– Да, сэр.

– На каком курсе?

– У нас нет курсов. Школа. Шестой класс.

– Понятно… Какая школа?

– Школа номер двадцать шесть… Тут жарко. Я не могу стоять здесь весь день. Я должен продать газеты.

Незнакомец вытащил кошелек.

– Я возьму все газеты, – объявил он, а затем продолжил: – Мой мальчик, я хотел бы, чтобы ты пошел со мной…

Это был странный момент. Сюрприз, странный каприз Судьбы. Чарли Хайк пошел с доктором Роболдом.

Мы все прекрасно помним тот день, когда весь мир напряженно ловил каждую новость из Окленда, затаив дыхание от ужаса. Никто не может забыть это время. Сначала все сочли сообщение газетной уткой. Несмотря на все заверения журналистов, мы были склонны лишь смеяться. История была слишком фантастична, чтобы поверить в нее, но буйство воображения того, кто все это придумал, вызывало восхищение.

Это было в дни, когда новости стали пресными и скучными. Человечество росло, но наука и техника обеспечили, если и не изобилие, то сытость и уют почти каждому. И даже журналистам больше не приходилось писать о бедствиях и злодействах, вместо этого все, что оставалось акулам пера, так это воздавать хвалу совершенству недавно наступившего нового тысячелетия. Казалось, наступила вожделенная Утопия, где никто не таится за углом в сумраке ночи, дабы убить и ограбить, и некому было более возжелать дома ближнего своего[4].

Новости стали скучны – это надо признать. Третье тысячелетие постепенно превращалось в Золотой Век. Ничего не происходило. И многие надеялись, что и не произойдет. Но тут…

Честно говоря, многие даже радовались… Запахло жареным посреди благополучия и сопутствующей скуки. Журналист-фантазер внес в жизнь нотки разнообразия. Пусть газетная утка, но забавная и интересная!..

Часы на башне мэрии пробили полдень, обычный полдень жаркого летнего дня, когда жар солнца плавит лазурь небес и превращает улицы в подобие адских сковородок. Странный момент, вмиг изменивший мир. Глядя в прошлое, мы можем предположить, что ясная атмосфера и яркий солнечный свет помогли понять масштаб катастрофы. Но лишь зная то, что мы знаем, мы можем оценить величину задействованных энергий.

Итак, место действия: перекресток Четырнадцатый авеню и Бродвея, Окленд, штат Калифорния.

К счастью тысяч сотрудников магазинов, еще не пришло время обеда. Задержка в несколько секунд, время, необходимое, чтобы надеть шляпу или зашнуровать ботинки, спасло тысячи жизней. Ужас охватывает при мысли о том, что могло бы случиться, произойди все на пару минут позже, когда перекресток забит людьми и машинами. То, что произошло было слишком невероятно, необъяснимо и страшно. Такого не могло, не должно было случиться.

В полдень на перекрестке оказались всего два автомобиля. Невероятно! Всего два автомобиля из сотен тысяч, что были на улицах. Чудо, что там было так мало людей! Одна машина выезжала со станции телеграфа. Еще на перекрестке оказался пешеход, пересекавший его по диагонали. Регулировщик уличного движения только что подал знак…

Тут все и началось! Даже сейчас, зная причину и природу случившегося… даже сейчас, когда мы можем все объяснить, мы ощущаем невероятность, невозможность происшедшего. Явление, которое лежит за пределами наших представлений о мироустройстве до сих пор кажется нам страшным чудом… Быть или не быть… Нормальная жизнь, повседневная и налаженная… и через миг небытие. Перекресток, автомобили, пешеход, полицейский – все они исчезли! Когда события происходят мгновенно, отчеты свидетелей склонны вводить в заблуждение. В этом случае так все и вышло.

Некоторые свидетели сообщают о вспышке синевато-белого света. Другие утверждают, что он был зеленоватым или даже фиолетовым. Третьи столь же отчетливо видели, что никакого преобладающего цвета не существовало, а был лишь яростный блеск всех цветов и оттенков, который сопровождал чудовищный жар.

Без предупреждения, без каких-либо предшествующих явлений, без малейшего звука… Горячее дыхание пустоты. Чудовищная сила разрушения. Четырнадцатое авеню, Бродвей, машины, полицейский и пешеход обратились в ничто. На месте перекрестка зияла кошмарная яма – бездна, которая, казалось, уходила к центру Земли.

Это случилось мгновенно. Без шумно. Без предупреждения.

Чудовищный потенциал высвободился, чудовищная энергия произвела небывалое действие. Никогда еще человечество не видело такого разрушения! Внезапность и бесшумность катастрофы сводили с ума. Мы привыкли к тому, что катастрофу сопровождают грохот и лязг, крики ужаса и боли, дым и мятущаяся толпа. Ничего этого не было. Отсюда ощущение нереальности происшедшего.

Отверстие в земле было сорок футов в диаметре. Сначала оно показалось свидетелям иллюзией, галлюцинацией – столь необычна была эта дыра в плоти Земли, порожденная неизвестно чем и неизвестно как. Бездонная скважина. Потребовалась примерно минута, чтоб смириться с реальностью случившегося. Тогда толпа устремилась к краю этой грозной и страшной бездны, глазея в развернувшиеся глубины.

Мы говорим «страшной», потому что в данном случае это наиболее точное прилагательное. Самое странное из отверстий, когда либо увиденных человеком. Оно было настолько глубоким, что сначала представлялось бездонным. Даже люди с отличным зрением не могли разглядеть дно мрачной ямы. Требовалось немалое мужество, чтобы заглянуть туда хотя бы на минуту.

Стены ямы были ровными и отвесным; сама она идеально круглая по форме; со стенами, настолько гладкими, словно их ровняли асфальтовым катком. Прочнейшие слои камня были словно рассечены гигантской бритвой. От исчезнувших автомобилей и людей не осталось даже следа. И все это происходило в полной тишине, без какой-либо видимой причины. Даже те, кто видел происшедшее своими глазами, не могли поверить в реальность случившегося.

Газеты, когда новости дошли до них, печатали материал о Событии с неохотой. История слишком напоминала обман. До тех пор, пока на место происшествия не прибыли самые надежные и честные журналисты, большая часть изданий сочли сообщение о Событии «уткой». А потом весь мир узнал о случившемся, но до конца так и не поверил.

Чудо! Как оклендские газеты, так и все мы, не верили в дыру, бесшумно появившуюся из ниоткуда, не хотели и не могли принять вторжения Неизвестного в наш упорядоченный мирок. Мы постигли почти все, что стоит знать; мы были хозяевами Земли и ее секретов и гордились нашей мудростью. Естественно, мы отказались поверить в неведомую силу. Случавшееся должно быть чудовищной мистификацией.

Однако факты, упрямая штука. Подтверждения пришли, надежные источники подтвердили невероятную информацию. Мы дождались подтверждения от государственных органов и структур.

Сама история рождала сомнения, слишком она была похожа на чудо. Слишком легко было игнорировать происшедшее, подозревать репортеров в погоне за дешевой сенсацией. Ну ладно – отверстие, но без шума?! А может быть, это бомба? Новые взрывчатые вещества? Нет такой взрывчатки! Хотя откуда нам знать? Это было лучше, чем чудо.

Потом пришли ученые. Титаны мысли вышли на сцену со всей возможной поспешностью. Мир давно привык принимать заключения научных экспертов как истину в последней инстанции. Для этого были причины, если учесть всю ту массу научных и технических чудес, вошедших в нашу жизнь за последний век, благодаря их трудам.

Мы знаем ученых и их привычки. Настоящий ученый – человек, который не поверит ничему, пока это не доказано. Это его профессия, и то, за что мы платим ему. Он может годами биться, выявляя все данные о какой-нибудь маленькой частице, случайно вынырнувшей из атома, и не успокоится пока не взвесит и не измерит ее и не даст ей имя. Эта дотошность ученых и породила нашу великолепную цивилизацию. Нет авторитета выше ученого в нашей «утопии». И, если ученый чего-то не знает, этого не знает никто. Это является одной из причин того, почему мы начали верить в чудо…