— Единственный раз, когда я держал ребенка на руках, было когда один наш идиот нажрался в хлам и мне пришлось тащить его до машины… — холодно отзывается Аккерман.

— Оруо?

— Ах, да, мы же все знакомы, чего это я… — Леви бросает выразительный взгляд на Микасу, которая старается вырваться из круга.

Майк не собирается переводить тему:

— Ну так возьмёшь?

Аккерман недоверчиво косится на Хисторию, всеми силами пытающуюся перебраться к нему на руки.

— И чем я ей так понравился? — сопротивляется он.

— Ей все нравятся, — отвечает Майк, явно не замечая расстерянности Леви.

— Ну возьми, пожалуйста, — просит внезапно подошедшая Микаса. — Смотри, как она просит.

Тори, будто даже не замечает Микасу, и продолжает настойчиво переползать на руки к Леви. Из-за разницы в росте Майку приходится слегка присесть, чтобы Тори не упала. Леви, наконец сдавшись, берёт девочку, стараясь уберечь своё лицо от её маленьких ручек. Тори тут же успокаивается и смеётся.

Может быть до этого он просто встречал только раздражающих детей, которых он не только не считал милыми, но и людьми в принципе…

А скорее неотёсанными дикарями. Леви завороженно смотрит на маленькое, голубоглазое, пухлое создание. А Микаса сзади вдруг кладёт свою ладонь на его плечо.

— Пойдём, она сейчас оглохнет здесь, — произносит она, слегка подталкивая его к выходу. Майк лишь кивает и уходит к Нанабе. Тори никак не реагирует на такое большое расстояние от родителей, и продолжает слегка смущённо улыбаться Леви и Микасе. И больше всего Аккерману хочется, чтобы девушка не отходила от него ни на шаг, потому что страх уронить это хрупкое создание растёт с каждой секундой. Но ей, кажется, и не надо об этом говорить.

Она и так… слишком близко.

Микаса играется с Тори, щекоча её, а потом тут же убирая руки, и обе начинают одинаково звонко смеяться.

Хистория явно пытается что-то сказать. Наверное, обидно детям… Они смотрят на то, как их родители произносят кучу непонятных звуков, но всё равно понимают друг друга. А самих их никто не понимает…

— Ну улыбнись ей, — жалобно протягивает Микаса, заглянув в глаза Аккерману. Леви, наконец, отрывает свой взгляд от Хистории, покосившись на девушку, чьё лицо находится так близко от его. Странно, что она до сих пор не ощущает дискомфорта. Её же возможно испугать любое проявление близости.

— По-моему с неё хватит и того, что она у меня на руках, — отвечает он. — В следующий раз ещё и улыбнусь.

Микаса смеётся, и девочка тут же подхватывает этот смех.

— Тори, он не хочет улыбаться, рассмеши его, — жалуется девушка, и Аккерман снова чувствует, как ее ладонь ложится на его плечо.

Он уверен — она этого даже не замечает. Делает это машинально, чтобы нагнуться поближе к ребенку. Леви переводит взгляд на её лицо: оно сияет, как у младенца. Неудивительно, что они с Хисторией нашли общий язык.

Буквально…

Микаса начинает говорить непонятный набор звуков с совершенно серьезным лицом, а Тори, кажется, всё понимает, потому что тут же отвечает. Леви и до этого видел, как взрослые дурачатся с детьми, но никогда не замечал, насколько это весело. То ли потому, что Микаса сама выглядит, как ребенок, то ли потому, что ни к ней, ни к Хистории у Леви нет никакого предубеждения.

— Тори, я тебе подарю всё, что хочешь, если ты сейчас скажешь: «отойди от меня, ненормальная женщина», — Аккерман заговорщицки склоняется к девочке и кивает в сторону Микасы. Обе снова начинают хохотать.

— Ну вот, улыбнулся, — гордо заявляет Микаса. — А капитан Леви бы не сдался.

Леви закатывает глаза и опускает взгляд на Тори, а Микаса не может перестать смотреть на его лицо. Сейчас, соприкоснувшись с таким маленьким, рождественским чудом, его улыбка не натянутая, не едва заметная. Теперь она настоящая.

А с ней он… красивый.

Даже маленькая Тори, кажется, чувствует это. Она сначала завороженно смотрит на держащего её мужчину, а потом смеётся и пытается дотронуться до его щёк. Микасе так хочется обнять их обоих. Обнять… всех присутствующих сейчас в этом магазине, но… их в первую очередь.

Микаса подходит ближе, встаёт плечом к плечу с Аккерманом и любуется детским, искренним восхищением. Постепенно смех и музыка на складе стихают. Надурачились…

— Так вот где наша дочь, — смеётся Нанаба, подходя сзади. — Надеюсь она вам сильно хлопот не доставила.

— Ничуть, — улыбается Микаса. Аккерман поворачивается к Нанабе и отдаёт Тори, глаза которой уже начинают слипаться.

— О, спасибо, вы её убаюкали, — Нанаба нежно гладит Хисторию по мягкой щеке. — Пойду, уложу её спать.

— Надо же, а вам идут дети, — прямолинейно выдает неизвестно откуда подошедшая Имир, хитро косясь на писательницу, и стоящую рядом Аккермана. Микаса поджимает губы и кидает на подругу убийственный взгляд. Имир смеётся, и Микаса краем глаза замечает, как Нанаба тоже с трудом сдерживает смех.

Но Леви никак не реагирует на явный намёк в словах Имир. Внешне никак…

Только смеряет спину девушки равнодушным взглядом и отвечает так, чтобы слышали лишь Нанаба с Микасой:

— Точно больше, чем вам с Жаном.

Нанаба начинает смеяться, а Микаса чувствует, как краснеет ещё больше.

Лучше бы он промолчал.

А не развил эту шутку… так.

— Я помогу с Тори, — Микаса слышит, как резко и суетливо звучит её голос. Но сейчас она лучше пойдёт и послушает подколы Нанабы, чем останется в полном смятении с Леви.

— Как раз хотела тебя попросить, — отвечает женщина.

«Нанаба, я тебя обожаю», проносится в голове у Микасы.

Леви видел, как менялось выражение лица Микасы на протяжении этой минуты. Как беззаботная радость сменилась странной паникой, глаза расширились, а рот приоткрылся в невысказанном возмущении. Особенно после его ответа. И почему-то ему… понравилось это. Понравилось её попытка скрыться от него.

Когда её неизменный красный шарф скрывается за поворотом, Леви лишь усмехается про себя.

Забежав в темную, маленькую комнатку, с детской кроваткой в углу, несколькими стульями и креслами около стены, диваном и столиком, Микаса громко хлопает дверью и плотно поджимает губы. Нанаба продолжает беззвучно смеяться, укачивая маленькую Тори.

— Я иногда ненавижу Имир, — шипит Микаса.

— Но такая же мысль появилась у всех, — замечает Нанаба.

Микаса кусает нижнюю губу и садится на стул. Женщина укладывает заснувшую Хисторию в колыбельную.

Вам идут дети…

Чёрт

Девушка… пытается представить себя, также неотрывно, с любовью смотрящую на своего ребёнка, убаюкивая его, кладя в кроватку, поющую колыбельную.

И как бы она ни старается не представлять себе Леви рядом с этим ребёнком, мысли лезут в голову сами по себе.

Желание обнять их. Желание положить голову на крепкое мужское плечо…

Микаса… стоп.

— Скажи мне честно, — прямолинейно спрашивает Нанаба, убедившись, что Тори спит, и садится рядом с подругой на кресло, — он тебе нравится?

Странно, что вполне себе ожидаемый вопрос звучит так неожиданно.

— Нет, — быстро отвечает Микаса, и тут же исправляется. — То есть… Мы с ним так мало знакомы… Но… Я не знаю.

— Мне ты можешь рассказать, — подбадривает Микасу женщина. — Наверное в этом я что-то понимаю.

— Он первый, кто поддержал меня. Первый, кто дал мне надежду. Я ощущаю от него… ту самую поддержку, которую ощущаю и от людей, которых рядом со мной на протяжении нескольких лет. Словно и его я знаю… всю жизнь.

— Иногда людям нужно совершенно мало времени, чтобы влюбиться, — улыбается Нанаба. — У меня при встрече с Майком тоже создалось впечатление, что мы знаем друг друга очень давно. Наверное, так случается, когда встречаешь своего человека.

— Я не хочу влюбляться, — какое наивное заявление…

— Пора бы уже, — смеётся женщина. — Мне кажется он… надёжный. Он ведь подвозил тебя домой. И он…

— Дело не в этом, — обрывает её Микаса. — Я не хочу влюбляться в него, потому что… ему я не нужна. Зачем ему такая как я?