– Ну что, пойдём?

– Ты мне говоришь?

– Да. Ты что, обиделась?

– Нет. Просто я же не смотрела, может, рядом кто-то ещё стоит.

На самом деле, Лика обиделась, но не хотела об этом говорить, потому что не видела смысла. В редкие моменты она ревновала Диану к Юле, но в отличие от Юли, которая ревновала Диану к ней, Лика об этом помалкивала. Так ей удавалось выглядеть лучше в глазах Дианы, которая однажды случайно так и сказала своей лучшей подруге, что с Ликой дружить проще, ведь она ничего не требует. Лика же, после расставания с внешкольными подругами, решила, что не хочет не к кому привязываться, потому что всё равно все рано или поздно уходят.

В последний учебный день Наталья Владимировна принимала зачёт по биологии. Лике нужно было его сдать, чтобы исправить четвертную оценку, хотя они с мамой сошлись во мнениях, что никому из них биология не нужна. Диана потратила время на то, чтобы выучить с Ликой формулы разных цветковых на перемене. Когда Лика вышла к доске и ей задали очередной вопрос, у неё зазвонил телефон, и ей пришлось подойти к парте, чтобы сбросить вызов. Юля, сидевшая тогда рядом с ней, подсказала однокласснице, а ведь Лика действительно не знала ответа на тот вопрос. Также ей пытались подсказывать другие девочки. Учительница, казалось, не обращала внимания. «Если я слышу, стоя рядом с ней, то и она должна слышать», – думала Лика.

После неё к доске вызвали Кищука, который, воспользовавшись моментом, сказал:

– Все девочки друг другу подсказывают!

– Если я не вижу, зачем же ты рассказываешь об этом? – Спросила Наталья Владимировна.

Дети никак на это не отреагировали. Учебный год был закончен, впереди всех ждало лето.

Летом классная руководительница Ликиной сестры набрала группу детей для поездки на конкурс в Сочи. Соревнование подразумевало собой защиту проектной работы, представление визитной карточки команды в виде танца и песни и различные викторины. Это было платное мероприятие для интеллектуалов. Мама предложила Лике тоже поехать.

Работа над проектом у Лики совсем не шла, потому что она никогда их не любила. Потом выяснилось, что исследовательскую работу было писать не обязательно, и ей разрешили этого не делать. К танцам Лика тоже не имела пристрастия, репетировать ей не нравилось. Учителя не переставали повторять: «Мы едем туда не отдыхать, а работать, дети!» Лика плакала и не хотела ехать, но вернуть деньги было уже нельзя. Казалось, худшее решение, принятое ею, было согласиться на эту поездку.

– Лика, если ты не перестанешь плакать, я отведу тебя к психологу, потому что я не знаю, как с тобой разговаривать. – Мягко сказала мама.

Девочка продолжала плакать, но родители об этом уже не знали.

В дорогу мама дала семилетней и тринадцатилетней дочерям три сумки, самая тяжёлая из которых оказалась с едой. Девочкам было тяжело и в прямом, и в переносном смысле. Никто не мог помочь им с вещами, потому что у всех были свои сумки и чемоданы. Лика пообещала себе больше никогда не брать в путешествия еды больше, чем одна упаковка быстро завариваемой лапши, вода и шоколадка. Эта поездка была для неё не лучшей, потому что они всё время участвовали в конкурсах, а её свободу постоянно ограничивали: она не могла ступить и шагу без классной руководительницы своей сестры. Соседкой Лики по комнате оказалась бывшая ученица той женщины, она была на год или два младше неё, характеры у них не совпали, но они не конфликтовали. Однажды Лика проснулась посреди ночи, когда рядом стояли учительница и та девочка.

– Ты своими выходками портишь жизнь ей! – Шёпотом ругалась учительница. Лиц их было не видно в темноте.

Тем не менее, Лике было не по себе от мысли, что всю неделю она будет обращать внимание только на неудачи, поэтому она старалась радоваться хотя бы тому, что находилась возле моря. У них был очень хороший отель: кроме детей, приехавших на конкурс, в нём жили звёзды танцевального шоу. Сама Лика танцами не увлекалась, но про этот лагерь много слышала. Соседка по комнате и её одноклассницы узнавали танцоров в лицо. Лика фотографировалась за компанию, зная, что в её классе точно были люди, смотревшие эту передачу.

Мама давила на Лику, чтобы та помирилась с бывшими подругами. Девочка упорно отказывалась это делать: если она уступит, если напишет первой, в ней точно сломается, оборвётся что-то, что ещё не оборвалось. Девочки написали ей дважды. Во второй раз Полина написала длинное сообщение, в котором признавалась, что хотела проучить подругу, чтобы та первая поняла, как они нужны друг другу, но теперь не выдержала и просила снова начать с ней общаться. Однако лучшими подругами они не стали, и вскоре их общение снова сошло на нет.

Тем летом Лика пошла на прослушивание в театральный кружок. Другие дети были не только младше неё, но и талантливее: одни занимались пением, другие писали стихи и рассказы, которые издавали в детских журналах. Несмотря на то, что Лика всё выучила, она не прошла, возможно, даже больше из-за возраста. Руководительница сказала, что в тринадцать-пятнадцать лет, наверное, уже поздно идти в театральный кружок.

– Только, пожалуйста, не расстраивайся. – Попросила мама, услышав, что имени Лики нет в списках прошедших.

– Я не расстроилась, всё хорошо. – Ответила Лика, повесила трубку, а потом час проплакала в ванной.

Ванная комната была её любимой. Она могла часами сидеть в ванне, даже без воды и думать. Каждый раз после душа, когда зеркало запотевало, она писала на нём фразу: «It will be OK!», веря, что однажды всё действительно будет в порядке.

Она в прямом смысле поднялась на ноги тогда, подумав, что не затем она так долго верила в свою мечту, чтобы так мучиться сейчас. Однако со временем Лика поняла, что быть актрисой на самом деле не то, чего она хотела. Она отпустила свою мечту с лёгкостью, поблагодарив её за то, что та так долго давала ей мотивацию вставать по утрам.

Летом она приняла одно важное решение, касательно своей внешности: последовать примеру Дианы и начать отращивать чёлку, надеясь, что изменение образа поспособствует изменениям внутренним. Это много значило для неё, ведь, сколько она себя помнила, её причёска сохранялась неизменной. Новая причёска – новая жизнь.

Когда родители оплачивали ремонт в кабинете музыки, возник вопрос: точно ли их детям не дадут другой кабинет потом? Ответ был утвердительным, но неверным. Осенью учеников седьмого «Г» пригласили на пробный день в новый кабинет. Раньше он принадлежал учителю русского языка и литературы, поэтому на нём была соответствующая табличка, а под ней имя учительницы биологии – Натальи Владимировны. Повезло кошелькам родителей, ведь кабинет достался седьмому «Г» уже отремонтированным.

Во многих школах города в том году отменили учёбу по субботам, и десятый лицей не стал исключением. Уроки по-прежнему начинались в восемь тридцать, но в день их могло быть семь, поэтому заканчивались они в три часа дня. Однако это было лучше, чем учиться шесть дней в неделю.

В первый день Наталья Владимировна разрешила ученикам сесть так, как они хотели. Диана и Лика сели за первую парту второго ряда. Несмотря на то, что они не поддерживали связь всё лето, между ними сохранились дружеские отношения. Позади них сели Арина Шмидт и Карина Турчанова – две лучшие подружки, которых Лика терпеть не могла вместе, потому что от них двоих было больше шума, чем от всего остального класса. А справа от Лики, на соседнем ряду, сидел Кищук, что делало ситуацию ещё хуже. Наталья Владимировна попросила Лику составить план рассадки на первую четверть.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.