– Какой же Манхэттен всё-таки разнообразный в плане архитектуры. Посмотрите на эти здания в различных стилях. Собор Святого Патрика дак вообще просто сказка, – не уставала удивляться Аня, задирая голову и фотографируя на телефон понравившиеся объекты.
– Каменные джунгли, – улыбнулась Галя.
– Но почему каменные? По 63 улице много деревьев, по которой мы шли недавно. На авеню, где плотное движение, деревья только бы мешались. Представь бы, если молния попала в дерево, и оно бы рухнуло на машины и прохожих. Всю авеню бы пришлось перекрыть, – сказал Дмитрий.
– Мне дак такая структура Манхэттена нравится, что в ней всё понятно. Ты никогда не заблудишься. Не то что в Даунтауне, – подметил Сергей.
– А там разве не также? – спросила Аня.
– Там именные улицы, а не цифирные, и пересекаются они иногда под углом 45 градусов, а иногда вообще непонятным образом.
– Ясно, – протянула Аня.
– Я так поняла, на этой авеню все известные магазины мира с самыми высокими ценами, как за аренду площадей, так и на продаваемые товары, – произнесла Барбара, когда они проходили мимо магазина одежды Urban Outfitters, расположенного на соседней стороне улицы.
Помимо проституток, ночных тусовщиков и туристов ребята еще стали замечать бездомных, которые не только спали под строительными лесами, но и просто шатались по улицам. Некоторые казались им сумасшедшими или просто наркоманами. В такой час в одиночку по городу точно было бы некомфортно гулять.
Наконец, пройдя мимо кучи известных магазинов и универмагов, они дошли до 42 улицы и решили завернуть направо, чтобы посидеть на скамеечках в Брайант парке, но оказалось, что его закрывали на ночь. Сергей нашел выход посидеть на ступеньках Публичной библиотеки, вход которой находился на Пятой авеню.
По бокам возле ступенек к входу в эту библиотеку на монументах возвышались две большие скульптуры львов из пористого розового мрамора, которые всегда требовали реставрации каждые десять лет, и имели имена Терпение и Мужество. Сергей, Дмитрий и Аня без проблем отряхнули ступеньки своими ладонями от пыли и уселись. Вячеслав же, Галя и Барбара решили просто постоять рядом. Вячеслав одну ногу поставил на ступеньки и немного оперся на неё рукой.
– Кто вообще чем планирует заниматься здесь? – вдруг он спросил у всех сразу.
– Посмотреть достопримечательности, отдохнуть, – нашелся Дмитрий.
– Я имел ввиду в долгосрочной перспективе.
– Мы планируем часть денег в акции вкладывать. У вкладов здесь процентная ставка очень низкая, как и у государственных облигаций, – поведал Сергей.
– Поди портфель уже составил? – спросил Вячеслав немного с подколом опять.
– Пока нет, но, думаю, мы поработаем над этим. Барбара мне поможет, – Сергей посмотрел на свою девушку.
– Я в этом плохо разбираюсь, – улыбнулась она.
– Не скромничай. Всё равно совет какой-нибудь найдешь. Это ведь наши деньги.
– А вы через брокеров на Нью-Йоркской фондовой бирже планируете? – поинтересовалась Галя.
– Зачем нам платить комиссии этим брокерам? Сейчас через приложение в телефоне можно покупать акции. Профессия брокера на фондовой бирже лет через десять исчезнет как таковая. Останутся только брокеры по работе с недвижимостью. Или их маклерами называют здесь?
– Это ведь риелторы, Серёжа, – поправила Аня.
– Мне это слово не нравится. У меня оно ассоциируется с обманом клиентов в России. Чёрные риелторы по несколько раз сдают одну и ту же квартиру.
– Да, есть такие проблемы. Сам чуть не нарвался однажды, – сказал Вячеслав.
– Вот если бы доходность государственных облигаций США была 140 процентов, как российских ГКО в 1998м, то я бы в них вкладывал, – сказал Сергей.
– Это такая доходность была большая? – удивился Дмитрий.
– Она росла постепенно, чтобы привлекать деньги, чтобы покрывать дефицит бюджета. Получилась в итоге финансовая пирамида, как акции МММ у Сергея Мавроди. В Государственные Краткосрочные Облигации тогда все заигрались. Печатать деньги уже никто не хотел, чтобы затыкать дыры в бюджете, ведь из-за этого гиперинфляция только развилась несколькими годами ранее. До 70 процентов западных кредитов уходило на спекуляции с ГКО. Депутаты вкладывали свои наворованные деньги в ГКО, раз была доходность в 140 процентов годовых. Потом начали все их скидывать, и случился дефолт. Выплачивать ГКО было нечем. Государство стало банкротом. Иностранцы, которые тоже владели ГКО, обломались, и ничего не получили. После этого они больше не стали доверять российской экономике.
– Это вам в универе преподавали, Серёжа? – спросила Аня.
– Нет, это я по ТВЦ как-то смотрел цикл передач, и в интернете тоже читал.
– Я бы в ГКО тоже проиграл летом 1998го. Это же вообще была шоколадная процентная ставка в 140 пунктов, – сказал Вячеслав.
– Доллар тогда еще подскочил с 6 до 18 рублей, – вспомнил Сергей.
– Не так дорого, как сейчас, – подметила Галя.
– Но всё равно в три раза сразу. Раньше ведь уровень цен был другой. Тогда это было очень много, – возразил Сергей.
– Мне дядя рассказывал, что тогда хреновое время было. Людей с работ увольняли, инфляция, безработица. Почти как сейчас, – сказал Дмитрий.
– Еще был прикол с залоговыми аукционами в конце 1995го, когда за дёшево продавали государственные заводы, чтобы опять же пополнить казну, – продолжил Сергей. – Очень дешево всё можно было купить. Партийное золото раздавали в начале девяностых. Весело было.
– Жаль мы кусок того пирога не урвали, – сказал Вячеслав.
– А казино – это вам не кусок? – удивилась Барбара.
– На самом деле мы не так много украли. Примерно по 300000 долларов на каждого из нас троих, – Сергей указал на Дмитрия и Вячеслава, – плюс у Сашки Телегина поменьше вышло. Для Нью-Йорка 300000 долларов – это пыль, – добавил он.
– У кого-то и такой пыли нет, – сказала с улыбкой Галя.
– Ну, а ты, Слава, чем планируешь здесь заниматься? – через небольшую паузу спросила Барбара.
– Я в акции вкладываться, как вы, не планирую. Я в них слабо разбираюсь. Могу всё потерять. Я планирую какой-нибудь бизнес открывать.
– Ты по туристической визе собрался его открывать? – удивился Сергей.
– Здесь так можно, только вроде зарплату себе нельзя платить из-за такого типа визы. Там подумать надо будет, как всё сделать. Либо тип визы менять, либо подавать документы на политическое убежище и ждать разрешения на работу.
– Нам тоже по поводу политического убежища, наверно, надо будет подумать. Нелегальными туристами через полгода неохота оставаться, – улыбнулся Сергей.
– Это долгий процесс. Он может годами затянуться, – сказал Вячеслав.
– Дороги домой у нас всё равно нет, – сделала ремарку Барбара.
Дмитрий негромко вздохнул. Он был единственным, кто не имел никакого четкого плана, что он здесь будет делать. Возможно, Сергей ему что-то подскажет. Он же всё-таки его лучший друг. Именно по уговору Сергея и по убеждениям Ани, вот ведь чертовка, Дмитрий согласился участвовать в ограблении казино. А потом им сделали ультиматум, чтобы они покинули свой город, а они в итоге выбрали покинуть даже страну. Сергей обязательно должен ему помочь, иначе, зачем ему такая дружба? Если ты выполнил просьбу друга, то и он должен тем же отвечать всегда. Только так.
– А снимать квартиру вы где хотите? – спросила Галя, посмотрев на Барбару.
– Я думаю, в Щепке. Я уже посмотрела пару вариантов.
– В Щепке? – удивился Сергей. – Ты мне об этом ничего не говорила.
– Это же наш любимый фильм. Почему бы не поселиться в том же доме, что и герои фильма?
– Там ведь дорого, наверно, – сказал Сергей.
– Что за Щепка? – поинтересовался Вячеслав.
– Это здание так называется на Мэдисон авеню и одноименный фильм с Шэрон Стоун, Уильямом Болдуином и Томом Беренджером, – ответил Сергей.
– Престижный дом? – решил уточнить Вячеслав.
– Скорее всего, раз фильм в нём снимали. А вы где планируете жить? – Сергей тоже решил спросить о той же заботе, с какой сталкиваются все приезжие мигранты.
