- Это твоя жена?
До сих пор он ни разу не видел, чтобы кто-то так же бесцеремонно обращался к предводителю дроу, а Таридаар все-таки был чем-то вроде короля — для темных тварей. Королева Витиэн на памяти Тэсаала никогда не позволяла себе такого обращения со своим венценосным супругом, по крайней мере, не наедине.
Дроу поморщился:
- Ты вообще меня слушал? Мы отринули брачные традиции… Но, пожалуй, Нимзанис можно назвать моей женой. Она сопровождает мою жизнь с тех пор, как мы добыли первый золотой песок. И я не задерживал взгляда на других надолго.
Тэсаал мог бы возразить, что слушал очень даже внимательно, просто не представлял, что это выглядит вот так… просто. Знать и видеть воочию — совершенно разные вещи.
Лорд-командующий усмехнулся в ответ:
- Ты уже вполне убедительно показал мне, что у вас могут быть любые законы и традиции — вот только не для тебя. Полагаю, за собой ты оставляешь исключительное право не только кальян курить.
- Мне не зря говорили, что ты довольно умен, - бросил Таридаар. - Да, Нимзанис не рожала детей. Носить чужого ребенка я бы ей не дозволил, а своего… знаешь, - он улыбнулся почти доверительно, - от королевских детей одни проблемы.
- Здесь ты прав, - хмыкнул Тэсаал, взглядом продемонстрировав, к кому именно относятся эти слова. - И тебя не смущает, что она так… одета? Что каждый из твоих подданных может любоваться ее красотой?
- Любоваться могут сколько хотят, - отмахнулся дроу. - И даже шептать ее имя другим женщинам, я не против. Другое дело, что пока она не пожелает, ни один из моих подданных не посмеет ее и пальцем коснуться. Скажи, - голос его стал вкрадчивым, - неужели тебе никогда не хотелось, чтобы тебя с твоим… возлюбленным признали супружеской четой, по вашим же законам? Я наблюдал за Оааром не меньше сорока лет — с тех пор, как он впервые попал в поле зрения моих интересов, когда ты приблизил его к себе, вытащил из рядов тех, что становятся легкой добычей даже для людей. Но тем не менее, про вас и по сей день грубо и скабрезно шутят. Витиэн рассказывала, что Оаар — из простого народа. Наверное, последние полвека при дворе короля нет шуток искрометнее и интереснее, чем про вас?
Тэсаал лицо удержал:
- При дворе всегда шутили и шутят на подобные темы. Если ты думаешь, что твои подданные за бутылкой вина — или чем тут у вас принято дурманить разум — не обсуждают тебя и твое исключительное отношение к этой женщине, ты ошибаешься.
- Наверняка обсуждают, - кивнул Таридаар. - Но никогда не позволят сказать это при ней или при мне. А при королевском дворе у вас наверняка до сих пор существует увлекательное соревнование — как можно изящнее и двусмысленней пошутить. И чем больше слушателей — тем лучше… И ты тоже мог бы стать исключительным, если бы перешел на мою сторону.
Лорд-командующий воспользовался тем, что ответа с него не требовали, гордо вскинул голову и улыбнулся:
- Я не стремлюсь к исключительности, ибо ничем не выделяю себя среди других. Я Озаренный и рожден в семье Озаренных, но это не делает меня лучше, и уж точно не дает больших, по сравнению с другими, возможностей. Маг, как ты говоришь, я посредственный, какой воин — ты и сам видел, а если мне придется выживать так, как выживали вы… я не уверен, что справлюсь. Впрочем, вы же справились, а все изгнанники были из Высшего Ордена, насколько я знаю. Все мы — разные души, но хотим одного — мира и процветания.
- У тебя еще зубы не сводит от «мира и процветания», которые вы так часто поминаете? - участливо уточнил дроу. - За мир надо бороться. За мир надо воевать.
Если бы здесь был Оаар, он бы вспомнил, когда услышал абсолютно такие же слова от Осалона Мрачного, но Тэсаал на уроках не присутствовал, поэтому только пожал плечами:
- Мы лучше вас — диких и распущенных, проливающих кровь собратьев.
- Зато мы честны перед собой, - парировал Таридаар. - А у вас подлость возведена в совершенство. Но ведь ты не такой, не так ли? И твой любовник тоже. По правде говоря, я даже слегка опасался, когда вышел против него. Да, он, конечно, ничего не умеет, а за мной — тысячелетия практики, но ты не зря велел учить его магии предвидения; и я мог предполагать, что он поведет себя неожиданно и, вероятно, опасно.
Тэсаал почувствовал, что на душе теплеет. Оаара, его возлюбленного, опасался сам предводитель врага — и врага сильного. Но одновременно с этой приятной мыслью на сердце стало тревожно. Лорду-командующему пришлось сделать над собой усилие, чтобы понять, что так взволновало его. И уже через миг он понял. Кроме него самого, Оаара и Осалона о том, что молодой наместник будет учиться магии предвидения, знал только король. Но король обещал, что это останется в тайне — до тех пор, пока Оаар не пройдет финальное испытание или окончательно не признает свою непригодность… Но, может быть, у короля нет секретов от жены?
Таридаар посмотрел на пленника пытливо, ответа не дождался и продолжил:
- И твой любовник оправдал мои ожидания. Он, правда, ничего против нас сделать не смог, но сумел разгадать намерения и защитить свое войско — а это очень немало для столь молодого и неопытного. Тут, видимо, дело в том, что ваших воинов не учат такой магии, что может серьезно навредить — ведь она «темная», а вы печетесь о душе. Но когда Оаар узнает, как можно, у меня не будет военачальника лучшего, чем он. Так что скажешь, лорд-Озаренный? У нас не смотрят на звания и титулы. Нет и строгой иерархии. Вы могли бы заниматься тем, что у вас лучше всего получается: ты — стратегией, он — тактикой. Вместе вы создали бы непобедимую армию.
Тэсаал почувствовал, что, несмотря на твердость характера и силу воли, эти слова будят в душе что-то такое, чему просыпаться не следует. Предложение врага звучало крайне заманчиво — и настолько, что заставляло сомневаться!
- Ты так красиво говоришь, что я не верю тебе, - хмыкнул Тэсаал. - Впрочем, даже если и поверю. Зачем тебе военачальник, который предаст присягу, как только получит больше, чем можешь дать ты? Я верен, - он не смог сказать «королю», - королевству и своему народу.
Таридаар досадливо поморщился и вздохнул:
- Твоя гордость делает тебе честь, но не перед лицом властителей. Твой король — слабак, недостойный даже упоминаний. А раз уж ты так предан традициям твоего народа, то должен признать, что во мне течет его кровь — и унять свою гордость.
- Ты был изгнан, - бросил лорд-командующий. - И лишен всех прав. Король отрекся от тебя, и ты не имеешь права называть себя его сыном.
- Но ведь ты как раз и ратуешь за то, чтобы называть все своими именами, а не прятаться за слова, - усмехнулся Таридаар. - Я — сын Бренлараса, этого не изменить. Как бы ты и я этого ни хотели.
Тэсаал понял, что разговор зашел в тупик и, поразмыслив, предложил:
- Чего ты хочешь? Ныне у твоего народа всё есть, ты сам говорил об этом. Зачем тебе война? Ты мог бы поговорить с королем, выяснить все обиды. И, возможно, даже найти общий язык. Прошло много лет, король, вероятно, считает тебя погибшим. Возможно, узнав, что ты жив и многого достиг, он уже иначе отнесется к тебе.
- Неужели ты думаешь, что мне до сих пор важно одобрение отца? - спокойно улыбнулся Таридаар. - Когда-то было крайне важно, не спорю. И даже после изгнания я еще какое-то время хотел, чтобы он меня оценил. Тот бунт, что я затеял когда-то… о, это была лишь моя юношеская попытка что-то доказать себе и отцу. Я не намеревался тогда всерьез занять его трон. Гэтиэл понимал это, пытался отговорить… и меня, и отца. Но посмотри, к чему это привело! У меня появились соратники — а это значит, что уже тогда всё было не слишком хорошо в королевстве. Мой отец предельно серьезно отнесся ко мне и моему поступку — и я принял этот вызов. Ныне у меня свой народ. Мы много уступаем вам числом, но можем легко убить вас всех. Бренларас не ровня не только мне, он даже не ровня тебе и твоему Оаару. А мне просто нужна его голова на золотом блюде, в память о прошлом… Чего я хочу? Я хочу тепла и солнца, на которые имею не меньше прав, чем вы. Я хочу венца королевы для Нимзанис. Я хочу получить всё то, чего был лишен все эти столетия. До сих пор я надеялся победить иначе, не проливая рек крови тех, кто должен будет присягнуть мне, и не губя богатства, которые будут принадлежать мне. Если бы ты со своим любовником пошел мне навстречу. Но раз ты так упрям, придется действовать иначе. Но, может, это и к лучшему, - Таридаар шагнул ближе, опасно мерцая темными, почти черными глазами. - Я попытался было действовать так, как принято у вас. Но теперь вижу, что путь один — такой, какому я привык следовать. Он вообще единственный. А значит, я просто сделаю то, чего мне хочется.
