Когда мы утихли, в комнате стоял белёсый предутренний полумрак. Я положила голову на грудь Геральта, он гладил меня по волосам. Сегодня он уже не заплетёт мне косу… никогда больше не заплетёт.

Сказать ему? Зачем? Разве есть что-то, чего он не знает про меня?

Громко тикали часы. Я начала зябнуть, и Геральт укрыл меня одеялом – как обычно, оставшись почти без него. Моего куцего одеялка, которое было перешитым спальным мешком, мне одной хватало с трудом, и, хотя, когда мы засыпали, оно кое-как прикрывало нас обоих, утром оказывалось целиком на мне. Менять моего недомерка на нормальное одеяло Геральт почему-то не хотел…

За окном неумолимо светлело. Никогда ещё на моей памяти утро не наступало так быстро.

В окно поскреблись.

Звук был еле слышным, словно синичка пыталась склюнуть муху за стеклом, но я вздрогнула. Всё. Он уходит.

Геральт, однако, лежал несколько минут, прижимая меня к себе. Наконец он медленно поднялся и принялся одеваться.

Одежда давно дожидалась своего часа, Шива привёз её вместе с мечом, – чёрная форма без серебра, которую носили ученики Братства. В мире Геральта она вряд ли выглядела бы неуместно.

Ведьмак очень долго застёгивал кафтан и ещё дольше надевал ножны с мечом. Но, как он ни тянул время, всё же не осталось ничего, что держало бы его здесь. Нельзя было вечно поправлять ножны, то затягивая, то ослабляя ремень.

Геральт поджал губы и посмотрел на меня.

Я сидела на постели, завернувшись в одеяло, не сводила с ведьмака глаз и не чувствовала, как слёзы текут по щекам.

Геральт медленно опустился на одно колено и поцеловал меня долгим нежным поцелуем.

Последним.

Нехотя он оторвался от моих губ, но подниматься не спешил. Я еле смогла выдавить:

– Я не пойду тебя провожать.

Он кивнул, встал, задержал на мне взгляд, прощаясь. Круто повернулся и быстро вышел. Каблуки его сапог глухо простучали по полу терраски, звонче – по ступенькам крыльца.

Он ушёл.

Я сидела, глядя на остывшую постель, на то место, где он лежал так недавно. Затем медленно просунула руку под подушку – там ещё хранилось тепло его тела.

«Я обещаю вернуться никогда в Никогда,

Когда короткая осень горит небесным бледным огнём…».

Невыносимо видеть, как он пропадает из моего мира. Но ещё хуже сидеть здесь, чувствовать остывающую под рукой простынь и слышать тяжёлое торопливое тиканье часов, незатихающий стук маятника.

Я вскочила, натянула первое попавшееся платье – то самое, которое было на мне, когда зов Геральта заставил меня на рассвете выйти в поле, – и побежала к задней калитке.

Он всё ещё был здесь. Гладил по храпу серебристо-вороного жеребца, полностью снаряжённого, и слушал Дива, который что-то тихо объяснял, касаясь морды коня – по-видимому, специфику бестрензельной уздечки. Ладимир хмуро проверял, хорошо ли прилажено подперсье, правильно ли подогнаны стремена, даже узелок аладжи. Когда проверять стало решительно нечего, он встал возле лошадиного бока, опустив голову, теребил пристругу и ковырял носком кроссовки землю. Чуть поодаль стоял Шива.

Я тихо вышла за калитку, изо всех сил стараясь остаться незамеченной. Конечно, мне это не удалось. Геральт повернул голову и увидел меня. Не слушая больше Дива, он в несколько шагов преодолел разделяющее нас расстояние, обнял меня, крепко прижал к себе и уткнулся носом в мои волосы.

Мы стояли так бесконечно долго… и бесконечно мало. Он медленно ослабил объятия и поцеловал меня в лоб. Я смотрела на него, бездумно поглаживая грубое сукно кафтана, смотрела в его цитриновые, искристые от утреннего солнца глаза…

«Так дай мне воздух – и я стану тебе крылом…»

Я не осознала, что он больше не прикасается ко мне, просто стало очень холодно. Он взглянул на меня в последний раз и медленно и тяжело, словно сапоги у него были железные, пошёл к вороному.

Ведьмак пожимает Ладимиру руки. Тот что-то бурчит и упорно не поднимает голову. Возле Дива Геральт мешкает. Див слегка кивает, касаясь его плеча. Ведьмак кивает в ответ и садится в седло. Воздух перед конём дрожит, растекается, открывая туманное марево. Вороной вступает в портал. Ладимир хлюпает носом от внезапного насморка и пристально смотрит на Шиву. Несколько секунд ещё можно различить фигуру всадника и его лошади. Мне даже кажется, что ведьмак оглядывается, но в это мгновение портал вспыхивает ослепительным белым светом и исчезает.

«Обещаю вернуться никогда».