– Очень хочу. Да и со старшими можешь.

«Старшие, наверное, меня быстро на место поставят», – с тоской подумала Катя. Ей казалось, что ее воспримут как выскочку и сразу же возненавидят. Но спорить не стала.

Они вернулись обратно и спустились к реке. На пустынном берегу мелькали стрекозы. Давешняя собака, тревожно подняв хвост, смотрела на другой берег, где высился непроходимый лес.

– Тут что, вымерли все? Никого не встретили.

– По телевизору, наверное, что-то показывают. Развлечений тут мало.

Собака заскулила, пробежала немного сначала вправо, потом влево, не отрывая взгляда от противоположного берега, и снова замерла в прежней позе.

– Чего это с ней? – спросила Катя.

– Может, зверя почуяла.

– Какого зверя? – занервничала Катя.

Сергей Васильевич хотел ответить, но его слова заглушил рев. Громкий, пронзительный, он раздался с другого берега и не смолкал чудовищно долгую минуту. Собака со всех ног бросилась прочь. Потом звук резко оборвался – так же внезапно, как и возник.

Катя была ни жива ни мертва от ужаса. Рев походил на тот, что она слышала во сне.

– Пойдем в школу, – сказал Сергей Васильевич. Ему, видимо, тоже стало не по себе.

Катя кивнула и посмотрела на другой берег. За деревьями будто что-то мелькнуло, но сказать наверняка было сложно.

Она повернулась и спешно направилась за отцом.

Первая ночь была ужасной. Во-первых, сказывалась непривычка к новому месту. Во-вторых, лежать на жестких матах было неудобно. Не нашлось даже постели и подушки. Кате пришлось положить на маты свой спальник, который она брала с расчетом на какой-нибудь поход, но никак не на сон в таких условиях, а под голову – свернутый свитер. В-третьих, Катя до смерти боялась, что захочет среди ночи в туалет – и что тогда делать? Ведь идти до него добрых две минуты, и это по темному двору. Из-за всего этого она крутилась и вертелась целых полтора часа.

Добавлял нервозности и рев с другого берега. Непонятно, что это было, и даже в интернете ни у кого не спросить. Катя надеялась – завтра это прояснят местные. Дома совсем рядом, не может быть, чтобы никто не слышал. Хорошо бы, объяснение оказалось безобидным. Например, кто-то решил подшутить, напугать приезжих. Или какая-нибудь техника работала, может, на другом берегу была лесопилка или еще что-то в этом роде.

И все-таки Катя не чувствовала себя спокойно. Она заперла дверь изнутри и закрыла шторы на окне, но, лежа в спальнике, продолжала беспокойно прислушиваться к ночи. Время от времени что-то ухало или трещало. Один раз довольно сильно – по спортивному залу пронесся гул. Катя напомнила себе, что ночью даже в городской квартире можно услышать разные звуки, и уж тем более – в большом здании.

Хотя спала она мало и плохо, утром поднялась раньше отца, чтобы организовать себе душ. Пришлось потрудиться. На кухне Катя нашла таз, наполнила его водой из-под крана, добавила горячей воды из чайника, отыскала ковшик и столкнулась с неожиданным препятствием – где устроить поливку, не на полу же? Пришлось вытащить таз на улицу и мыться в туалете, в окружении пауков, растянувших свои паутины под потолком. Но зато хоть мух не было.

– Полезно пожить в таких условиях, – сказал Сергей Васильевич за завтраком, когда она рассказала о своем опыте. – Мы слишком привыкли к удобствам цивилизации, разнежились…

Но судя по его помятому виду, он сам не очень-то радовался таким условиям. Бриться ему пришлось над кухонной раковиной, и он все вздыхал, что это вопиющее нарушение санитарных норм. И молотый кофе в кружку насыпал с преувеличенной осторожностью: боялся, как бы пачка не кончилась раньше времени.

Они на пару прибрались за собой и переместились в кабинет, который Сергей Васильевич облюбовал еще вчера. Это был самый просторный класс, кроме того, только здесь имелся проектор. Сергей Васильевич очень любил показывать видео, а потом разбирать все сказанные фразы. Обычно ученикам это нравилось.

Постепенно школа наполнилась хлопаньем дверей, шумом и голосами. Вскоре в класс заглянули две девушки, по виду чуть младше Кати.

– Здрасьте, это тут будет английский?

– Здравствуйте, да, здесь, – доброжелательно проговорил Сергей Васильевич.

Они покосились на Катю, почему-то переглянулись, уселись на одну из последних парт и принялись шептаться.

За ними пришли еще три девушки, затем ввалились два одиннадцатиклассника. Мало-помалу собрались семнадцать человек – ученики четырех классов, с восьмого по одиннадцатый. Многие с интересом смотрели на Катю. Она пыталась прислушаться к их разговорам, но почти ничего не понимала – большинство ребят беседовали между собой по-якутски. Пришлось стоять с каменным лицом и делать вид, что ее это совершенно не трогает.

– Ну, начнем, пожалуй. Меня зовут Сергей Васильевич, буду заниматься с вами английским языком. Это моя дочь Катя, она будет нам помогать.

В классе воцарилось гробовое молчание. Кто-то недоверчиво улыбнулся, кто-то уставился пустым взглядом в парту.

– Теперь мне бы хотелось узнать ваши имена, – подбодрил их Сергей Васильевич. – Представьтесь, и, пожалуйста, по-английски.

Обычно он с самого начала говорил на английском и так вел весь урок, но когда ребята начали называть себя, выяснилось, что он выбрал нужный подход. Ученики говорили еле-еле, а когда Катя по просьбе отца коротко рассказала о себе – учится в старших классах, любит книги и путешествия, пытается самостоятельно выучить французский язык, – не поняли ничего, кроме того, что уже сказано: ее зовут Катя.

– Ничего, поработаем, будете все понимать. Главное – приложить как можно больше усилий. Но сегодня у нас вводное занятие, поэтому особенно напрягаться не будем.

Сергей Васильевич предложил вспомнить времена глаголов, быстро начертал на доске схему, заставил всех и каждого проговорить несколько простых предложений, затем роздал листки с упражнениями. На памяти Кати, они выполняли такие еще в пятом классе, когда только начинали учить язык. Ребята приободрились – видимо, для них это тоже не было сложно.

В завершение урока Сергей Васильевич показал пару видеороликов. Ученики мало что из них поняли, однако смотрели с большим интересом и разошлись довольные. С завтрашнего дня им предстояло проводить за английским по добрых полтора часа.

В классе оставалось четверо – две девушки и два парня – когда заглянула Елена. Лучезарно улыбаясь, она выпалила на одном дыхании:

– Ну как? Можно вас на минуточку, Сергей Васильевич?

Едва он сделал шаг за порог, четверка так дружно уставилась на Катю, что она заподозрила: сговорились с Еленой.

– Ты еще в школе учишься? – спросила девушка с черными волосами, забранными в хвост. Катя запомнила, что ее зовут Леной. У остальных имена были необычные, и удержать их в памяти пока не удалось.

– Да, в десятый перешла.

– И как там, в Москве? – спросил парень с очень смуглой кожей.

В любом другом месте Катя бы бросила равнодушное «нормально». Но теперь, вспоминая свою комнату с матами вместо кровати и туалетом вне досягаемости, ответила с чувством:

– Хорошо. А у вас как?

Другая девушка фыркнула:

– Сама, что ли, не видишь?

– Да ну тебя, Айяна, – сказала Лена. – Она же только приехала.

– Вообще-то у нас тут нормально, – вступился за родные просторы второй парень, самый высокий в компании. – Только в городе, понятно, развлечений больше. Меня зовут Эргис.

– А я Арылхан, – подхватил другой.

– Надеетесь, она вас с собой в Москву увезет? – проворчала Айяна и сверкнула на Катю большими серо-зелеными глазами. – Сдались вы ей.

– А мне и не надо, – отмахнулся от нее Арылхан.

Айяна снова возмущенно фыркнула, встала, закинула сумку через плечо и демонстративно вышла из класса.

Арылхан тут же выложил:

– Злится, что отец ее к себе в город на совсем не берет, на каникулы только.

– Перестань сплетни разносить, – одернул его Эргис. – Чем увлекаешься, Катя?