Почувствовав отклик, Спок ощутил незнакомое ранее удовлетворение, больше похожее на человеческое определение слову «сытость». Насыщаясь волнующими вздохами и интимными жестами любовника, Спок избавлял его от остатков одеяния и играючи касался тела: избегая очевидно чувствительных мест, он распалял Трандуила сильными и порывистыми объятиями, грубыми человеческими поцелуями. Подчиняясь сиюминутному желанию, вулканец притерся к паху Трандуила и с ощутимым давлением сомкнул зубы на нежной коже плеча.

Синда вздрогнул. Легкая боль не отрезвляла, а наоборот, еще больше дурманила разум, хотя до этого он был уверен, что вовсе не пьян — кубок вина во время исполнения государственных обязанностей не в счет. Прикосновение твердого естества и влажные поцелуи прогоняли невольно возникшее напряжение от откровенно пугающего желания возлюбленного, и Трандуил расслабился. Объятия были крепкими, ласки — дразнящими; обещания вызывали томительное, но ни с чем не сравнимое ожидание… Трандуил не умел дарить наслаждение мужчине, но сейчас легко пробежался пальцами по груди любовника, по его животу, и обхватил оба члена ладонью, размазывая выступившую влагу. И едва не застонал от облегчения, только сейчас осознавая, насколько хотелось этого.

Почувствовав прикосновение, а затем и жар возлюбленного, Спок вздрогнул и часто задышал. Он боялся потерять контроль в полной мере, так как не знал всех физических параметров среднестатистического представителя эльфийского народа и мог сделать нечто опасное. Он слышал о подобных случаях среди вулканских пар: агрессия вулканца вырывалась из-под контроля, и он наносил непоправимый вред партнеру.

Поцеловав Трандуила в пострадавшее плечо, Спок стиснул зубы и качнул бедрами в такт ласкающей руке.

- Я хожу по краю, ashayam*****, но ты не помогаешь мне удержаться, - хрипло поделился своими мыслями вулканец и прижал ладонь к груди любовника, чувствуя, как внутри гулко бьется его сердце.

Трандуил слегка улыбнулся — это было так понятно и так искренне… Он зеркально коснулся ладонью груди второй рукой, но биения сердца не почувствовал, хотя учащенный пульс был вполне осязаем.

- Не сдерживайся, - шепотом предложил синда.

И Спок незамедлительно откликнулся на слова возлюбленного: отпустив себя, он сжимал пальцами сильные бедра, оставляя мелкую россыпь гематом, разгоряченно касался губами безволосой груди и глухо рычал, когда эмоции захлестывали с головой.

Трандуил успевал только переводить дыхание и отчаянно впивался пальцами в плечи партнера. Ноги он послушно развел, повинуясь безмолвным, но вполне определенным движениям Спока, и ощутил, как тот притирается, скользит твердой плотью по коже и, похоже, едва сохраняет волю.

Спок рвано вдохнул и, проведя рукой по своему члену, собрал обильно стекающую смазку. Возлюбленный лежал под ним — возбужденный, доступный, глубоко дышавший — и он низменно хотел его. Обхватив пальцами его горячую плоть, Спок медленно провел по всей длине, смешивая их смазку и дурея от осознания самого действия. Он чувствовал внутреннюю дрожь в своем теле, будто то неумолимо сдавало позиции под давлением плотского желания.

Синда тоже освоился, хотя горячие цепкие пальцы на естестве здорово сбивали, и откинулся на подушки, призывно разводя колени шире. Оказалось, что в любви с мужчиной — как на войне — необходимо держать удар, а иначе есть риск уступить и проиграть. Трандуил никогда не проигрывал лично, и сейчас, мельком взглянув на искаженное страстью лицо любовника, поступил, как опытный воин — обманным маневром заставил противника потерять осторожность и перехватил его… оружие. Кровь бросилась в лицо, стоило об этом подумать, и на этот раз он позиций не удержал.

Спок глухо зарычал, почувствовав, как амант обхватил рукой его плоть. Сжав бедро и оставив глубокие царапины на нежной коже, вулканец притянул Трандуила еще ближе и, нависнув сверху, так, что растрепавшиеся золотистые волосы любовника щекотали искаженное эмоциями лицо, с силой прижался своими губами к его губам — припухшим и ярким. Рукой же, увлажненной смазкой, Спок предупредительно коснулся ягодиц любовника.

Трандуил дернулся, но быстро обмяк под властными и сильными движениями партнера. Проигрывать тоже надо уметь. Эльф ответил на поцелуй с пылом и легким стоном. Прикосновение пальцев возлюбленного было бережным, но уж очень настойчивым. Однако в любой войне победитель получает все, и дай Эру, чтобы он оказался снисходителен. Трандуил чувствовал, как аккуратно Спок разминает тугие мышцы, и отвернул голову в сторону, переводя дыхание. Теперь, когда исчезли безумно завораживающие прикосновения к плоти, ему стало не по себе.

Спок перестал контролировать себя еще в тот момент, когда его пальцы проникли в тело партнера — внутри тот был еще горячее и желаннее. Лицо Трандуила приняло непривычное, беззащитное выражение, и вулканец жадно изучал изломленные брови, приоткрытый рот и лихорадочный румянец на бледных скулах. Касаться тела любовника было приятно, а понимание, что он, Спок — первый, кто был допущен до подобных ласк, усмиряло его бунтующее чувство собственничества. Добавив еще один палец, Спок изогнул их, стремясь максимально раскрыть его для себя, и оставил очередной глубокий укус на его груди.

Трандуил простонал громче и выгнулся навстречу. Эру предусмотрел всё; и это острое, безумно сладкое чувство внутри — тоже. Мелькнувшую мысль о том, кому еще дарил наслаждение Спок, синда погасил в самом зародыше. В самом деле, теперь это было неважно — как и любой, кто попадал в Лихолесье, он не мог покинуть пределов этих земель без слова короля. Исключение — гномы, но гномы — всегда исключение.

Спок надавил сильнее, и Трандуил вскрикнул, бесстыдно подаваясь вперед. Взгляд, ласки —более похожие на попытки оставить клеймо; и пальцы внутри, — всё это заставило вспомнить юность, что проходила в весьма опасное время, и захватывающее чувство абсолютной свободы.

- Сильнее! - потребовал синда.

И Спок, тяжело дыша и звериным движением стряхивая с ресниц и волос капли пота, касался любовника еще глубже и откровеннее. Срывая с его губ быстрые поцелуи и громкие стоны, дикарь в нем украшал гибкое тело отметинами и следами несдержанности. Наконец, закинув длинные ноги возлюбленного на талию, Спок притерся членом к влажным от его смазки ягодицам и замер, загнанно дыша.

Трандуил прикрыл глаза. Если до этого он не понимал возлюбленного, его резкости и — одновременно — его бережности, то теперь все как будто встало на свои места. Спок, будто дикий зверь, ждал ласковой направляющей руки. Трандуилу доводилось приручать диких жеребцов, и даже лося ему удалось приручить… Хватило движения ресниц, несдержанного прикосновения языка к губам и небрежного касания пальцами острого уха — уши у любовника оказались едва ли не чувствительней его собственных.

Синда уверился в своей власти, но в следующий миг невольно вскрикнул. Боль не была сильной, однако, изнеженный грубоватыми ласками, он не смог удержаться.

И это было изумительно.

Спок уже не мог мыслить, он существовал лишь как оголенный нерв, чувствовал лишь себя и возлюбленного как продолжение одного совершенного существа. Его вели воспоминания предков: гулкое эхо мембранных музыкальных инструментов, воинственный клич погребенных веками собратьев, злой рокот песчаной бури.

Спок сжимал бедра своего adun******, цепляясь через него за реальность, где он сжимал в кулаке длинные светлые пряди возлюбленного, который был одновременно чужим и своим, где тот дышал для него. Спок вбивался в вверенное ему тело, и их общий ритм — некогда опошленный всеми разумными расами — создавал древнюю музыку, что была идеальна, как жизнь в изначальном ее проявлении.

Трандуил глухо выдохнул. Первая боль ушла; ее место заняло незнакомое, но сильное чувство. Тело реагировало быстрее своего обладателя, и синда невольно выгибался навстречу несдержанным движениям. В такие моменты, казалось, нутро сводило от напряжения и наслаждения, а Спок даже негромко рычал. Совершенно дикое существо, которое будет приятно приручить… и больше никуда не отпускать. И, возможно, даже оседлать. Не сейчас, позже…