Бешеный осторожно меня обнюхал и фыркнул в знак приветствия. Я скормила ему хлеб и потрепала по длинной лоснящейся шее.

– Бась, пойдём-ка я тебя за огород отведу. Там травка хорошая… пойдём.

В успех не верилось, но Бешеный за мной пошёл довольно охотно – возможно, решил, что я веду его к Ладимиру. В каком-то смысле так оно и было – Ладимир предпочитал калиткой у дома не пользоваться, чтобы не попадаться лишний раз на глаза соседям.

К слову, звали Бешеного на самом деле Ранний Месяц. Бешеный – прозвище, которое Ладимир превратил в уменьшительное «Бася».

Я оставила Бешеного за огородом – можно было не опасаться, что он отправится гулять по окрестностям, – и добралась наконец до «скворечника». Когда я оттуда вышла, увидела у калитки Геральта, который внимательно разглядывал жеребца. Бешеный смотрел на него отнюдь не дружелюбно.

– Не подходи к нему, – предупредила я. – Останешься без какой-нибудь жизненно важной части тела.

Геральт усмехнулся.

– Не собирался, – сказал он и прибавил: – Красив, ничего не скажешь, но далеко на нём не уедешь.

– Это ты зря, – возразила я. – Не смотри, что он такой лёгкий и изящный, с выносливостью у него всё более чем в порядке. Это ахалтекинская порода, точнее, вороновское её отродье. Идеально приспособлена к войнам и дальним переходам.

– Раненого из боя вывезет?

– И вывезет, и наравне с хозяином драться будет.

Бешеный отвернулся от нас и поднял голову, прислушиваясь и принюхиваясь. Потом радостно заржал и танцующим галопом, по-жеребячьи задрав хвост, поскакал к полю. А оттуда уже неслись радостные вопли:

– Баська! Басенька!

– Встретились два одиночества, – пробормотала я.

Компания подошла к нам не сразу. Сваромир, как обычно, что-то увлечённо вырезал, а Ладимир вёл своего Бешеного, положив руку на его плечо. Вид у Бешеного был абсолютно счастливый. Время от времени он выгибал драконью шею, чтобы обнюхать хозяина и лишний раз убедиться, что это именно он и никто другой.

– По-моему, он поправился, – озабоченно говорил Ладимир.

Сваромир никак не отвечал, скорее всего, потому, что только Ладимир мог углядеть в сухой мускулистой фигуре своего любимца призрачный намёк на полноту.

– Брацлав раскормил, заняться ему нечем…

Он кивнул мне и бросил куда-то за мою спину:

– Машину пригнал?

Я обернулась. Сзади стоял Кречет. Я обрадовалась, что не успела сказать Ладимиру, чтобы он как можно скорее избавил меня от присутствия своего высокомерного приятеля.

– Пригнал, – неприязненно ответил Кречет. – Тебе, может, ещё девочку обеспечить и чаю подать?

А отношения-то у них не такие уж дружеские…

– Пока не надо, – спокойно ответил Ладимир. – Надумаю, дам тебе знать.

– А чаю… неплохо было бы, – сказал Сваромир.

– А ты что здесь делаешь? – спросил Кречет. – Лес без хозяина оставил?

– Я, дружок, не обязан перед тобой… отчитываться. Что насчёт чаю?

– Давай, что стоишь-то, – сказал Ладимир. – Сам ведь предложил.

Глаза Кречета недобро сузились. Ясно было, что назревает драка. Я, не думая о том, что делаю, отошла за плечо Геральта.

Однако Кречет не был дураком и прекрасно знал, что Сваромира ему не одолеть, а драться с Ладимиром равносильно самоубийству.

– Обойдёшься как-нибудь, – проворчал он, обернулся птицей и смылся от греха подальше.

– Что за манера устраивать драку на ровном месте, – сказала я, отходя от Геральта.

– Да нет, Кречет со мной драться бы не стал, – успокоил меня Ладимир. – С него иногда нужно спесь сбивать, а то забывает, с кем разговаривает.

Как обычно, никто не потрудился дать объяснения Геральту, а он был здорово озадачен. Ведьмак теребил медальон, вглядывался в горизонт, где бесследно исчез Кречет, и исподлобья посматривал на нас. Наша реакция на произошедшее приводила его в ещё большее недоумение,

…В этот день я познакомилась ближе с хозяйственностью Сваромира. Началось с того, что я увидела, как он ходит из стороны в сторону возле ворот и пристально их рассматривает.

– Ворота бы починить, – сказал он будто между прочим, но косил при этом на меня глазом.

Я пожала плечами и не ответила.

Две минуты спустя, когда я собиралась зайти на крыльцо, он в виде рыси спрыгнул с крыши и ещё в прыжке обернулся человеком. Пока я приходила в себя и пыталась сообразить, не осталась ли заикой на всю жизнь, он сказал, по-прежнему будто обращаясь не ко мне, но кося на меня глазом:

– Крышу бы перекрыть.

Я едва не послала его не самыми вежливыми словами и ушла в дом, чтобы выпить воды и успокоиться. Мне одного превращения Кречета хватило, а тут ещё и Швар туда же!

Когда я вышла с твёрдым намерением собрать опавшие яблоки – а нападало их за вчерашний дождливый день полно, – обнаружила, что Сваромир кружит над поленницей подобно стервятнику.

– Сарайчик дровяной сколотить бы, – сказал он всё в той же манере.

Я закатила глаза и пошла в сарай за ведром и перчатками. Того, что он отправился за мной, я не видела и получила очередную возможность обрести хроническое заикание, когда выходила из сарая и он сказал за моей спиной:

– Крышу бы подправить…

Крыша после прошлогодней зимы просела посередине и была подперта столбом, но ремонта, конечно, требовала. Тем не менее лучше было бы, если бы Швар это сказал, стоя передо мной, причём появиться ему следовало подобно всем нормальным людям, а не чёрту из табакерки. Только врождённая вежливость помешала мне надеть ведро ему на голову.

Он, не подозревая, какой избежал опасности, охотно взялся помогать мне с яблоками, но я предусмотрительно не стала радоваться помощи. И не зря.

– Два ведра лучше бы взять, – скромно заметил Сваромир. – Так хорошие яблоки от гнилых отделять было бы удобнее.

– Зачем их отделять, если они окажутся в одной помойке?

Сваромир замер и посмотрел на меня так, словно я предложила спалить его участок леса.

– Как в помойке? – с ужасом прошептал он.

Я выпрямилась.

– Слушай, этих яблок намного больше, чем мы можем съесть. Даже если наварить из них варенья. Соковыжималки у нас нет. Поэтому и приходится выбрасывать. Если хочешь, можешь те, что не гнилые, Грому отнести.

Меня спас Ладимир, который бродил поблизости и украдкой наблюдал за нами.

– Отличная идея, – сказал он, отбирая у меня ведро. – Швар, найди лошадей, а я пока яблоки соберу.

Сваромир посмотрел на него с болью и поплёлся в поле искать жеребцов.

Позже, когда с яблоками было покончено и Лад повёл довольных до ушей жеребцов на ночёвку, я увидела, что Сваромир сидит, пригорюнившись, на крылечке (нижнюю ступеньку которого он починил без моего ведома).

– Послушай, – сказала я ему, – наш мостик на пруду давным-давно развалился. Отец в одиночку никогда в жизни его не сделает. Ты, может, посмотришь?

Когда Ладимир вернулся, Швар докашивал дорожку к пруду, и я еле убедила его отложить возню с мостиком до завтрашнего дня, потому что солнце уже почти село.

Я была уверена, что заняла неугомонного приятеля Ладимира хотя бы на пару дней, но не тут-то было. Сваромир поднялся ни свет ни заря, позаимствовал машину Лада и смотался за досками. Полагаю, продавцы выпали в осадок, когда он к ним заявился, но, как бы то ни было, менее чем через час Швар вернулся с досками и несколькими железными трубами. Потом он поднял Ладимира и пинками погнал его в пруд – жестоко, потому что Ладимир не успел толком проснуться, никак не мог понять, чего Сваромир от него хочет, а потом ещё неожиданно для себя оказался в холодной воде по шейку. Вопль он издал такой, что я проснулась в холодном поту от испуга, ведьмак подскочил, выругался и, насколько мог быстро, помчался к пруду, а в ближайших домах треснули стёкла. Я сидела с колотящимся сердцем, дико оглядываясь по сторонам. Геральт не возвращался. Я перепугалась не на шутку, оделась, прихватила лопату и отправилась к пруду, не очень представляя себе, как лопатой сразить водяного, утащившего под воду трёх крепких мужиков, один из которых был профессиональным охотником на чудовищ. Оставалось только надеяться, что у водяного от моего вида сдадут нервы… На верху крутого берега торчали Гром и Бешеный. Лошади тоже услышали вопль и, конечно же, ринулись на помощь. Осторожно обойдя Бешеного, я посмотрела вниз. Ладимир возился в коричневой воде, матерясь сквозь зубы, Сваромир невозмутимо устанавливал будущую опору для моста, а ведьмак, тоже матерясь (запас ругательств был у него обширнее, чем у Ладимира), пилил доски, причём, судя по всему, заниматься ему этим приходилось нечасто. Я хотела незаметно улизнуть, но Швар меня увидел, весело поздоровался и погнал Ладимира наверх за лопатой. Мне он спускаться не разрешил, потому что берег был слишком крут, а от дощатых ступенек осталось одно воспоминание. Я отдала лопату и сбежала домой, надеясь, что ни Геральт, ни Ладимир не знают, кто подкинул Сваромиру блестящую идею заняться мостиком. Примерно через час вернулся засыпанный опилками ведьмак. Не успел он войти, как я выгнала его на улицу отряхиваться. Взгляд его отнюдь не лучился радостью.