Его фонарик погас. Вскоре на пол с глухим стуком рухнуло чье-то тело. Вспыхнувший снова фонарик осветил Ньютона, который сгрудился над своими ботинками.

– Так и знал, что ты сломаешься, Ньют!

Ньютон неловко сел и потер колени. В свете фонарика его бледная кожа казалась розовой, как у поросенка.

– Господи, ладно… – Ньютон, склонив голову, потер глаза. – Как тебе не стыдно, Иф, рассказывать такие жуткие вещи…

– Ньют, ты – ссыкун! – крикнул Кент Дженкс.

Шелли же просто наблюдал за происходящим, большие желтые глаза на молочно-белом лице придавали ему сходство с совой. Он не улыбнулся и не рассмеялся вместе с другими – его пустое лицо особо ничего не выражало.

– Эй, ребята! Хватит уже, – произнес скаут-мастер Тим, входя в комнату. – Шутки шутками, но, если кто-нибудь свалится с кровати, станет не до веселья. Прервемся на ночь, что скажете?

Ньютон поднялся, все еще протирая глаза, и с трудом забрался на верхнюю койку. Но сначала проверил, точно ли зашнуровал ботинки по прямой.

– Давайте-ка спать, – сказал скаут-мастер Тим. Ньютону показалось, что на лице командира промелькнуло напряжение, отразившись в глазах неясной паникой. – Завтра большой день.

Дверь захлопнулась. Ветер проносился над морем и завывал вокруг хижины. Бревенчатые стены меланхолично стонали, словно корпус старинного испанского галеона, о который бьются океанские волны. Мальчишки, тяжело дыша, лежали на своих койках.

– Гуркхи доберутся до тебя, Ньют, – прошептал Эфраим.

ТИМ УСЛЫШАЛ человека еще до его появления. Услышал измученную шаркающую походку, похожую на поступь озадаченного медведя, который пробудился от зимней спячки.

По природе Тим был спокоен и невозмутим. Полезная черта для врача, если за один день перепрыгиваешь от утешения мальчишки со случаем обычной кори к введению трахеального стента в горло девочки, впавшей в анафилактический шок после укуса пчелы. Тим почти год провел в Афганистане с «Врачами без границ», а будь он по натуре трусом, ни за что не продержался бы так долго. Он привык склоняться к наиболее вероятным объяснениям, а от них хладнокровно прикидывать возможные последствия.

Факт первый: прибыла лодка. Возможно, с кем-то из родителей мальчиков – неужели Ньютон забыл свой ингалятор от астмы? Скорее всего, нет, поскольку Ньют редко что-нибудь забывал. Возможно, затонуло судно – к примеру, перевернулся траулер, ловивший минтая в западных водах, – и в лодке были потрепанные выжившие.

Тим мысленно переключился на профессиональный лад: если он верно предположил, то людям понадобится медик. Если потребуется, он окажет первую помощь прямо здесь и вызовет по радио вертолет медицинской службы.

Или это пьяница с Большой земли заблудился во время ночной рыбалки. В отличие от выпивох в родном городе Тима, которые шли к девочкам, едва закрывались бары, здешние искатели приключений отправлялись к воде. Мчали по океану на открытых моторных лодках и ревели, точно быки, подпрыгивая на волнах. Или глушили мотор, забрасывали леску и неторопливо удили рыбу. Именно так несколько лет назад на своей лодке насмерть замерз пьянчуга по имени Лестер Хэммс. Джефф Дженкс, начальник полиции Норд-Пойнта, обнаружил Лестера в семи милях от мыса: кожа у того покрылась инеем, будто кусок стейка в морозилке, задница примерзла к сиденью, а из ноздрей парой бивней торчали замерзшие сопли. Лодка Лестера дрейфовала по течению, еще немного – и ее вынесло бы на отмель. Тим представил, как окоченевший труп бьется о берег Гренландии, словно жуткий обломок коряги, и его с любопытством обнюхивает белый медведь.

Кто бы ни собирался появиться, Тим был уверен, что он или она не представляют особой угрозы… Уверен на девяносто девять процентов.

Факт второй: он с ребятами на изолированном острове в часе езды от Большой земли. Без оружия, не считая ножей – с лезвиями не длиннее трех с половиной дюймов, как указано в справочнике скаутов, – и ракетницы. Уже ночь. Они здесь одни.

Тим ботинком распахнул дверь, которая вела на крыльцо. Та издала тонкий визг, словно ржавый гвоздь выдергивали из мокрой доски.

Скаут-мастер обошел хижину, чувствуя, как в венах на шее барабанит пульс. Комары плескались в бисеринках его пота. Стоило взять лампу, но животный инстинкт твердил: «Никакого света. Оставайся невидимым».

Вытащив складной нож, Тим прижал его к бедру. «Это нелепо, ты ведешь себя как идиот, как полнейший параноик», – отозвался разум, а первобытная сторона лишь бессмысленно гудела, точно улей африканских пчел.

Ветер завывал над землей, его рокот нарастал, проносясь над скалами и тонкими деревцами. Гулкий бормочущий звук напоминал детский шепот, поднимающийся со дна колодца. Резкие порывы хлестали Тима по ногам, ледяной холод пронизывал до костей. Что-то почувствовав, скаут-мастер прищурился и вгляделся в строй деревьев: там сгущались тени, обретая плотность и очертания.

Из спутанной листвы появилась фигура. Тим резко вдохнул. В свете необычайно яркой луны он разглядел существо, сотканное из самых черных кошмаров его детства, – гниющее чудовище, выбравшееся из моря.

Это был самый настоящий скелет, скрепленный веревками размокших мышц, плоть его спадала с костей серыми кружевными лохмотьями. Существо неуклюже двинулось вперед, глухо бормоча что-то себе под нос. Ужас пригвоздил Тима к месту.

Кошмарная тварь вышла на залитую лунным светом траву и оказалась всего лишь человеком. Но настолько исхудавшим, что жизнь в нем держалась лишь чудом.

Руководствуясь инстинктивным желанием помочь, Тим, не раздумывая, вышел из своего укрытия:

– С вами все в порядке?

Мужчина обратил на него ярко горящие глаза. Его взгляд был полон необъяснимого ужаса и отчаянной тоски. Пристальный и пронзающий, точно луч лазера, он нешуточно пугал Тима – незнакомец явно чего-то хотел. Нуждался в чем-то.

Мужчина приблизился, теребя пуговицы на рубашке, и провел дрожащей рукой по сальным волосам. Тим внезапно понял, что человек безотчетно старается придать себе приличный вид.

– У вас есть что-нибудь… поесть?

– Возможно, – ответил Тим. – Вы один?

Мужчина кивнул. Дрожащая струйка слюны скатилась по его губе, повисла и оборвалась. Кожа обтягивала череп, словно тонкая гофрированная бумага. Капилляры расползались по носу, щекам и шее, точно реки на топографической карте. Торчавшие из футболки руки казались собранными из деталей деревянного конструктора. Кожа полиэтиленовой пленкой оборачивала лучевую и локтевую кости, из-за чего локти выглядели завязанными на веревке узлами.

– А вы один? – спросил мужчина.

Безопаснее было с ним согласиться.

– Да, я провожу геологические исследования.

Мужчина поднял горсть комковатой земли и сунул ее в рот. Тим посчитал этот жест непроизвольным. Таким же рефлексом, как моргание.

– Ух! Эй, не стоит… есть это, – произнес Тим, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. – У меня найдется еда.

Мужчина улыбнулся. Оскал смерти. Его губы были тонкими, бескровными. Десны сильно опустились, отчего зубы стали похожи на пожелтевшие клыки, стучавшие во рту, а между ними застряла темная земля.

– Еда, да. Так мило. Спасибо.

За годы врачебной практики Тим повидал немало отвратительных проявлений человеческого тела. Он опорожнял калоприемники. Видел пульсирующие опухоли, извлеченные из желудков. Но с таким необычным заболеванием никогда не сталкивался. От этого по телу Тима пробежала волна чистого ужаса.

«Отвратительный, – кричал его разум, – этот тип отвратительный…»

Вонь от незнакомца ударила Тиму в нос. Сильный фруктовый запах с примесью аммиака. Кетоз. Тело мужчины расщепляло жирные кислоты в безнадежной попытке сохранить работу жизненно важных органов. При сжигании кетоны издавали тошнотворно-сладкий запах – отчаянную вонь пожиравшего себя тела. Смрад, исходивший изо рта мужчины, наводил на мысли о корзине гниющих на солнце персиков.