— Как я рад тебя видеть, друг, — произнес Тео. — Видел эту хрень в Пророке. Твой отец не собирается заставить тебя признать свою вину, ведь так?

— Нет, — сказал Драко, не прекращая обнимать Тео. — Поттер согласился выступить в мою защиту. Я могу выиграть.

— Это отлично, — прошелестел Тео, — и я бы с удовольствием дожил до этого момента, так что, пожалуйста, прекрати пытаться сжать мои легкие…

— Извини, — сказал Драко, отпуская Тео и отступая на пару шагов. Мерлин, было настолько здорово иметь друга, который не задавал ему вопросов на каждом гребанном повороте. Тео сел в кресло напротив Драко, только кофейный столик между ними. Драко откинулся на подушки и скрестил ноги. Тео изучил его, не говоря ничего в течение нескольких минут. И это было так хорошо, ведь ценность Тео заключалась не только в его присутствии, но и в его словах.

— Я рад, что ты не умер, — наконец произнес Тео.

— Слышал об этом, да? — спросил Драко.

— Ну, вчера был не первый раз, когда ты появился на первой полосе в Пророке, — Ответил Тео. Драко закатил глаза. — Они хоть использовали хорошую фотографию. Ту, где у тебя хорошо уложены волосы и все такое.

— Слабое утешение, — грустно ухмыльнулся Драко. — Сомневаюсь, что вернусь в Хогвартс. Это был… опыт.

— Что случилось? — Спросил Тео. Драко молчал мгновение, поэтому он продолжил, — Тебе не нужно мне рассказывать. Я знаю о лунном яде, но никто не знает, как ты проснулся.

— Я знаю, — сказал Драко

— Ты знаешь?! — воскликнул Тео. Драко не смог сдержать широкой улыбки.

— Да, я знаю, — повторил он застенчиво. Тео закатил глаза.

— Твою мать, Драко, кто поцеловал тебя?

— Это была Грейнджер.

Последовала долгая пауза, во время которой брови Тео в замешательстве сошлись на переносице, прежде чем он расхохотался. Он глубоко вздохнул и сказал: «Так, ладно, серьезно, кто это был?»

— Гермиона Грейнджер, — повторил Драко. Тео громко сглотнул и откинулся в своем кресле.

— Ты серьезно говоришь мне, что влюблен в Гермиону Грейнджер, и она, вероятно, тоже любит тебя?

— Мне кажется, что первая часть тебя не удивляет, — сказал Драко.

— Нет, — заметил Тео. — Мы все знали, что она нравится тебе. Она была запретным фруктом…

— Давай не будем говорить о фруктах сейчас, — заметил Драко. — Я все еще немного чувствителен по отношению к ним.

— Точно, — сказал Тео, — так что, она ненавидела тебя и обыгрывала тебя по всем предметам. Конечно же, она тебе понравилась. Даже невзирая на ее кровь, она может переплюнуть самого Мерлина, а ведь ей всего девятнадцать. Но черт возьми, как она влюбилась в тебя?

— Будто бы я знаю, — ответил Драко. — Мы стали друзьями, но… Я не знаю, Тео.

— Ну и каково это было? — спросил он. — Быть отравленным?

— Ад, — заметил Драко. — Лучший вариант ада.

— Что ты имеешь в виду?

— Вещи, которые я видел…

— Например? — спросил Тео. Драко улыбнулся. Он думал, что немного рассказать об этом будет забавно. Тео однозначно был наиболее понимающим, чем кто-либо.

— Лунный яд это медленно распространяющийся вид. Нужна неделя, чтобы поглотить все тело, и этот яд проектирует воспоминания о твоей истинной любви, — произнес он, сопровождая свои слова кавычками. Это были все слова, который он запомнил. Слова, за которые он цеплялся.

— То есть ты видел кучу Гермионы Грейнджер в своей голове? — спросил Тео. Драко покачал головой и вздохнул.

— Нет, и это то, чего я понять не могу. Я не знал, что люблю Гермиону. Правда, Тео. Она мне нравится. Она мне очень сильно нравится, она охренительно замечательная, она смеется над всеми моими шутками…

— Ну, она должна любить тебя, чтобы делать это, — поддел его Тео — Твои шутки не смешные.

— А ты не настолько привлекательный, так как, черт возьми, ты заполучил Трейси Дэвис? — ответил Драко с улыбкой. Он заметил проблеск румянца на щеках Тео.

— Она потрясающая, но мы говорим о том, как ты чуть не умер, — настаивал Тео, — Давай вернемся к этому.

— Вы трахаетесь, да? — спросил Драко, внезапно отчаянно желавший узнать это. Этот румянец на щеках Тео стал сильней, и улыбка Драко усилилась, — Я, блядь, знал это!

— Я очень счастлив за тебя — заметил Тео со смущенной улыбкой. Он провел рукой по волосам и жестом велел Драко продолжить.

— Да, точно… Все, что они рассказали, касалось воспоминаний, но у меня нет положительных воспоминаний о Гермионе. Она все еще меня не поцеловала. Мы не продвинулись настолько в наших отношениях, чтобы любить друг друга, понимаешь?

— Драко, что ты видел?

— Там не было воспоминаний. Все, что я видел, пока яд распространялся, касалось того, что могло случиться. Если бы я не был таким мудаком по отношению к Гермионе в течение этих семи лет … Насколько мы могли быть счастливы? Мы бы стали друзьями раньше. Я бы помогал ей с зельями, она бы мне с Арифмантикой, мы могли бы проспать вместе Уход за магическими существами.

— Так яд не был искушением для тебя, — понял Тео, — Это было сожалением.

— Именно.

— Тогда все имеет смысл.

— Ну просвети меня, — сказал Драко.

— Если мы будем считать, что сожаление давило на тебя, то ты бы проснулся только ради второго шанса. Это не означает, что вы должны быть влюблены, настолько насколько вам было нужно обещание любви и прощения. Возможно, прощение вытеснило все остальное.

— То есть, ты думаешь, что она не влюблена в меня? — спросил Драко, разочарованно. Он сначала испугался, но по прошествии нескольких дней он уже не обращал на это внимания. Вообще, это было очень приятно, осознавать, что он сумел настолько измениться. Это означало, что у него есть силы стать лучше своего отца.

— Ну, она должна любить тебя, чтобы суметь простить, ведь так? — спросил Тео. — По крайней мере, чуть-чуть.

— Не знаю, — ответил Драко.

— Используй слова. Люди, как известно, делают это время от времени.— заметил Тео.

— Не думаю, что мы еще увидимся, — сказал Драко, — Я не хочу возвращаться в Хогвартс. Я практически умер там…

— И сколько раз ты практически умер там? — спросил Тео.

Драко закатил глаза и произнес: «Ненавижу, когда ты умнее меня».

— Тогда ты должен вести очень ненавистную жизнь, Малфой.

***

Он не вернулся в первый день занятий. Драко сказал, что это из-за его опыта со смертью, но Тео был прав. Он боялся встретить Гермиону. Какого черта она убежала? Она стыдится своей любви? Если да, Драко не может ее за это винить.

Его мать принесла десерт к нему в комнату. Она присела на край его кровати и передала ему маленькую тарелочку сорбета из манго. Один из этих разговоров, получается. Его мама могла вытянуть из него что угодно в обмен на этот сорбет.

— Я знаю, что это была Грейнджер, — сказала она. Драко с усилием сконцентрировался на своем сорбете. Он проглотил большую ложку, чтобы избежать подтверждения материнских слов.

Она спросила: «Хочешь поговорить об этом?»

Драко потряс головой.

— Мне кажется, это нужно обсудить.

— Она мне нравится, — сказал Драко больше своему сорбету нежели матери. Он не поднял глаз, боясь увидеть реакция Нарциссы.

— Могу я спросить, почему? — спросила Нарцисса. Драко кивнул и проглотил еще чуть-чуть сорбета прежде чем ответить.

— Потому что она храбрая в той степени, в которой никогда я не был, — заметил он, — Она умнее меня, сильнее меня, и каким-то образом она всегда находит решение проблемы. Даже если это означает поцеловать меня, она всегда решит проблему.

— О, сынок, — сказала Нарцисса. Она коснулась волос Драко своей рукой, также как делала в его детстве. Драко посмотрел на нее и увидел улыбку на её лице. Он не знал, чего ожидать, но точно не улыбки. — Всё, чего я хочу, это чтобы ты был счастлив.

— Я даже не уверен, что я сейчас чувствую, — заметил Драко, — Я был напуган всю войну, и когда она закончилась, я стал волноваться о слушанье. Все что я знаю, это что Гермиона заставляет меня забыть об этом на какое-то время. Она рассказывает о проблемах гораздо больших, чем я.