то через две недели в Петербург съедутся маги и чародеи со всего мира, а вместе с ними всякие важные чины, журналисты и просто любители волшебных искусств. И как прикажите гарантировать их безопасность, когда по городу разгуливают натуральные люционисты и поджигают, что вздумается?! Если даже один очень важный парад…

Груня решительно мотнула головой. Они трое, Груня, Варвара и Алёнка, между прочим, лучшие ученицы на курсе, им самим предстоит участвовать в этой конференции. И хватит мрачных мыслей! Майский день – это праздник пробуждения главнейших источников их силы – Солнца и земли. Начало года по старомагическому календарю. И никакой страх не испортит ей настроения!

На набережной было уже много народу, подругам едва удалось занять место у самого парапета, хоть и довольно далеко от причала. Но всё равно им открылся самый удачный вид.

Утро выдалось не только солнечным, но и совсем безветренным, речная гладь, словно зеркало, отражала перевернутые паруса, набережные и дворцы. Праздничный парад кораблей уже закончился. И теперь Фрегат «Александра» торжественно, весь в лучах солнца, шёл от Заячьего острова к Адмиралтейской набережной. По традиции в Майский день император приплывает от крепости на старинном паруснике, спускается на адмиралтейскую пристань, проходит к трибуне на площади и оттуда объявляет начало парада.

«Не такое уж большое расстояние, – нервно подумала Груня, – но и не маленькое». Интересно, сколько всё-таки среди толпы полицейских в штатском?