– А вот так! Земли у нас чуть, тонкий слой, а под ним – сплошной лед. Ну вот и сделали музей. Изучают. И правильно делают. Мало ли что там, в этих льдах.

Он проговорил это простодушно, но Кате вдруг вспомнилось тревожное чувство, охватившее ее во сне.

«Устала с дороги», – сказала она себе.

Николай привез их к невзрачному многоэтажному дому – невозможно было догадаться, что здесь расположена гостиница, если бы не потертая надпись возле подъезда. Катя мысленно приготовилась к самому худшему, но внутри оказалось светло, чисто и достаточно современно – даже стоял кулер с водой. Приветливая девушка быстро записала их и протянула ключи – целых три. Кате было приятно, что для нее предусмотрели отдельный номер.

– Ложись сразу спать, – посоветовал отец. – Завтра в семь подъем, завтрак и выезжаем.

– Так ведь рано еще, – Катя посмотрела в окно, за которым серело небо.

Елена рассмеялась.

– Здесь не темнеет! Ночи сейчас совсем белые.

– У нас плотные шторы, – с гордостью сообщила девушка на ресепшн. – Туристы хвалят.

В номере было просто и неуютно: одноместная кровать, тумбочка, шкаф и вешалка. Катя подошла к окну. Улица была пустынна, ощущалось приближение ночи, однако небо, действительно, и не думало темнеть. Так странно. Кате приходилось видеть белые ночи в Санкт-Петербурге, однако здесь все было совсем иначе.

Она задернула шторы – и в самом деле очень плотные – и, не раздеваясь, прилегла на кровать. Сразу же сморил зыбкий сон. В него прокрадывались приглушенные звуки – кто-то ходил по коридору, скрипела дверь соседнего номера, шуршали чьи-то голоса. Раздался стук, тихий и четкий.

Катя вздрогнула, осознав, что стучат к ней, и проснулась. Посмотрела на часы. Одиннадцать тридцать. Наверное, отцу что-то понадобилось. Может, изменилось время выезда? Хорошо бы.

Стук повторился. Катя встала, пригладила волосы и открыла.

На пороге стояла девочка-якутка в синем платьице, на вид ей было около десяти.

– Привет, – сказала Катя. – Чего тебе?

Вместо ответа девочка схватила ее за руку и уверенно повела за собой. Катя не сопротивлялась: сонное состояние не позволило трезво оценить ситуацию, она решила, что кто-то из взрослых попросил привести ее и, значит, дело срочное.

Девочка свернула раз, другой и вывела Катю в пыльный коридорчик. В его конце что-то темнело. Девочка показала туда. Катя медленно пошла вперед.

Закуток не был освещен, но в него падал свет из коридора, по которому они пришли сюда. Катя надеялась через пару шагов разглядеть, что там такое, но черная глыба была уже прямо перед ней, а она все не могла понять, что это.

За ее спиной послышался щелчок, зажегся свет. От неожиданности Катя отшатнулась – прямо перед ней, тускло поблескивая круглыми стеклянными глазами, стояла мохнатая фигура мамонтенка. Шерсть пропылилась и местами вытерлась, один бивень был отломан, по другому бежали трещины. У Кати отчего-то сжалось сердце, хотя она и сознавала, что это даже не чучело – ведь мамонты вымерли давным-давно, и, насколько она знала, полностью сохранившихся тел – раз-два и обчелся, все под зорким оком исследователей, а никак не в гостинице средней руки.

Она оглянулась через плечо. Коридорчик был пуст.

Катя пожала плечами, вернулась к себе в номер, приняла душ, переоделась в пижаму. Что-то заставило ее выглянуть в окно, и она увидела отца. Он шел к гостинице вместе с Еленой. Они оживленно беседовали, смеялись. Кате это было неприятно. Полная плохих предчувствий, она забралась под одеяло.

Невнятные сны были полны белых ночей, бурых скал и вечной мерзлоты, из которой на нее смотрели тусклые стеклянные глаза мамонтенка.

Где-то вдалеке слышался рев.

Катя проснулась вовремя, привела себя в порядок и спустилась к завтраку. Сергей Васильевич и Елена уже сидели за пластиковым столом, из тех, которые бывают в простых уличных кафе. Подали омлет с овощами и сыром, совсем неплохой. По утрам Катя обычно пила чай, но тревожные сны сделали свое дело, и она, как и взрослые, попросила кофе.

– Детям вообще-то вреден кофеин, – вставила Елена.

Катя вспыхнула и едва удержала при себе едкий ответ. Что она о себе возомнила?

– Все в порядке, – примирительно сказал Сергей Васильевич.

Но настроение у Кати, и без того неважное, было окончательно испорчено. Она второпях закончила завтрак, сказала, чтобы отец постучал, когда надо будет выходить, и ушла, прежде чем ей могли возразить.

По дороге захотелось еще раз посмотреть на мамонтенка. Катя без труда нашла коридор, по которому шли они с девочкой, и свернула в закуток.

Мамонтенок никуда не делся. Только вот вместо стеклянных глаз зияли пустые глазницы. Это создавало жуткое впечатление. Казалось, мамонтенок вышел прямиком из страны мертвых.

– Доброе утро, что-то ищешь?

Катя обернулась. Это была девушка с ресепшн, которая хвалила занавески.

– Нет, просто хотела посмотреть. А зачем вытащили его глаза?

– Я точно не знаю. Наверное, сломались, может, треснули… А поменять не удосужились. Полтора года тут работаю, так он здесь и стоит, в закутке. Без глаз у него страшноватый вид, не выставлять же его всем напоказ.

– Но вчера глаза были.

Девушка недоуменно улыбнулась.

– Нет-нет. Глаз у него нет уже очень давно. Полтора года тут работаю, и… Ой! – по коридору разнеслась мелодичная трель телефона. – Извини.

Девушка ушла. Катя вернулась в номер, попыталась смотреть видео на французском, которое заранее закачала на смартфон, но никак не могла сосредоточиться. Приснилось ей все это, что ли? Но ведь мамонтенок никуда не делся и был точно таким, вытертым, с обломанным бивнем, только глаза куда-то исчезли. Катя хорошо их запомнила, да и как можно было не заметить отсутствие такой важной части?

Сергей Васильевич постучался через полчаса. Их уже ждал Николай – вчерашний водитель. На этот раз рядом с ним села Елена. Катю это вполне устроило – по крайне мере, эта женщина не затесалась на заднее сиденье вместе с отцом.

– Долго ехать? – спросила Катя.

– Семь-девять часов, в зависимости от того, как часто будем останавливаться.

У Кати пропал дар речи. В который раз она пожалела, что не разузнала о дороге заранее – тогда могла бы расписать маме все эти трудности, сослаться на слабость и все-таки уговорить взять ее к себе.

С другой стороны, напрашиваться не хотелось. И так было обидно.

Выпитый кофе не обещал сна в ближайшее время, поэтому Катя нацепила наушники и слушала попеременно то музыку, то французские диалоги. За окном какое-то время мелькали окраины города, потом машина заехала на паром – предстояло переправиться через длинную и широкую Лену. Катя было выбралась наружу, но ветер на реке, несмотря на летнюю пору, дул ледяной, и пришлось быстро вернуться обратно.

Когда паром причалил к берегу и они снова покатили по твердой земле, за окнами поплыла бесконечная тайга. Поначалу Катя с интересом приглядывалась к незнакомому, мрачному и суровому лесу, но пейзаж был до боли однообразный, и она задремала.

Они остановились всего один раз, у какой-то деревни. Округа выглядела до боли уныло – покосившиеся дома, ржавые ворота, – но обед в местной столовой оказался очень и очень вкусным. Из чистого упрямства Катя снова выпила кофе. Сергей Васильевич посмотрел на нее с укором, но ничего не сказал.

Пока они уплетали уху, котлеты с рисом и пышные оладьи со сгущенкой, Николай взялся дорассказывать историю, начало которой Катя проспала:

– Потом-то был еще случай. Зимой. Ехала одна семья мимо озера, видит – вроде как изо льда торчит что-то, на рог похоже. Решили посмотреть. Несколько человек остались на берегу, другие на санях подъехали. И вдруг раз – рог под воду ушел и снова вынырнул, лед как затрещит… Все обратно к берегу побежали, но тут из воды высунулось что-то огромное, раз – и утащило под лед и людей, и оленей.

– Вы про какой-то фильм рассказываете? – спросила Катя.