Тим старался не вдыхать, опасаясь, что его вырвет. Мужчина, теряя равновесие, покачнулся, скаут-мастер безотчетно обхватил его за талию и помог устоять на ногах.

Когда его рука скользнула по рубашке незнакомца, Тим почувствовал внутри движение. Под кожей что-то шевельнулось.

«Ерунда, – сказал он себе, – это просто газы. Может быть, даже часть грыжи кишечника. Одному Богу известно, что с ним творится».

Но, несмотря на все протесты разума, он не мог избавиться от ощущения, которое осталось на кончиках пальцев, – затаенное движение под кожей, как будто что-то отреагировало на его прикосновение, а затем снова успокоилось.

Словно мотылек к огню, мужчина устремился к освещенной фонарем хижине. Залитые лунным сиянием глаза казались парой перегоревших фитилей, вставленных в лишенную плоти маску. Тим инстинктивно выставил вперед руку. Ему не хотелось, чтобы этот человек находился в хижине вместе с мальчиками. Ни сейчас, а может быть, и никогда.

– Подождите-ка секунду, придержите лошадей, – сказал он, обращаясь к мужчине, точно к ребенку с гиперактивностью. – Вы заблудились? Вы хотя бы знаете, где находитесь? Я раньше вас тут не видел.

Незнакомец, всем телом навалившись на ладонь Тима, слегка покачивался. Давление усиливалось, ослабевало, снова усиливалось. У Тима возникло ощущение, что мужчина знал, какое отвращение вызывает у собеседника такой пульсирующий контакт с его кожей, покрытой маслянистым, точно осадок в старом двигателе, потом. Тим рассмеялся, будто все это было шуткой, каким-то странным недоразумением, но в его смехе раздавался ломкий дребезжащий отзвук, который напоминал безумное кудахтанье.

– Я заблудился, – ответил незнакомец, – Потерялся и… нездоров. Всего на одну ночь. Утром я уйду. Пожалуйста, накормите меня.

– У вас есть семья? – Тим не мог объяснить, почему вопрос «Неужели подобного человека мог хоть кто-то потерять?» казался ему таким важным. – Вас кто-нибудь ищет?

Мужчина лишь повторил:

– Всего на одну ночь. Еды. Пожалуйста.

Тим размышлял. Он мог бы принести еду и дать незнакомцу насытиться в лесу. (Собственный выбор слов озадачивал, но выглядел верным: этот человек хотел не есть, а насытиться.) Тим мог бы даже закрыть мальчиков в спальне, исключив всяческие контакты. Оставить этого человека снаружи значило пойти против почти всех принципов клятвы Гиппократа, но определение приоритетов – один из аспектов хорошего врачевания. Всех не спасешь. Печальный факт жизни. Так что спасают или самых юных, или тех, у кого больше шансов выжить.

– Пожалуйста.

Мужчина изобразил самую жалкую улыбку. Мог ли Тим оставить его, одинокого и голодного, на улице? Сможет ли жить с таким пятном на совести?

Нет. Он со всем разберется. Примет все возможные меры предосторожности, но справится. Зловещая отрешенная улыбка не сходила с лица мужчины. Возможно, у него какое-то неизвестное Тиму заболевание – расстройство, ведущее к истощению? Или просто вышел из-под контроля какой-то банальный недуг?

– Вы сделаете так, как я скажу, – сказал он мужчине своим обычным голосом.

– Угу, – ответил тот.

– Если не сделаете, то я не пущу вас.

Тело незнакомца ударилось о ладонь Тима – твердая кость под тончайшим слоем плоти. Словно полиэтиленовый тент накинули на груду разбитых кирпичей.

– Тогда пойдемте.

ТИМ ВЕЛЕЛ МУЖЧИНЕ лечь на изъеденный молью диван и принес с крыльца лампу.

При свете незнакомец выглядел еще хуже. Его кожа обесцветилась. Перед мысленным взором Тима возникла странная картина: фруктовый лед на дне стакана – весь сироп высосан, остались только бесцветные кристаллики.

Брюки крепко стягивал на талии оранжевый удлинитель. Сколько же этот тип весил раньше? Тим вывернул воротник его футболки. «XL», – гласила бирка. Господи. Казалось, одежду набросили на соломенное чучело, лишь отдаленно напоминавшее человеческое существо.

Подол рубашки задрался. Кожа на животе лежала складками, напоминая Тиму о шарпеях. Люди, которые перенесли урезание желудка с последующей резкой потерей веса, выглядели примерно так же. Они часто прибегали к подтяжке: пластический хирург отрезал от живота кусок кожи размером с кухонное полотенце и сшивал концы вместе.

Из спальни послышался тихий шепот. Наверное, ребята проснулись. Тиму нужно было разобраться в ситуации; ему не хотелось, чтобы пятеро сонных мальчишек, протирая глаза, пялились на мешок с костями, лежавший на диване.

– Парни, слушайте внимательно, – произнес он, открыв и быстро закрыв за собой дверь. – Кое-что произошло. Ничего особенного. – «Верно ведь?» – Но вам лучше остаться в своих постелях.

– Что случилось, Тим?

Это спросил Кент, который в последнее время стал называть его Тим. Ронял авторитет скаут-мастера. Мальчишка сидел на краю кровати, сцепив руки и расправив плечи, точно борец, ожидающий вызова на ковер. Кент – даже в имени есть нечто напористое и агрессивное. Прозвище для альфа-самца, в одном ряду с Таннером, Четом и Броуди – именами, которыми родители одаривают сыновей, видя в них будущих адвокатов или тренеров по лакроссу. Ни один родитель, лелеющий надежду получить чуткого, артистичного ребенка, не назовет его Кентом.

– Там парень, – ответил Тим. – Не из местных, я никогда его не видел. Заявился из ниоткуда.

– У него есть палатка? – спросил Ньют, упираясь толстым подбородком в матрас. – Он турист или типа… искатель приключений?

– Насколько я могу судить, нет. – Тим опустился на колени посередине круга мальчишек. – Кажется, он болен.

– В смысле – болен? – прошептал Эфраим.

Тим задумчиво втянул воздух:

– У него что-то вроде лихорадки. Он очень худой. И просит еды.

– Может быть, он – гуркх, – прошипел сквозь зубы Шелли.

– Он не гуркх, – ответил Тим и стиснул зубы, чтобы сдержать нарастающую тошноту: вонь от незнакомца просачивалась под дверь, наполняя комнату запахом гнилых персиков. – Он… У него может быть что угодно, ясно? Может, он был в другой стране, в другой части света, подхватил там вирус и привез с собой.

– Надо связаться с Большой землей, Тим, – сказал Кент.

Скаут-мастер скрипнул зубами.

– Да, Кент. Я думал об этом, и, да, так и поступлю. Но до тех пор мне нужно, чтобы вы, ребята, остались здесь. Это понятно?

– Тебе не нужна помощь?

– Нет, Кент, не нужна, – продолжал Тим. – Я ведь врач, так? Сейчас для этого парня я – лучший вариант. Но мы пока не знаем, с чем имеем дело, так что тут для вас самое безопасное место.

Тим открыл дверь. Слабый свет фонаря упал на напряженные, встревоженные лица мальчишек – всех, кроме Шелли, который безучастно смотрел на затянутый паутиной потолок. Скаут-мастер закрыл дверь, на мгновение задумался, а затем взял стул и подсунул его под ручку.

Тим пересек гостиную, подошел к радиоприемнику и переключил частоты, настраиваясь на волну экстренной связи. Здесь у него был только медицинский набор, лишь немного превосходивший стандартную аптечку для выживания в дикой местности. Кое-что он добавил из личных запасов. Но если сообщить об этом по радио, то медицинский вертолет могут выслать из самого Шарлоттауна и…

– Р-р-р-р-р-ры-ы-ы-ы-а-а-а!

Мужчина поднялся с дивана и, покачиваясь, будто моряк на гонимой штормом лодке, бросился к Тиму. Одним быстрым движением незнакомец схватил со стола приемник, поднял его над головой и швырнул об пол. Радио разлетелось на куски под визг обратной связи. Из лопнувшего корпуса брызнули искры, над сгоревшей проводкой поднялись клубы вонючего дыма.

Мужчина с безумной силой топтал останки радио. Тим протянул руки, чтобы остановить его, и опрокинул фонарь. Свет погас.

В темноте скаут-мастер схватился с незнакомцем. Все равно что драться с мешком змей или стальными тросами, покрытыми холодным, маслянистым и мерзким зернистым жиром.

– Черт подери! Успокойся!

Мужчина зарычал. Свирепо звенящий серебром звук разрезал темноту точно лезвие циркулярной пилы. Незнакомец захаркался, и что-то влажное и теплое брызнуло Тиму в лицо. Тот пронзительно взвизгнул – ничего не смог с собой поделать – и принялся яростно вытирать щеку.