- При чем здесь деньги?

   - Те же яйца, только в профиль! - уже орал Антон. - Твой салон - стоит денег. Мой заказ - это престиж и выход на высокую орбиту, который приведет меня и моих друзей к тем же поганым деньгам. Это сделка - чистый воды бизнес, и разменной монетой в этом бизнесе - наш родной, пусть не очень правильный отец! Тебе не кажется это все несколько аморальным?

   Он выдохся и снова схватился за карандаш. Но, странно, ему стало легче. Значительно легче, будто камень с души свалился.

   Марина разлила кофе по чашечкам, поставила их на стол и села.

   - Тош, посмотри на меня, - попросила Марина. Он оторвался от своих закорючек. - Мне тридцать пять лет. Я ничего из себя не представляю. Я хочу встать на ноги, хочу говорить своим успешным подругам, что состоялась в этой жизни. И я верю, что этот чертов салон - некий трамплин. Ну, что нам мешает хотя бы попробовать? В конце концов, у Анжелы простое человеческое желание быть счастливой и сделать счастливым нашего отца.

   - И нас. Через него, - желчно продолжил Антон.

   - Пусть так. По одной путевке отдыхает вся семья, - улыбнулась она.

   Антон бросил карандаш, схватился за сигарету и молчал, пока не обжег пальцы о фильтр.

   - Хорошо, Манька, давай сыграем. Но, надеюсь, ты понимаешь, что отец не должен знать истинную причину наших забот о его семейной жизни?

   - Ну, ты уж совсем меня за идиотку не держи, - радуясь, что уговорила брата, Марина подскочила к холодильнику и стала хлопотать об ужине.

   Они просидели до полуночи. Антон с увлечением рассказывал, каким он видит будущий магазин - выставку, и более к напряженной теме отпрыски Леонтовича не возвращались.

   - Все, Игорь Ростиславович, - торжественно объявила Марина, выходя из Дома художника под руку с отцом. - Сейчас вы несете свое тело в мою машину, и мы едем ко мне!

   - Это еще зачем? - удивился Игорь.

   - Пап, ну, в конце концов, ты можешь хоть одни вечер посвятить детям?

   Игорь задумался на секунду. А ведь и правда. Он уже больше недели в Москве, а так и не удосужился пообщаться с дочерью и сыном.

   - Ладно, Маруська, поедем, - решительно заявил он.

   Марина обрадовалась. И этому, так давно не слышанному из его уст родному "Маруська", и его согласию. Когда-то именно отец впервые дал такое ласковое имя дочери. На строгом и немного холодном "Марина" настаивала мама, а отец и Антошка всегда завали ее Маруська, Манька. Когда отец окончательно расстался с Анной и уехал в Америку, он уже иначе, как Мариной, дочь не называл. Да и она, если честно, уж и забыла, как звучит из его уст ее домашнее прозвище.

   Марина ловко вырулила со стоянки, и они поехали в сторону Сокольников.

   - Да пап, - довольно беспечно напомнила Марина. - Что с квартирой? Тебе понравился вариант Анжелки?

   Игорь задумался. За круговертью с выставкой он и забыл, что так и не дал никакого ответа Анжеле. Но после их последнего разговора какой-то печальный осадок остался в душе художника. Какая уж тут квартира! Надо бы позвонить, наверное, отказаться, но отчего-то слышать голос Анжелы не хотелось. Нет, она ни в чем не была виновата, но все же, зачем травмировать ее лишним напоминанием о себе.

   - Знаешь, малыш, я еще не принял окончательного решения, нужна ли мне квартира вообще, - неопределенно ответил он.

   Марина прикусила губу. Вот дернул черт про Анжелку сказать раньше времени. Она весело перевела тему, и они вполне мирно доехали до высотки, в которой жила дочь.

   Они зашли в подъезд, и тут раздался звонок на мобильный Марине.

   - Мы уже на подходе! - весело прокричала Маринка и вместе с отцом нырнула в лифт.

   Антон уже распахнул дверь, и встречал их на пороге.

   - Привет труженикам художественного фронта! - гаркнул он.

   - И тебе привет, сынок. - Игорь обнял сына. - Ну, показывай, Манька, как живешь.

   Она провела его по двум просторным комнатам, выдержанным в чуть холодных голубовато-бежевых тонах. Игорь оглядел помещение, оформленное в так модном ныне стиле хай-тек и, вобщем-то, остался доволен.

   - Ну, и как тебе дизайн, обстановка? - спросила Маринка, накрывая на стол.

   - Стильно, удобно, - он еще раз оглядел хром и пластик кухни. - Красиво.

   - Это Тошка мне все здесь сделал! - похвасталась Марина.

   - Молодец, - похвалил Игорь. - Хорошее цветовое решение.

   - Не лукавь, отец, тебе же не по вкусу, - подловил его сын.

   Антон всегда видел, когда его работы нравятся, а когда нет. Даже если клиенты расхваливали наперебой очередную работу, Антон точно знал, что им действительно, нравится, а что надо переделать. И иногда доводил друзей до бешенства, настаивая на переделках, даже тогда, когда клиенты были на все согласны. Что поделать, Антон Леонтович ненавидел халтуру.

   - Ну, главное, твоему заказчику нравится, - вывернулся Игорь. - Я бы в таком холоде жить не стал. Мне больше по нраву дерево, плюш и пушистые ковры.

   - Совок. - Чуть скривилась Марина. - Все тебя в семидесятые тянет.

   - Возможно, - рассмеялся отец. - Но и в Америке моя берлога больше похожа на нашу старую квартиру.

   Они сели за стол, Антон откупорил бутылку вина. Игорь был растроган. Они не забыли его пристрастий. Чилийское красное полусухое вино всегда было в баре семьи Леонтовичей. Повзрослевшие дети плевались, кривя лица от кислятины, но сегодня, чтобы сделать приятное отцу, Антон три часа объезжал все прилегающие магазины к дому Маньки, и нашел-таки любимый напиток предка.