***А потом она взяла его яблоко.

Он зашел в Большой зал в середине Ноября и увидел, как Гермиона уже жует зеленое яблоко. Директриса Макгонагалл наблюдала за ними с удивленной улыбкой. Драко кинул свои книги на стол, и Гермиона подняла на него взгляд.

— Добрый день, Малфой.

— Ты съела мое яблоко, — сказал он сквозь зубы. Гермиона взглянула на огрызок в ее руке, а затем уставилась на Драко.

— Я хотела узнать из-за чего вся эта суета, и я поняла. Эти яблоки божественны.

— Да, они такие, — согласился Драко. Он плюхнулся на скамейку и изучил предложенную еду. Он схватил сэндвич и посмотрел на него презрительно, — Я чувствую себя предателем.

— Чего, яблочного дерева? — улыбнулась Гермиона. Драко пожал плечами, наблюдая как она кладет огрызок в свою тарелку.

— Моей привычной рутины. Так много было непредсказуемым в течение нескольких последних лет, и мне нравится иметь в своей жизни одинаковые вещи каждый день.

— О, — прошептала она смущенно, — Я думала… Ну, я думала, ты здесь только ради этого яблока, и если я его съем, ты возьмешь свой маффин и уйдешь, как ты обычно делал.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? — спросил Драко. Он проигнорировал вспышку разочарования, пронзившую его. Он хмыкнул. Настолько тупым он был? Попытки подружиться с грёбанной Гермионой Грейнджер были обречены на неудачу с самого начала.

— Нет… — сказала Гермиона, — Я хотела увидеть, останешься ли ты.

Драко улыбнулся своему сэндвичу.

— Да, Грейнджер, я останусь.

***

Очень быстро это стало игрой: кто быстрее придет на обед, чтобы успеть схватить зеленое яблоко. Драко выигрывал в большинстве случаев. Он чересчур громко стонал, откусывая первый кусочек, и этот стон всегда заставлял Грейнджер покраснеть. Она же выиграла дважды, и Драко поклялся больше никогда не позволить ей выиграть. Мерлин, то как выглядели ее губы на этом яблоке… У нее красивые, пухлые губы, которые выглядели такими мягкими… Как он мог этого не замечать ранее?

— Малфой, ты пялишься на меня, — сказала она. Поезд его мыслей быстро покинул станцию. Он признал, что Грейнджер гораздо более симпатична, когда молчит. Еще одна ложь, необходимая чтобы облегчить эту ситуацию. В конце концов, ему был нужен друг, а других кандидатур не было.

— Прости, просто, ты знаешь… Я и яблоки.

— Я не должна спрашивать, но я не могу не спросить, — заметила Гермиона, — Почему яблоки? Я видела, как ты отсеивал сэндвичи с салатом-латуком, но ты ешь это мятое яблоко.

— Ты не была бы Гермионой Грейнджер, если бы не интересовалась чем-то, что не является твоим делом, — съязвил Малфой. Он улыбнулся, когда заметил уязвленное выражение лица Грейнджер. Все еще ранимая, когда дело касается ее интеллекта.

— Предполагаю, это правда, — заметила она.

— Готов поспорить, ты всегда задаешь слишком много вопросов, — догадался Драко.

— Конечно, — пожала плечами Гермиона и откусила еще один кусочек яблока. Драко смотрел на свой сэндвич, пока она не закончила, — Или, во всяком случае, я никогда не понимала, когда не нужно задавать вопросы.

— Что ты имеешь в виду?

— Например, когда мне было восемь, я подслушала, как мой учитель говорит обо мне. Она использовала слово, которое я не понимала, поэтому я спросила маму, что значит «блядь.

Драко закусил свой кулак, чтобы сдержать свой смех. Его плечи сильно тряслись, и Гермиона смущенно ему улыбнулась.

— Она была очень возмущена? — спросил он, когда его дыхание пришло в норму.

— Ну, мама сказала больше не использовать это слово. Потом она пошла в школу, и на следующей неделе у нашего класса была новая учительница.

— Мамы могут быть устрашающими, — согласился Драко. Гермиона кивнула.

— Ладно, теперь твоя очередь. Расскажи мне свою неловкую ситуацию, — настояла она.

Драко закатил глаза и сказал: «Ты видела, как меня превратили в хорька».

— А ты увеличил мои зубы настолько, что они достигли моих колен, — парировала Гермиона.

— Засчитано, — сдался он, — Хорошо, когда мне было шесть, я увидел одного из наших эльфов на улице, когда шел снег. Ну и я дал ему шапку. Отец был чертовски зол.

У Гермионы слегка отвисла челюсть. Драко воспользовался моментом и, перегнувшись через стол, выдернул у нее из руки половинку яблока. Похоже, она не возражала, так что он прикончил яблоко до того, как к ней вернулся голос.

— В тебе это есть, — сказала она, пораженно.

— Яблоко? — спросил Драко смущенно. Он кинул огрызок в тарелку и сказал: «Да, и оно было божественно».

— Доброта, — сказала Гермиона, — Где-то глубоко в твоей черной душе, Малфой, там есть сострадание. Ты можешь заботиться о других людях.

— Возможно, когда мне было шесть, но они выжгли это во мне, — настаивал Драко. Ему не нравилось, куда ведет данный разговор, поэтому откусил сэндвич в надежде, что Грейнджер поймет подсказку. Она не поняла.

— Кто? — спросила она. Когда Драко не ответил, она повторила вопрос: «Кто выжег это в тебе?» Драко тяжело вздохнул и положил свой сэндвич обратно на тарелку.

— Мой отец, Темный лорд, Визенгамот?! Я черт возьми, Грейнджер, не знаю. Выбери из предложенных вариантов, — Он посмотрел на свою тарелку, — Знаешь, я не голоден.

— Малфой! — сказала Грейнджер, когда он встал, чтобы уйти. Он проигнорировал её, — Я не хотела тебя задеть, я просто… Ты удивил меня.

— Не привыкай к этому, — выпалил он.

— Но ты пытаешься быть милым со мной, — сказала Грейнджер.

— Пытался, — сказал Драко. И ушел.

Он пропустил ужин.

На следующий день он прошел к концу стола, схватил зеленое яблоко и посмотрел на Грейнджер. Её карие глаза были широко открыты, и она выжидающе на него смотрела. Грейнджер была в Большом зале уже некоторое время, она исписала почти половину пергамента по Арифмантике. Она оставила для него яблоко в качестве извинений. Драко откусил кусочек, повернулся на каблуках и ушел.

Конечно, он больше не мог пропустить еще один ужин. Его желудок урчал во время урока, и профессор Синистра положила несколько галет на его парту. Он съел их настолько тихо, насколько мог; числа на доске складывались в картинки, которые он не мог понять. Арифмантика была отвратительна на голодный желудок.

Драко вошел в Большой зал этим вечером, надеясь провести меньше времени игнорируя Гермиону. Конечно, это означало, что когда он пришел, там было одно свободное место, и оно было рядом с Грейнджер. Он вздохнул, и голос отца всплыл в голове.

Грязнокровка всегда на один шаг впереди.

Гермиона ничего не сказала, когда он сел рядом, и это было почти нечестно. Она расстроила его, поэтому она должна была приложить усилия, чтобы изменить ситуацию… Ведь так? Но она не сделала этого. Драко провел весь ужин, остро ощущая все. Его сердце подскакивало каждый раз, когда их колени соприкасались под столом, и окончательно остановилось, когда она наконец спросила его, как обстоят дела с его домашним заданием по Арифмантике.

— Сделано, — ответил он грубо. Она пробубнила что-то, чего он не стал слушать. Затем он почувствовал горечь, что не выслушал. Грейнджер повернулась к нему и прошептала:

— Слушай, Малфой, мне жаль, что я задела тебя, но принимая во внимание все то, что ты когда-либо говорил мне… Можешь ли ты винить меня, за то, что я удивлена, что ты хочешь быть моим другом?

Руки Драко крепче сжали столовые приборы. Он уставился на картошку и у него перехватило дыхание. Он хотел быть больше, чем другом. Она нравилась Драко. Он влюбился в Гермиону Грейнджер. Он бросил приборы, его рука тряслась пока он тянулся за кубком с водой.

— Я знаю, у тебя ограниченный выбор друзей на нашем курсе, но…

— Это не так, — сказал Драко, протирая рот рукавом, — Возможно, это сюрприз для тебя, но я не ненавижу тебя.

— Я знаю это, — ответила она.

— Ну когда я сказал, что сделал что-то хорошее, ты посмотрела на меня так, будто я убил твою кошку. Просто стало очевидно, что ты думаешь обо мне также, как и все остальные. Я просто надеялся, что ты дашь мне шанс доказать, что я… Что я не ужасный человек. Больше по крайней мере.