– Мы прогуляемся, ему надо размяться, – заботливым голосом сказал Долго.
– Что ж, святое дело пройтись, – тем же тоном ответил офицер.
«Они вдвоём перенесли Ильича через ступени и поставили на открытом воздухе. Офицер подал реаниматору серую старую кепку, и тот её нахлобучил покойнику на голову.
– Самое трудное на свете – лежать, правда? – голосом доброй няньки произнёс Долго.
«Я смотрел на них изнутри помещения, видел со спины и всё же заметил, что Ильич кивнул. Они немного прогулялись втроём: метров пятнадцать прошли мелким шагом по брусчатке и повернули обратно. Тут бывший вождь попытался опрокинуться на спину – его удержали. Затем сильно откинул голову, отчего упала кепка: видимо он не хотел в мавзолей.
«Крепко держа его за руки и под мышки, двое всё же заставили Ильича добрести до порога. «Вот такие они, мёртвые граждане будущего, – подумал я смущенно. – Спокойные, покладистые. Им бы огоньку не мешало». После прогулки они уложили его. Юрий Долго большими пальцами опустил Ильичу послушные веки, потом провёл по лицу ладонью. «Ты спишь, глубоким сном, ты мёртвый», – прошептал ему в левое ухо. Ильич замер и вновь не проявлял признаков жизни, после чего они накрыли его прозрачной крышкой.
– Господи! – тихо воскликнула Ада в пространство. – Чего только не узнаешь о Родине! Чему верить?
Она достала красивую гранёную рюмку богемского стекла, потому что ей показалось невкусно пить из горлышка, прислушалась: из комнаты старшей сестры донеслись звуки передвигаемой мебели. Ада крикнула в ту сторону: «Тебе помочь?» Не получив отклика, махнула рукой. Всё стихло. Ни злорадства, ни торжества насчёт квартиры она не испытывала. Уткнулась в тетрадь.
«Чичиковы-Корзинкины сумели и власть ухватить, и заставить народ обходиться без частной собственности, без земли, без души. Им осталось придумать такую заклинательную общественную культуру, которая воспела бы эту дикую жизнь. Поручили эту сверхзадачу псевдо-пролетарскому гипнотизёру Алексею Пешкову, он же Максим Горький (обе фамилии фальшивые, впрочем, имена тоже, по-настоящему он именовался Леонидом Корзинкиным). Максим-Алексей-Леонид Горький-Пешков-Корзинкин с искусной искренностью принялся воспевать отсутствие культуры как высшее достижение культуры; поход общества в пустоту он представил в виде героического шествия. Здесь следует отметить особую черту Чичиковых: доминанту партийного чувства над всеми другими. Вожди хвалили Горького, но, не умея не убивать, убили его сына. Заодно решили проверить на деле, так ли он верен их колдовской партии, как сам о том поёт? Дрогнет ли голос певца? Горький не съехал с идейной ноты и продолжил воспевание партии.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
