Тэсаал облегченно улыбнулся:
- Если бы заговорил о присяге, мире и процветании, я бы разочаровался, наверное. Или еще больше восхитился бы твоим умением смотреть вперед — куда дальше, чем это дозволено мне Провидением. Но сейчас я обрел покой — впервые за последний год. Я не изменю присяге и королю, но буду знать, что ты поймешь меня и поддержишь.
- Я буду с вами до конца, - немеющими губами прошептал Оаар и вдруг почувствовал, что лорд сказал ему не все. - Но ведь вы хотите еще что-то сказать. Не бойтесь ранить меня. Я — воин, я все снесу.
Тэсаал вдруг отложил гибкую трубку и подвинулся на диване, соприкасаясь коленом и кладя руку на грудь наместника:
- Ты прав, как всегда. Король приказал моему отряду отправиться в Проклятые Пещеры.
- Тэсаал, - имя впервые сорвалось с губ отчаянным шепотом. - Я пойду с вами.
- Ты не можешь, - возразил лорд-командующий. - Приказ — для моего, элитного отряда. Я добился его формирования. И первое же наше задание — не охранять армию, а войти в Пещеры. Ты же в числе других предводителей отрядов должен будешь дожидаться у границ, готовый в любой момент вступить в бой. Я пойду. Это мой долг. Но я хочу, чтобы ты знал, о чем я сейчас думаю. Если я не вернусь… Сумей убедить короля, что необходимо бросить на борьбу с дроу все силы королевства. Эти противники — не люди и даже не гномы. Я не хочу, чтобы дело, за которое я боролся всю жизнь, умерло со мной. Я люблю тебя, и доверяю тебе больше, чем себе.
Оаар почувствовал, как по коже сбегают слезы, но не мог понять, когда они успели собраться и пролиться. Он не плакал больше двух веков — с тех пор, как маленькая сестренка провожала его, когда он уезжал учиться воинскому искусству. И это воспоминание только усилило испытываемые чувства.
- Я не подведу вас, мой лорд, - выдохнул Оаар. - Я не смею нарушить приказа, вы правы. Но я буду помнить все, что вы сказали мне сегодня. Кажется, никогда я еще не чувствовал такой боли, но и не был так счастлив. Я люблю вас, лорд Тэсаал.
- С этими словами мне будет гораздо легче пойти в Пещеры, - командир склонил голову и вдруг прижался головой к плечу Оаара. - Я буду помнить, как был счастлив с тобой в постели, но прошу — подари мне поцелуй, который я буду помнить лучше, чем это.
Над благословенным эльфийским королевством ярко занималось утреннее солнце, освещая и пронизывая своими лучами Седой Бор, как и вчера, как и много веков назад, но настроение Оаара этому свету никак не соответствовало. Он вспоминал, как такие же щекотные лучики заставляли его в детстве жмуриться и улыбаться красоте природы, миру и процветанию, а сейчас проглядывающее сквозь тяжелые ветви вековечных деревьев светило, казалось, улыбалось фальшивой насквозь улыбкой — как у лорда Таэлрита, который провожал боевой отряд магов поутру.
Тэсаал ушел давно — ему было необходимо провести последний — контрольный — смотр и вывести свое войско в сторону Пещер. Оаару, как и остальным предводителям отрядов, предстояло выехать только сейчас, ближе к полудню, чтобы направить свои отряды туда же. Но приказ короля запрещал вмешиваться до призыва о помощи либо до открытых боевых действий со стороны противника. Оаар грустно подумал о том, что по факту ему и остальным наместникам предстоит стать живым заслоном между дроу и королевством, если враги все-таки атакуют. Думать о том, что к тому моменту станется с передовым отрядом магов и лучших воинов, не хотелось.
Но, конечно, не думать Оаар не мог. Смутные предчувствия, тяжелые и мрачные, заполняли душу, искали выхода; пальцы невольно подрагивали, а в голове по временам становилось как-то мутно — словно наблюдал за всем через витражное стекло.
Приказ короля был жесток, но его любовь к супруге не оставляла иного выхода: если начать войну по всем правилам, то к тому моменту, как противник падет, королевы в живых не будет, и думать нечего. И это если падет… Потому что уверенности в своих силах у эльфов сейчас не было.
Тэсаал предлагал выступить в темное время суток, но Гэтиэл — казначей и первый советник — решительно отверг такое предложение, ссылаясь на то, что видеть подземный народ в темноте должен отлично, но, что было вполне вероятно, воины их днем были слабее, ибо самим их существованием была Тьма, а не Свет.
И вот сейчас Оаар готовился выступать. Его отряд шел вслед за Голубым, а тот выступал первым. Обычно до того шел еще Алый, но теперь, вверенный наместнику наместника и потерявший две сотни бойцов, был признан ослабевшим и занял свое место в конце списка выступающих.
Еще на равнину собирались выступить маги. Большинство из них сохраняли невозмутимые лица, но Оаар видел, как тяжело дается им каждый шаг в доспехах — никогда, небось, тяжелее золотых шнурков ничего не носили, однако никакая защита лишней не была, и несчастные Озаренные, уже не столь горделивые и безупречные, каковыми они бывали в королевском чертоге, готовились к выезду. Их защищала королевская стража.
Уже у границы Оаар обернулся. Привычно полощущийся на ветру белый стяг и ровные ряды воинов не отвлекали внимания, и сейчас наместник отметил, как же сиротливо смотрится Седой Бор — оттуда ушли слишком многие, а суждено ли им всем будет вернуться назад…
Эльф попытался прислушаться к себе, как учил Осалон Мрачный, но разобраться в своих ощущениях не мог. Что-то темное ждало впереди — страшное, липкое, пугающее. Но несмотря на это, безнадежности в сердце не было; скорее, наоборот, там горело что-то иное, чему Оаар определения не находил, ибо впервые испытывал нечто подобное.
У границы собирались девы, что бросали под копыта уезжающим воинам цветы. Старая это была традиция; Оаар о ней только читал, но это было еще одним напоминанием — таких битв не бывало с Мрачных Времен. Многие девы были из Озаренных — скорее всего, они и собрали остальных, поскольку раньше большинству из них не доводилось провожать своих мужчин на поле брани, но это лишь подчеркивало тяжкую торжественность момента.
Оаар склонил голову перед женщинами, будто кланялся перед королевским Советом. Одна из девушек подошла совсем близко и вдруг коснулась повода его коня. Наместник невольно повернулся — не желал дополнительных задержек, но узрев взволнованное лицо Альраны, чуть притормозил. Дворцовая прислужница заглянула ему прямо в глаза и прошептала так, чтобы слышал только он один:
- Наместник Оаар, - она ни слова не сказала о Провидении, мире и процветании, - я должна передать вам, что если вам потребуется помощь вашего наставника, вы можете обратиться к нему. Обучения вы не закончили, но он почувствует вас, - дева торопливо вложила ему в руку что-то небольшое, но теплое. - Это его подвеска. Не потеряйте.
Оаар нахмурился. Амулет? Теплый металл в руке подсказывал, что так и есть. Создание постоянного амулета и его поддержание — штука очень трудоемкая, такими вещами не разбрасываются. И потом, разве можно надевать такую вещь, не зная, что она несет?
Наместник машинально положил подвеску во внутренний кармашек походного плаща и попытался что-то прояснить:
- Зачем ты дала мне это? Или почему не отдала раньше?
Дева замялась, но лишь на долю секунды:
- Лорд Осалон намеревался вернуться в Седой Бор, но вот… не успел. Королева Витиэн… В общем, я сделала все, что в моих силах. И помните… Не отрекайтесь от своей интуиции. Это…
Договорить она не успела. Впереди раздался клич, и Оаар был вынужден поторопиться — и так отстал. Мелькнула было мысль надеть цепочку с амулетом как положено, на шею, но наместник не рискнул — так хоть сбросить можно быстро.
Граница осталась позади, а впереди тянулись луга, мелкие перелески и каменистые взгорья — подступы к Проклятым Пещерам. Голубой отряд уже занял позиции, и теперь его знамя гордо трепетало, указывая на готовность к бою. Оаар поспешил направить своих, а последующие замкнут полукольцо.
На равнине не было и следа отряда Тэсаала — и это значило, что им удалось прорваться в Пещеры — хитростью или боем. А вот уж что произошло в Пещерах… Дальше Оаар думать себе запретил.
