Вот в чём смысл, княже. Берут такой бриллиантик и подселяют в него духа, специально обученного. Дух в голове человека плохие мысли поселяет, а негативную энергию, которую хозяин украшения излучает, концентрирует в камне. Чем больше зла вокруг камня, тем лучше. Слышали ведь, сколько крови льётся за то, чтобы драгоценности себе присвоить. Позитивная энергия качественнее, но с ней работать сложнее, к тому же, проще человека на негатив пробить, чем наоборот… Так вот… Алмазы и корунды сами по себе – пустышки, но накопители бездонные, в них энергии можно закачать сколько захочешь. Когда такой камень злобой хорошенько омоется, Кукольник его изымает и своим собратьям магам продаёт. Использованные камни берёт на подзарядку, и тоже не задаром. Прибыльное дело, княже. Всё, что Кукольнику требуется, только духов ловить, ломать да обучать. Чаще всего берут мелочь вроде полевиков, водяниц, лесавок, домовых. Реже – русалок и болотниц. Они сильнее, наводящие чары у них лучше, но их ломать сложно, умирают часто.

Грай помолчала и продолжила:

– Паршивая это судьба, княже. Сначала в толстостенную бутыль сажают и через неё непрерывно электрические разряды пропускают. Посидишь под ними пару дней, так обалдеешь, что родную мать продашь. Потом режут на тебе руну «наутиз» и подселяют в какую-нибудь мелочь – колечко дешёвенькое серебряное аль браслетик. Вот там ты и учишься энергию из хозяина тянуть, а потом – на зло его подбивать, чтобы поток энергии усилить. Выучишься как следует – серьёзные камни дают.

Только знаешь, что я тебе скажу, княже? Учёба ничуть не лучше, чем в бутыли сидеть. Лежишь в шкатулке, в темноте, лежалым серебром воняет, и со всех сторон тебя другие побрякушки царапают. А одушевлённая – ты одна, поговорить не с кем. Лежишь и желтеешь, плёнкой липкой покрываешься, фу, вспомнить тошно… Редко когда солнышко увидишь. Таскают по улицам, вонища от автомобилев этих страшная, потом воняет, мертвечиной… люди ж обожают мертвечину на себе таскать. На ногах так у всех поголовно кожа, с убитой скотины поснятая. И в городищах этих проклятых от всех этих испарений постоянно туман вонючий висит, солнце через него как пятно мутное…

А одна из моих хозяек знаешь что удумала? Сама пьяница, ну и решила, что спирт всякую заразу убивает. Оно верно, княже, но всё же не повод, чтобы кольцо оставлять в стакане с водкой на ночь отмокать…

Хорошим накопителем я была, княже. Рубин Ривза, сапфир Чёрный Лотос, алмаз Слеза Пророка… На последнем я оплошала, княже. Понимаешь, для того, чтобы энергию высасывать, тоже силы нужны. Только свои будешь использовать – помрёшь. А из камня забирать запрещено, для этого на твоей плоти руну ставят. Поймает хозяин – хорошо если в бутыль отправят на исправление. А то выкачают тебя досуха, и – всё, с жизнью распрощаешься.

Я, княже, научилась в обход хозяина немножко энергии подсасывать, но на алмазе он, паскуда, меня поймал. Выжал до капли, в кольцо серебряное пихнул и оставил – помирать.

Я поначалу почти не соображала ничего, а когда чуть в себя пришла – что за диво, голова вроде прояснилась. А дива не было, просто хозяйка моя со мной почти не расставалась. Днём на мир посмотришь, а вечером на черепке глиняном отдыхаешь, а не в тесной шкатулке. И черепок не простой, а от горшка стародавнего, ему уже десять веков минуло, одиннадцатый пошёл… Мало того, каждый день в холодной воде купают да каждую неделю щёткой с мылом моют, никакая дрянь не пристанет. И я, княже, вместо того чтобы помереть, сил начала набираться.

А потом сюда попала… Поля увидела, которых, думала, уж никогда не увижу, небо, что над землёй как плат расстилается, а не маячит не пойми где, небоскрёбами подпёртое… Запах цветов лесных-полевых услышала, закаты и рассветы встречала… И поправилась я, княже, силы во мне открылись, которых раньше не было и быть не могло. И руна проклятая с моей руки исчезла…

Стала я думать да гадать, чем свою хозяюшку отблагодарить. Ну и сдуру попыталась её самое потаённое желание исполнить – любовь найти. Она из себя красавица, умница, да только, княже, угораздило её не в том месте и не в то время родиться.

Легко сказать, да трудно сделать. Не было рядом с ней никого мало-мальски подходящего. Я ведь даже тебя, Чёрный, смотрела, но в тебе, уж прости, такая зверюга сидит – разума надо решиться, чтобы с тобой жизнь связать.

Я уж искать перестала… Но как-то ночью в снах путешествовала… появился у меня такой талант после того, как я в лунных лучах искупалась. Забрела в сон одной чародейки. А снилось той, как мужчина её ублажал… Волшебница эта вторую сотню лет разменяла, непросто было её удивить, но этому любовнику удалось. Решила я его отыскать, и отыскала. Ведьмак оказался. Оно и правда, герой! – Грай усмехнулась. – Любое чудище наповал сразит, любую женщину от восторга кричать заставит, – Грай плотоядно растянула губы, обнажая клыки, и сощурила светлые, серебристо-зелёные глаза, – а сам кричит редко. То есть кричал.

Она коротко хохотнула.

– Единственный его недостаток – не из этого мира оказался. Жалко было, да что поделаешь. Я могу в сновидениях да в других мирах духом бесплотным путешествовать, а вытащить кого-то сюда – нет. Не в моих силах порталы создавать. Однако я попробовала…

Грай умолкла, подбирая слова.

– Сны насылать? – предположил Ладимир.

– Да нет… этого я не умею. Но могу быть проводником. Чем сны хороши – это особое пространство, любые границы между мирами стираются. Я и провела Русалку к нему.

Она почесала за ухом.

– Кто ж знал, что его в аккурат накануне оборотень подрал. Но души их зацепились одна за другую, и потом она к нему во снах приходила сама, без всякой моей помощи. Так что, княже, я почти не виновата. Только дорогу указала. А то, что он эти сны запоминал, а она – нет… так я ни при чём. У всех… психика разная.

Наступила тишина.

– Не отпускал бы ты его, княже? – внезапно сказала Грай и умоляюще посмотрела на Дива. – Ты же можешь…

– Грай, насильно я его держать не стану. Ни к чему хорошему это не приведёт.

– Ему и года не прожить, – глухо сказала Грай. – Ты ведь не хуже меня это знаешь… Вы оба знаете.

– Я не буду ему препятствовать, – сказал Див, и в голосе его появился лёд. – Он не ради прихоти туда возвращается.

– Как же она без него будет?

– Раньше надо было думать, – раздражённо сказал Ладимир. – Ты же можешь в будущее заглядывать? Вот и заглянула бы перед тем, как сводить.

– Да разве я знала, что она его полюбит?

Ладимир хотел ей что-то сказать, но Див вовремя остановил его взглядом.

– Ладно, – убедившись, что князь не передумает, сказала Грай. – Пора мне. Потрудитесь меня на место отнести.

Она встала, приготовилась вернуться в кольцо, но Див её остановил:

– Подожди. Как ты воплотилась? Не по щелчку же пальцев?

– Княже, – ехидно ответила Грай, – от твоего взгляда покойники из гробов сбегут, а не токмо что дух из кольца вылезет. Есть такой зверь, василиском зовётся, ядовитая тварюга, взглядом насмерть разит. Вот ты навроде этого василиска…

========== Глава XIX ==========

…Дни летели, и до конца отпуска оставалось совсем чуть-чуть. До ухода ведьмака – ещё меньше.

Мы не расставались ни на минуту, но почти не говорили. И чем ближе становился роковой день, тем больше я теряла голову.

Сердце обливалось кровью при мысли о том, что мне предстоит остаться одной, и внутренний голос упорно твердил: «Скажи ему, скажи, что любишь его! Сделай всё, чтобы он остался! Проси, моли, унижайся, лишь бы он остался!». Вот только уходил он не по собственной прихоти. И я чувствовала, что не смогу толкнуть его на предательство дочери.

Правды ради следует сказать, что к дочери ведьмака я никаких тёплых чувств не испытывала. Возможно, неприязнь, которая временами сильно напоминала ненависть. Из-за неё рушилась моя жизнь с Геральтом. Даже если бы после её спасения он решил вернуться, то вернулся бы, скорее всего, вместе с ней. Ведьмака я приняла бы без вопросов. Одного. Его приёмные дети мне совершенно не были нужны.