- На мою помощь можете больше не рассчитывать! – в голосе Снейпа звучит боль и презрение. Он разворачивается и в ту же секунду трансгрессирует с легким хлопком. Лили, замерев, смотрит в лицо директора Хогвартса. Дамблдор улыбается.

Перед глазами все закружилось, и Лили почувствовала, как ее будто бы поднимает в воздух. Открыв глаза, она увидела, что вновь стоит в кабинете. Женщина бросила взгляд на часы. Невероятно... ей казалось,что прошло несколько дней, целая жизнь пронеслась перед глазами. А на деле минуло лишь несколько минут.

Она оглядела кабинет. Все казалось спокойным и невозмутимым вокруг. Она присела на краешек кресла. В голове царил хаос, обрывки картин по-прежнему плыли перед глазами. Так дико было видеть лица людей, слышать их разговоры и знать, что их больше нет в живых. Джеймс, Сириус, Нарцисса, Люциус, Мальсибер, Беллатриса – все они оказали то или иное влияние на ее жизнь, на судьбу, и ей суждено было увидеть смерть почти каждого из них. И Северус... Лили поняла слова Дамблдора, предостерегающие ее от желания увидеть его воспоминания. Теперь она знает правду. Правду, от которой ее сердце вот сейчас, в эту минуту, отчаянно ноет, сжимается в маленький кровавый комочек от боли. Что дало ей увиденное? Новую боль и осознание невозможности что-то исправить теперь. Почему, почему жизнь так обошлась с ними? Она прожила большую ее часть вдали от этого человека, чтобы потом заново узнать его, полюбить всем сердцем... и потерять. И теперь это вспыхнувшее в ней чувство обречено на безответные муки страдания, вечную тоску по несбыточному счастью. Она поняла, как сильно любит его, слишком поздно. Теперь ее любовь, ее ласка и нежность – лишь пустой звук в сердце, ненужный и бесполезный, его некому подарить. Человек, которому она готова отдать всю себя без остатка, которого так страстно желает, теперь навсегда потерян для нее. Его нет. Нет больше нигде, она не может сказать ему о своей любви, а он не может услышать. Зная теперь, какой была его жизнь, его душа, она словно вбила кол в собственное сердце, лишая его возможности когда-либо отозваться за чувства.

Лили облокотилась на стол и тихо заплакала. Ей было ужасно жаль себя, его и тех страданий, через которые им пришлось пройти, чтобы приблизиться друг к другу. Приблизиться и вновь разойтись навсегда. Она любит его. Но ему больше не нужна ее любовь, она опоздала. Чудовищно понимать, что это чувство не умирает вместе с человеком, а продолжает жить внутри тебя, иссушая изнутри, потому что тот, на кого оно направлено, не может принять даже его жалкую частичку. Он так нужен ей теперь, нужно слышать его голос, обнимать, целовать, плакать у него на плече, смотреть в глаза и говорить с ним. Вернуть хотя бы на часок, хоть на минуту, затмить пронизанные болью и одиночеством года.

Она плакала, чувствуя, что в душе не остается больше иных чувств и эмоций, ни злости на предательство Дамблдора, ни ненависти к тем, кто отнял и разрушил их жизни. Она выплакивала их общее горе, искренне, робко, ни о чем ни прося. Время равнодушно мчалось вперед, а слезы все продолжали литься из глаз, пока она не почувствовала себя вконец обессиленной и не уснула.

- Лили?

Женщина вздрогнула.

Рядом с ней стоял Дамблдор. Его ярко-голубые глаза пронзительно блестели, смотря на нее в упор со странным выражением.

- Пир по случаю окончания школы отменен в память о погибших. И все же, сегодня вся школа собралась, чтобы помянуть и почтить их память. Ты не хочешь присоединиться?

Она покачала головой, желая только, чтобы ее оставили в покое.

- Я так и думал, что увиденное расстроит тебя.

- За что вы так поступили с ним? Ведь он верил вам, возможно, вам одному. Вы использовали его чувства, чтобы добиться желаемого. И пожертвовать моим сыном. Вы жестокий человек, Дамблдор. Я хотела бы ненавидеть вас, но я даже на это теперь не способна.

- Я знаю, что ты видела в омуте памяти. Но не забывай, что там нет истины, лишь сомнения, жизнь и воспоминания одного человека. Мир, каким видел его он.

- Вы хотели, чтобы Волдеморт убил Гарри. Вы смели предложить это Северусу, заставив его поверить ранее, что он должен обегать его. Вы считаете, это не жестоко? – она подняла на него блестевшие от слез глаза. – Вам не было дело до нас и нашей боли, вы шли к собственной цели.

- Увы, мне нужно было, чтобы он так и подумал, Лили.

- Что вы имеете в виду?

Дамблдор сел в кресло и с тихой грустью посмотрел на нее.

- Я искренне люблю твоего сына. Его смерть принесла бы мне не меньшую боль. Как и Северусу... Хотя он так не желал признавать это. Меня всегда удивляло, что то, с каким рвением и самозабвением он защищал Гарри, уживалось в нем с отчаянным нежеланием признавать, что мальчик что-то значит для него. К сожалению, признать в себе теплые чувства к нему, выразить их хоть как-то было для него слишком тяжелым страданием. Он знал, что жизнь Гарри была под угрозой все эти годы, и для него было проще жить под маской ненависти, чем позволить себе привязаться к нему и потерять. Есть такие люди, максималисты во всем. Северус любил тебя столь же безусловно, как отвергал твоего сына. И эти оба чувства были в нем столь остры, доходили до такого исступления, что лишь мучали его самого. Я должен объяснить, что не желал Гарри смерти и до конца был уверен, что Северус никогда не решится убить его. Даже для пользы дела... Ведь, по сути, его главной заботой была ваша безопасность. Он жил ради этого и был готов умереть. Он понимал прекрасно ту опасность, которой он подвергает себя. Пока твое существование было для него тайной, его чувства к тебе могли прекрасно уживаться с нелюбовью к твоему сыну, но когда ты вновь вошла в его жизнь... Любить тебя и ненавидеть человека, который является частью тебя самой, твоей главной заботой и смыслом жизни, оказалось гораздо труднее. Он не понимал, что уже давно начинал принимать вас как единое целое. Он дорожил Гарри, хотя и отказывался признавать это. Мое предложение убить мальчика, сохранить себе жизнь и устранить помеху подвергло его в шок. К огромному сожалению, лучшие черты в Северусе всегда проявлялись лишь в самых безнадежных и отчаянных ситуациях. Лишь рискуя жизнью, он обнажал свое сердце. Отказавшись убивать Гарри, он не просто перечеркнул свои принципы и убеждения держать слово, он проявил мужество, противопоставляя себя как мне, так и Волдеморту. Безусловная любовь, Лили, она ставит нас выше любых преград и опасностей, заставляя забыть о правилах и авторитетах, отречься от себя на благо другому. Я невероятно счастлив, что он не разочаровал меня в этом.

- Его больше нет... Он умер, считая, что вы предали его. Вы придерживаетесь принципа – страданиями душа совершенствуется? – горько спросила она. – За вашими педагогическими стараниями перевоспитать его вы забыли про чувства живого человека...

- Я знал о его чувствах больше него самого. И он дорог мне, как и тебе...

- Но он больше не узнает об этом! Вы должны были сказать ему раньше... как и я...

- Лили, – мягко сказал Дамблдор. – Ответь, не узнай ты всего этого вот так, не увидь эти воспоминания... смогла бы ты раскрыть в себе такое сильное чувство к нему? – он встал. – Иногда нам бывает необходимо потерять что-то, чтобы понять всю ценность утраченного. Твоя любовь будет с тобой. И этого достаточно.

- Он так нужен мне... я не знаю... возможно, все это чары Обета... но с тех пор, как его не стало, я ощущаю такую пустоту внутри, словно у меня самой вырвали часть души... А заменить ее нельзя и нечем, – она не замечала, как горячие капли опять побежали по щекам. – У меня нет сил, я ничего не хочу…

- Мне надо вернуться в зал. Ты не могла бы дождаться меня? Я сказал тебе не все, что обязан.

Лили подумала, что оставаться сейчас одной равносильно смерти, и кивнула.

- Посмотри, Фоукс грустит вместе с тобой... поговори с ним... Я всегда так делаю, когда наступают черные минуты. И они бывают чаще, чем кажется многим.

Директор вышел, а Лили, поддавшись непонятному порыву, подошла к клетке. Феникс строго посмотрел на нее и щелкнул клювом. Она осторожно погладила цветные перья.