Сзади прилетело что-то… Эльф невольно захрипел. Удар в спину был страшным — как будто каменным. Фенрис упал на колени и закашлялся, а приоткрыв глаза, увидел на ледяном насте капельки крови — видно, горлом пошла и разбрызгалась от судорожного дыхания.

Дориан наконец проявил себя во всей красе — его заклинания летели в стороны с потрясающей скоростью, и еще один из соперников пал, восстав в виде духа. Очень приятно было глядеть, как враги пытаются защититься от своего. Плохо — и одновременно хорошо — было то, что эта группа магов, очевидно, в настоящих сражениях не была — иначе бы они действовали ловчее. Но и дух этот сражался еще хуже, чем его хозяин при жизни…

Против троих врагов уже, конечно, было много проще. Остались, правда, самые сильные, но зато можно было сконцентрировать внимание на них. Фенрис глубоко вдохнул носом, резко выдохнул — и сразу заметил, что блестящий снег отражает голубое свечение. Дальше будет проще.

Эльф оставил предводителя магу, а сам первым рванулся на защитников Флориана. Теперь и меч был бы почти не нужен, хотя с ним, конечно, было сподручнее: эльф насадил одного из магов на острие почти до рукояти и, не обращая внимания на то, что тот сучит ногами и хрипит, оторвал левую руку от рукояти и с силой ударил в грудную клетку второго кулаком. Под пальцами тотчас очутился подрагивающий комок мышц, и вырвать его через прореху в ребрах теперь было легко. Маг еще стоял на ногах, но Фенрис более не обращал на него внимания — без сердца долго не живут. Отбросив мягкий комок в сторону, он повернулся ко второму, который в ужасе затих, видя кошмарную гибель собрата.

— Пощади, — пробулькал он, и на губах его пузырями лопалась кровь. — Пощади, господин.

— Fasta vass, — зло прошипел Фенрис, скорее, почувствовав, чем увидев, как изумленно, с присвистом вдыхает пробитой грудью соперник, заслышав знакомую речь.

— Я… не… — из уголка рта врага, пришпиленного, как бабочка на булавку, струйкой потекла кровь, и он забился в агонии, пытаясь вдохнуть.

Эльф направил лезвие меча вниз и брезгливо, ногой, спихнул поверженного мага в снег. Надо было закончить с группой венатори — так они, кажется, назывались?

Дориан уже вполне пришел в себя и сражался почти весело, хотя эльф видел, что лицо мага заляпано кровью — своей ли, чужой? Выяснять это было не время и не место, но несколько мгновений передышки было, поэтому Фенрис в первую очередь оценил ситуацию. Предводитель отряда бил сильно — и явно на поражение. Дориан как будто не хотел убивать — по крайней мере, Фенрис отметил, что у него была пара возможностей закончить схватку, но он не стал. Или не смог?

Однако уже несколькими мгновениями позже он получил ответ на свой вопрос. Дориан, оказывается, просто не договорил:

— Скажи, Флориан, — выдохнул маг между атаками, — почему ты поддался Корифею? Что он тебе пообещал? Тебя никогда не интересовал Тевинтер. Тебя интересовали твои сундуки, в которых вечно не хватало золота; твое место в Магистериуме — третьего писаря у четвертого заместителя шестого помощника архонта; и твой член, на котором, как ни крути, больше одной эльфийки не помещается. Чего тебе не хватало?

Слушать это было противно, и Фенрис, крутанув мечом, ударил врагу в спину, благо защитного купола на нем уже не было. Маг, до того бодро крутивший посохом, замер. Руки его разжались, и украшенная огромным синим кристаллом палка упала на наст. Видимо, посох был тяжелым, потому как он не покатился по поверхности, а с хрустом впечатался в снег.

Дориан остановиться вовремя не сумел — как и любой маг. И в противника, уже умирающего, пролетело еще и замораживающее заклинание, а за ним и парочка стандартных. Он умер без единого слова.

Павус опустил посох и опустил голову, тяжело дыша. Фенрис тоже стоял на месте, не собираясь приближаться. Он чувствовал себя почти неловко — как будто стал свидетелем чего-то личного, интимного, хотя разум протестовал — если бы не его, Фенриса, вмешательство, недомагистр бы точно не выжил.

— Зря ты так, — вдруг разлепил губы маг. — Я хотел услышать его ответ.

— Ничего нового он бы тебе не сказал, — отрезал Фенрис.

— Я знаю, — губы Дориана дрогнули, как будто в улыбке, но он не улыбался. — Но я его знал с детства. Мы с ним были рождены почти в один день. Наши родители общались еще до нашего появления. Я играл с ним в войну, когда вместо посохов у нас были палки, а позже на нем оттачивал свое умение ухаживать. Мы даже целовались. Дважды. Один раз — впервые для нас обоих. Второй — когда набрались после того, как я сдал экзамены в Круге… Зачем ты убил его? Я бы мог доставить его на суд леди Инквизитору.

— Я спасал твою жизнь, — грубо бросил Фенрис. — Мне было не до твоих переживаний о том, кого ты и когда… дружил. А что, Инквизитор присудила бы ему что-то иное, чем смерть?

— Она еще никого не осудила на смерть, — тягостно произнес Дориан, вглядываясь в останки того, кто еще недавно заявлял о будущей победе Корифея. — Хотя для некоторых смерть была бы лучшим исходом, чем ее решение.

— Тогда скажи мне спасибо, — бросил эльф. — Или ты хотел бы увидеть, как твой друг…

— Нет, — Дориан резко оборвал его речь. — Погиб — и погиб. Не хочу об этом говорить. Пойдем. Лучше уйти до того, как их обнаружат.

— А что такого? — Фенрис убрал окровавленный клинок в ножны. — На тебя напали сектанты из твоей Империи. Я вовремя оказался рядом, и мы отбили атаку. Тебя не в чем обвинить.

— Я не хочу… — маг раздул ноздри и судорожно вздохнул. — Я не хочу никому показывать письмо. И не хочу признавать, что был столь глуп, чтобы прийти на встречу в одиночку. Я догадывался, что это ловушка, но он был мне другом когда-то. Я бы не простил себе, если бы не поверил письму.

— И ты считаешь, что прав? — Фенрис приподнял бровь. — Ты бы погиб, а эти, — он брезгливо пнул труп одного из охранников Флориана, — прорвались бы в Скайхолд.

Дориан помолчал, а потом резко отвернулся от погибших и жестко спросил:

— Откуда ты здесь вообще взялся? Я никому не показывал письма, а когда шел, следил за тем, чтобы за мной никого не было.

— Я… — эльф даже замялся. Объяснить это вдруг оказалось невероятно трудно. — Мне сказал об этом ваш демон. Ваш, инквизиторский. Его зовут Коул, так он сказал. Откровенно говоря, я мало что понял из его речей, кроме того, что кто-то нуждается в помощи у восточного разлома. Точнее, тогда я думал, что Варрик. И пошел без сомнений. Но увидел тебя — и не смог не помочь.

Недомагистр довольно долго молчал, после чего скупо улыбнулся:

— Ты действительно меня спас. Не люблю благодарить, но тебе я буду обязан. Не привык принимать ценные дары без отдачи.

— Мне не нужна благодарность магистра, — усмехнулся Фенрис. — Не уверен, что ради тебя я бы куда-то специально пошел. Но раз уж так вышло, может, обыщем этих? У них могут быть при себе документы или еще что-то интересное.

Дориан кивнул, но сделав шаг назад, вдруг выдавил:

— Может быть, ты? Я… не могу.

Эльф с презрением глянул на мага, после чего склонился над телом главного противника. Кроме нескольких золотых, которые Фенрис выбросил прямо в снег, за пазухой у того обнаружился глубокий карман, а в нем…

— Что там? — уже совершенно другим тоном спросил Дориан.

— Карта, — так же коротко отозвался эльф. — Здесь есть пометки, много. Довольно странные.

— Я разберусь, — Дориан протянул руку, но Фенрис поспешно карту убрал. — Нет? Так что ты хочешь за нее?

— Я хочу узнать, что это за карта, — четко произнес эльф. — И быть уверенным, что если это что-то важное, Инквизиция не останется в неведении. Но сейчас я слишком устал. Однако назавтра я захочу узнать, кто были все эти маги и почему так вышло. Считай это платой за спасение.

Дориан оперся на посох, как старик, которому посох нужен не для магии, а для подпоры, и твердо, но жестко проговорил:

— Я бы и так рассказал тебе все, раз уж ты вступил за меня в бой. Но я понимаю, почему тебе нужны гарантии. Меня сейчас больше интересует, почему здесь не было ни одного отряда Каллена… Но это мы тоже, полагаю, узнаем завтра. Где и когда встретимся?