Впереди открылась трехметровой ширины канава, прорытая ручьем. Мудрый Жук на скорости проскочил ее, почти не вздрогнув. Болан яростно зарычал и взял ближе к берегу.
— Бол, я по тебе уже соскучилась, — услышал он в наушниках условную фразу Илины. — Смотрю на небо, облака летят.
Сбавил скорость и повернулся к девушкам.
— К нам летит ангел. Тьфу, дракон то есть.
Машина врезалась правым колесом в огромный камень. Ее развернуло, раздался треск. Девушки повалились друг на друга. Болан посмотрел на колесо и перекрыл подачу воздуха в топку.
— Приехали, — сказал он. Потом много еще чего сказал, но повторять это не стоит.
… пнул лежащее перед ним двухметровое колесо и побрел к лесу. Бенедикт засеменил рядом.
— Вот и сейчас. У вас колесо отвалилось. Настоящий друг сказал бы: «Бен, помоги присобачить эту железяку на место». А ты молчишь.
— А что, без просьбы, сам помочь не можешь?
— Конечно, нет! Это же вмешательство в дела чужой цивилизации. У нас с этим знаешь как строго!
— Инструкцию нарушить боишься… Делай что хочешь.
Бенедикт, кажется, даже взвизгнул от восторга.
Вы сильные, могучие. Вы позволяете подросткам играть планетами. А у нас ничего нет. Нас всего девять. Мы похожи на ваших детей. И мы отчаянно нуждаемся в вашей помощи. Как сделать так, чтоб вы относились к нам с уважением? Маленькая собачка — до старости щенок. Но мы не собачки. Мы не вышли ростом, мы похожи на вас, у нас нет за спиной крыльев. Но разве это наша вина? Разве это повод, чтоб жалеть нас? Что я могу противопоставить вам, чтобы добиться уважения? Разум? Но у вас больше серого вещества в черепной коробке. Культуру, сложившуюся за миллионы витков? Но мы отказались от своей культуры. Ради выживания. Мы забыли обычаи, спрятали под замок старинные книги. Я никогда не задумывался, как жил мой пра-пра-пра-прадед. Я не думал, что мне придется представлять цивилизацию. Я не готов к этому. Тут нужен кто-то опытный, мудрый. Что я умею, кроме как давить кнопки на клавиатуре компа? Почему я? Я не хочу, не гожусь, неужели это не ясно?
ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ???
Я умею лгать и блефовать. Я преступник. Я уничтожил чудесную цветущую долину. Я вынудил Чапана одного уйти в мир иной. Я изуродовал психику девушек. Превратил их в послушных исполнителей своей воли. Я плевал себе в лицо и бил кулаком в зеркало. Но другого здесь нет. Если не я, то кто?
Я — лицо цивилизации. Я не имею права на ошибку. Я не имею права на трусость. Я не имею права на слабость. А на обман? А на подлость — ради выживания вида?
— Как мне трудно, Илина. Как я устал.
Из леса вернулся уже в темноте, используя сигнал радиомодема Мудрого Жука в качестве маяка. Пальцы дрожали от пережитого нервного напряжения. Сказать, что он был зол, значит ничего не сказать. В лесу Болан встретил стаю серых. Точнее, серые нашли его по следам. И сели на хвост. Увидев преследователей, привычным жестом потянулся за пистолетом. Но пистолета не было. Забыл в вездеходе. Зарычав, Болан вырвал из ножен нож и присмотрелся к стае, высматривая вожака. А как только высмотрел, бросился в атаку. Догнать в лесу прыткую, изворотливую тварь не было никаких шансов. Болан и не надеялся на это. Но логично рассудил, что запугав вожака, запугает всю стаю. Как бы не так. Серые быстро поняли, что погоня идет не за ними, расселись и лишь морды поворачивали, наблюдая за вожаком и Боланом. А вожак неутомимо кружил среди деревьев, не удаляясь, впрочем, от стаи.
Через полчаса Болан сдался. Бросил погоню и пошел своей дорогой. Вожак, высунув розовый язык, проводил его взглядом, но от преследования отказался. Видно решил, что не стоит связываться с дичью, которая сама хочет быть охотником. Стая, глядя на вожака, тоже не тронулась с места.
Выйдя к вездеходу, замер, пораженный. Огромный летательный аппарат в форме трехгранной пирамиды возвышался над рекой. Две посадочные опоры стояли на разных берегах реки, третья — прямо в воде. По широкой аппарели могли бы проехать два вездехода в ряд. Несколько блестящих металлических цилиндров с конечностями суетились вокруг Мудрого Жука. Рядом на траве лежал извлеченный из машины паровой двигатель. Девушки куда-то пропали. Болан устало опустился на паровой котел. Впервые в жизни он не знал, что делать. Ангел оказался ребенком. Мальчишкой, у которого девочки на уме. Но у этого мальчишки был космический корабль, который мгновенно пронес его сквозь сотни парсеков. Что было у Болана в десять лет? Двухместный трехколесный мотороллер с ограничителем скорости на двигателе.
Болан посмотрел на траву под кораблем. Ни следа огня. Этот корабль поднимался в воздух и садился используя другой принцип. Одного такого корабля хватило бы, чтоб спасти проект светителей. Где они, светители? Ну ладно, единственный вопрос, решение которого имеет практический смысл — что делать дальше? Ясно, что ведя умную игру, можно обеспечить спокойную старость. Себе и девочкам. Наплодить кучу детей. А дальше что? Оледенение. Если на родной планете все население не может справиться, то что смогут сделать несколько сотен колонистов за оставшиеся сотни витков? Изменится климат, погибнет биосфера.
Из корабля вышел Бенедикт. За ним вприпрыжку спешили девушки. Точь в точь, детский сад на прогулке. Болан в сердцах ударил кулаком по гулкому баку.
— Хоро, наконец-то ты вернулся! Идем, мы тебе катер покажем! — закричали девушки.
Они мне покажут катер, — грустно подумал Болан. — Уже освоились в детском саду. Черт возьми, не корабль, а катер! Катер — это что-то маленькое, для небольших расстояний…
— Бенедикт! — завопил Болан. — У меня к тебе серьезный разговор. Ты не поможешь нам передать сообщение на родную планету? Мне стыдно просить, но бывают ситуации, когда приходится наступать ногой на горло собственной гордости.
— Ваау-у! — радостно взвыл дракон и сделал стойку на хвосте.
Теплая ладонь Илины легла на затылок.
— Я думал, все кончилось. Теперь отдохнуть можно будет, а тут опять все сначала, — пожаловался Болан. — Я же там, в нашем мире до донышка выложился. Почему я должен заботиться о мире, из которого меня пинком под зад выкинули?
Пальцы Илины были теплые, нежные и чуткие. Казалось, они отвечают ему, возвращают покой.
— Хоть бы год спокойной жизни. Ты же знаешь меня. Я эгоист, а тут альтруист нужен, правильно?
— Правильно, — отвечали пальцы.
— Я не хочу начинать все сначала. Опять надевать маску кого-то, умного из себя строить… Я хочу быть тихим, мирным эгоистом, сидеть и наслаждаться покоем. Я не хочу ни о ком думать, кроме тебя и девочек. Разве я мало сделал для этого?
— Ты все делал правильно, — говорили пальцы.
— Как глупо все получилось. Департамент никому не нужен. То, что он делает, бессмысленно. Почему никто не подумал, что оледенение повторяется во всех мирах?
— Спи, милый, — сказала Илина. — Постарайся получше отдохнуть. У нас еще несколько спокойных свободных дней.
Бенедикт перегнал катер на заливной луг. За ночь киберы перекинули через речку изящный мостик из легких сплавов шириной метров десять-двенадцать и вымостили серыми плитками дорогу от мостика к катеру. Смотрелся мостик просто замечательно. Бенедикт готовился к приезду своей девушки.
К киберам все привыкли. Как правило, один или два шуршали страницами в библиотеке, и еще два-три болтались во дворе. Бенедикт сказал, что они охраняют дом от непрошенных гостей из леса. Дежурные по кухне не стеснялись гонять киберов за дровами. А когда Ирави попросила кибера вымыть посуду, тот позвал остальных, киберы встали кружком, беззвучно посовещались и убежали на катер. Девушка решила, что обидела их чем-то, но киберы вскоре вернулись, нагруженные трубами, насосами, раковинами и прочей сантехникой. Учинили на кухне страшный беспорядок, но соорудили вполне приличный водопровод с электрическим водогреем, насосом в подвале и баком на чердаке. После чего один остался на кухне мыть посуду, а остальные поспешили к огородам возводить очистные сооружения. Болан сделал вид, что возмутился, но Бенедикт только посмеялся, заявив, что Ирави неправильно оговорила граничные условия: не указала, откуда брать горячую воду.
