– Да, мне тоже нравится эта марка, – подтвердил Иннокентий. – Мои ребята, которые следили за тем юристом, тоже его потеряли. С работы он уволился. Я уже с другими юристами общался в той строительной конторе по поводу своего торгового центра. Неужели молодежь нас начинает обыгрывать, и наше время проходит?

– Да ни хрена. Наш век еще не закончится лет двадцать. Старые правила все еще за нами, но в этой ситуации я, конечно, дал маху. Я давал задание другим своим ребятам пройтись по соседям, где жил этот Телегин, чтобы предложить им денег, если они увидят этого придурка, чтобы сообщить мне, дак никто дверь не открыл.

– Сейчас люди осторожными стали – кому попало двери не открывают. Никому уже не доверяют, не то что раньше, – Иннокентий решил разлить сразу по второй рюмке.

– Там с этим подъездом еще одна ситуация приключилась, – продолжил Константин, – ребята у меня маленькую камеру поставили в подъезде, и через два дня пришли алкаши бухать в подъезд и сломали её.

Иннокентий слегка улыбнулся после слов друга.

– Не везет, Костя, не везет.

– Я вообще не понимаю, что за народ у нас в городе живёт. На улице лето, а они пьют в подъезде. Раньше ведь всегда только во дворах пили, а тут в подъезд припёрлись.

– Дождь, наверно, был. Сейчас какой-то циклон накрыл город. Сам никогда не любил дождливое лето, – Иннокентий опрокинул вторую рюмку коньяка и закусил долькой шоколада. – Я помню детство, когда рос в бараке, дак почти каждый день кто-то пил во дворе. Играли в карты, домино, лото. Весело было. Нам, пацанам малолетним, иногда самогона немного наливали. Единственное было плохо, что канализации не было. Зимой ходить в туалет практически на улицу было не особо приятно.

– Да и запах этот. Та еще награда за смелость, – усмехнулся Константин, снова закусывая лимоном, сок от которого брызнул ему прямо на пиджак. – Вот черт, у тебя есть салфетка?

– Сейчас достану, – Иннокентий встал из-за стола, чтобы достать салфетки из шкафа, расположенного слева от окна.

– У тебя тут прямо есть удобства на все случаи жизни, – сказал Константин, вытирая пиджак салфеткой, которую только что передал Иннокентий.

– Это секретарша как-то покупала, а я ими почти не пользуюсь.

– Ясно. Я дак, когда вспоминаю детство, то сразу первое всплывает, как я со старшей сестрой коров пас в поле. Уходили с раннего утра, брали немного еды и до вечера оставались там. Собака с нами еще бегала. Ляжешь в поле на траву, смотришь на небо и думаешь, что всё хорошо будет впереди, – Константин после этих слов заломил руки за голову и скрестил пальцы. – А потом еще сено косил литовкой.

– Тебе сколько тогда лет было? – решил уточнить Иннокентий, параллельно в этот момент убирая ножом косточки из дольки лимона.

– Десять. Сестре – четырнадцать.

– Она у тебя всё еще в Витебске живёт?

– Да. Как уехала в 1985м, так никогда и не было желания сюда возвращаться. Раньше-то одна страна была.

– И в гости ни разу не приезжала? – удивился Иннокентий, разливая уже по третьей рюмке.

– Ну как не приезжала? Приезжала с мужем, с этим придурком лысым. Не знаю, что она в нём нашла, в этом солдафоне. Красивая девка была, а полюбила придурка.

– Ты ревновал её что-ли?

– Ну как тебе сказать. Мать ведь у меня рано умерла, ты знаешь. Мне всего шестнадцать лет было. После этого какое-то время Люська мне мать заменяла. Я ей всегда доверял, вместе всё же росли. Она меня перед отцом часто выгораживала, когда я где-нибудь проказничал.

– Да, лучшие воспоминания всегда из детства.

– Это точно, Кеша.

– Я тут новости в последнее время смотрю, дак ничего понять не могу. Твоё казино накрыли, мусоров стали убивать по городу, люди взрываются в тачках, какие-то алкаши на полной скорости врезаются в деревья. Лихие времена действительно вернулись. Всё по спирали идёт как будто.

– Время циклично. Надо опять со стволом за поясом ходить. Я столько денег просрал после этого ограбления. Если найду этого Телегина, то точно башку ему оторву. Прямо при всех, в этом казино.

– Пол кровью зальёшь, и костюм опять запачкаешь, – усмехнулся Иннокентий.

– Ничего, жена постирает. Она у меня тоже в последнее время обнаглела. Куда-то всё ходит со своими подругами, волосы завивает, а дома иногда пожрать нечего. Часто с ней сейчас ругаюсь. В этой маете действительно сложно уследить за жизнью.

Все проблемы Константина дружно вылезали наружу, когда он начинал расслаблять свой организм крепким алкоголем. Раньше он себе такого не позволял, но с возрастом чаще ты становишься менее строгим к себе, да к тому же с хорошим другом всегда можно выговориться. Кто, как не Иннокентий, его выслушает и даст совет или поможет делом.

– Вот поэтому я никогда и не женился. Столько нервов приходится тратить с этими бабами, – заметил Иннокентий. – Я помню, жил в начале девяностых с одной дурой, дак даже готовить толком ничего не умела. Ели мы эти ножки Буша, если помнишь.

– Ясный перец, помню, как такое можно забыть, – вставил Константин.

– У неё из этих окорочков очень странные супы получались. Всегда всё прокисало. Один раз всё протухло в холодильнике, дак даже в квартире потом воняло, когда я всё в унитаз вылил. Зато английский язык знала, – улыбнулся Иннокентий.

– Надо же. Кому он был нужен тогда?

– Один раз мы как-то к деду моему пришли, он почти всю жизнь в ОБХСС проработал, я тебе как-то говорил об этом.

– Да, я помню, – подтвердил Константин, разлив еще по рюмкам коньяк.

– Он тогда ел какую-то консерву, тоже гуманитарка от американцев. Светка, её так звали, прочитала на банке, что эти сосиски являлись собачьей едой.

Константин в этот момент слегка рассмеялся.

– Вот американцы паршивцы, собачьи сосиски в жестяных банках нам посылали, – сказал он после смеха и очередной выпитой рюмки.

– Самое-то главное, они съедобные были. Никто не отравился. Если бы Светка не прочитала этикетку, никто бы и не подумал, что это для собак.

– Да, ну и время было, – сказал Константин, взяв дольку шоколада. – Я тут подумал, может у смотрящего попросить помощи в поиске этих уродов, кто меня обчистил.

– Не думаю, что он согласится тебе помогать. Ты ему никогда не нравился. Еще с тех пор, как ты был заместителем мэра. Тем более, тем самым ты распишешься в своей беспомощности, если к нему обратишься. Давай лучше мои ребята, когда вернутся из отпуска, продолжат следить за квартирой этого Телегина. Глядишь, что-нибудь да выгорит, – предложил Иннокентий.

– Ты им отпуск даёшь? – удивился Константин.

– Все ведь должны отдыхать. Один рыбачить любит, дак уехал в Астрахань что-ли или еще куда-то, – поведал Иннокентий. – В общем, на следующей неделе они вернутся, там и посмотрим, как дальше действовать.

– Хорошо. Сделаем, как ты предложил, – согласился Константин.

Они продолжили сидеть в рабочем кабинете Иннокентия, пока бутылка коньяка полностью не опустела.

В пятницу Сергей и Барбара легли спать попозже, но в субботу всё равно проснулись в 4:00. Чтобы не будить Дэни своим шараханьем по квартире, они спустились на улицу на крыльцо, чтобы просто посидеть на ступеньках. Благо Вячеслав в этот момент был в сети, можно было хоть с ним попереписываться. Сим карты они с Галей приобрели, но звонить им Сергей не захотел, ведь из-за громких разговоров он мог разбудить соседей, проживавших на первом этаже. Вячеслав предложил брату посетить сегодня Эмпайер Стейт билдинг, но Сергей с Барбарой подумали, что в субботу там будет много туристов, плюс жара, поэтому они решили перенести это дело на понедельник. Там как раз обещали только 79 градусов по Фаренгейту (плюс 26,1 по Цельсию), вместо сегодняшних 87 (плюс 30,5 по Цельсию). Тогда Вячеслав предложил всем сходить завтра на пляж Брайтона, чтобы посмотреть окрестности этого знаменитого русскоязычного района, а заодно и просто искупаться в Атлантическом океане. Сергей согласился, но он знал, что они на Брайтон еще сегодня заглянут. Там имелся филиал Банка Америки, где работали русскоязычные сотрудники. Им надо открыть там счета и перевести на них какие-то свои деньги. В первый раз в банк, где только англоязычные сотрудники, им не хотелось идти. Сергей, хоть и работал в Перми в банке в отделе рисков, не знал всех терминов на английском, чтобы грамотно изъясняться. Вячеславу с Галей тоже нужно было открывать счета в американских банках, но они не захотели сегодня это делать.