На шее – скорбь распятого Христа.
В прорехах джинсы. Битая гитара.
Блудливым взглядом обвела места:
Зал полон. По рядам – галдёж базара.
Вся сволота и бездарь Краснодара
Сегодня здесь. "Сто баксов, как с куста!.. "
Кивок назад – и заварилось дело:
Кто лупит в барабан осатанело,
Кто струны рвёт, кто воет в микрофон.
И каждый, кто две ноты с третьей слепит,
Уже уверен в том, что "новый трепет"
В наш век создал не кто иной, как он».
Несколько групп пытались «засветиться» в столице. Но оказались никому даром не нужны. Тем более что из Подмосковья, население которого в пять раз больше населения Краснодара и края вместе взятых, в Москву ежедневно приезжают толпы ребят с гитарами. Они, хотя играют и поют так же вразнобой и мимо нот, а пьют столько же (потому что пить меньше – себя не уважать, а пить больше просто невозможно), но травку курят реже, здесь всё-таки не Юг.
Впрочем, одной группе удалось случайно засветиться ещё в 1997 г. на известном рок-фестивале в Подмосковье. После этой засветки их и пригласили в Москву. Известная газета опубликовала рецензию, в которой непонятно, чего было больше – похвалы или насмешки: «группа играет весёлые, зажигательные песни без особых изысков, если не считать скрипки с баяном в аранжировках». Ребята сделали вид, будто насмешки не заметили, а от похвалы, разумеется, возгордились несказанно. Но кончилось всё пшиком, и рокеры уехали домой несолоно хлебавши. Прокомментировали свой провал обтекаемо и застенчиво: «проблемы, связанные с переездом в столицу, надолго выбили нас из колеи…» Кто бы сомневался… За прошедшие десять лет группа не написала ничего интересного (даже по меркам своей рокерской тусовки), и перебивается нерегулярными выступлениями в городе и крае, жалуясь на то, что никто не даёт им денег на раскрутку, а все продюсеры – тупицы (не зовут опять в Москву).
Единственная группа, добившаяся какого-никакого успеха в конце 90-х, сегодня опять пребывает в безвестности. Её солистка Маша М. школьницей играла на флейте в краснодарских рок-тусовках, потом создала собственную команду – «Маша и Топтыгины». Помню фотографию в краснодарской газете, году в 1993-1994-м: страшно перекошенное девичье лицо, микрофон в руке; под фотографией подпись: «Маша М. делает свой улётный хит "Простокваша"». Еще помню единственный случай, когда видел Машу вживую. В 1995 году в Краснодаре прошел литературный фестиваль, завершившийся банкетом на полсотни человек в Законодательном Собрании. Мы сидели за столом, а несколько ребят и худенькая девушка что-то играли и пели у дверей, не очень фальшиво и не слишком громко – разговаривать не мешали.
Я спросил Валеру Симановича – кто такие? Валера удивился:
– Как?! Ты не знаешь Машу М?..
– Леонидыч, я много чего не знаю. Особенно того, что мне без надобности.
– Так вот, это она и есть, в смысле – Маша М., со своей группой.
– Это которая «делает» улётный хит «Простокваша»?..
– Ага!
– Ну, тоже буду знать…
Маша сама писала тексты и музыку. Но текст единственной песни, ставшей популярной, «позаимствовала» у известной детской писательницы, без спроса, из-за чего в последствии имела неприятности – дело дошло, кажется, до суда. Любопытно, что и этот Машин успех был совершенно случаен. Она записала диск со своими песнями для какого-то музыкального критика. На диске оставалось свободное место, и Маша впихнула туда песню про маленькую девочку – просто довеском, не рассчитывая, что песня «выстрелит». Маша сама свою «Людочку» всерьёз не воспринимала, это был не её формат, просто случайный продукт, да ещё на чужие стихи.
Песня – единственная из всего диска – внезапно произвела фурор, её крутили на всех радиостанциях чуть ли не полгода подряд. «Людочка» стала визитной карточкой Маши. Маша сочиняла другие песни, записывала альбомы в экзотических странах, но на всех концертах ей кричали: «"Людочку" давай!» Маша «Людочку» возненавидела. И песня-то какая-то «левая» – не из тех песен Маши, которые она действительно ценила и любила, и текст чужой. Маша прекрасно понимала, насколько случаен её успех. С таким пониманием долго жить на сцене не смогла, помучилась пару лет, бросила группу, ещё через пару лет вернулась обратно, потом родила ребёнка, потом другого – и угомонилась. Сейчас вроде что-то пишет, где-то выступает… Что и где – толком не известно. Но возвращаться в Краснодар не собирается.
7. Сноб
В Краснодаре конца 80-х мои друзья считали меня снобом: в частности потому, что я старался курить исключительно сигареты «БАМ» – с фильтром, четвёртый класс, цена сорок копеек. Тогда как «Прима» стоила всего 14 копеек. А так как «БАМ» тогда был в дефиците, киоскёры продавали его из-под полы по 50 копеек. Но иногда можно было найти и за 45 – для этого приходилось обходить десяток киосков, где в то время только и продавались сигареты. Магазины не в счёт, там тоже был дефицит, да и самих магазинов было всего ничего… Обходить – не объезжать – приходилось, естественно, пешком, т.к. денег на транспорт не было – было только 45 копеек на «БАМ»… Табачные киоски, кстати, располагались тоже едва ли не исключительно на остановках общественного транспорта. Так что «снобизм» отнимал массу времени и сил и приносил одну пачку (45 коп.) вместо трёх (14 на 3 = 42 коп.) После чего друзья «стреляли» у сноба «сигаретку с фильтром»… Импортные сигареты в восьмидесятых?.. В конце – были, но студентам не по средствам. А уж в начале, в наши «золотые» школьные года… Не смешите. Разве что болгарские – «Опал», «Стюардесса», «Аэрофлот», «Интер», «Родопи» по 50, «БТ» по 80 копеек. Сумасшедшие деньги. На 50 копеек мы, школьники 9-10 классов, проходящие так называемую «производственную практику» на заводе ЗИП, брали в столовой вполне сносный комплексный обед. (Школьный фольклор: «от "Родопи" липнет в жопе», «сигареты "Опал": покурил – и х.. отпал»). Там же, на ЗИПе, в 1983 году появилось в продаже невиданное – сигареты «Бонд», по полтора рубля пачка. Как-то мы скинулись всем классом (его мальчишеской частью, девять человек) и купили американские сигареты. Выкурили всю пачку. Помолчали. Скупо поматерились. И забыли происшедшее, как прекрасный, но заведомо несбыточный сон… Встречалась, правда, ещё индийская и египетская кислятина: «Мадрас», «Кэпстан», «Афамия», «Рамита», а также жуткий горлодёр – кубинский «Партагас» и «Лигерос». Ещё югославский «Ядран» и «Югославия». А кубинские сигары в блестящих алюминиевых футлярах, по 55 коп., лежали во всех магазинах, обычно в консервным отделе: ими красиво обкладывали трёхлитровые банки с зелёными помидорами. В это же время в продаже появился кубинский ром «Гавана Клаб» нескольких сортов, по 5-7 рублей (при стоимости водки «Русской» – 5 руб. 30 коп., «Столичной» – 5 руб. 50 коп.) Пили его чистым и удивляясь: какая гадость!
Спиртное до 18 лет, конечно же, продавать было запрещено. Иногда нам, школьникам, его действительно не продавали. Но это было исключением. Через два дома от школы № 47, в которой я учился, был винно-водочный отдел. Мы называли его «электротовары», и после уроков часто забегали туда купить «лампочек» на 10-12 или на 40 ватт. В 83-м году у мальчишек нашего 9 «Б» появилась традиция: убегать по четвергам с урока физкультуры (последнего) в пивную с народным названием «Свиное ухо», около табачной фабрики, сразу за железнодорожной веткой, на углу улиц Щорса и Ломоносова.
– На пивняк идем сегодня?..
– В «Ухо»? Да без базара, сегодня же четверг!
Улицы сходились под острым углом, пивная была треугольной формы – отсюда название. Три забора – за двумя разные улицы, за третьим – чей-то двор, то-то веселье тамошним хозяевам! У нас был своеобразный спорт: нужно было, ни разу не отбегая в кусты, выпить подряд шесть кружек пива, как «настоящие мужики». Удавалось не всем и не всегда. Завсегдатаи пивняка, «настоящие мужики», не видели ничего странного в нашем присутствии, и уж тем более не делали замечаний. Это нам льстило, мы сами себе казались взрослыми. Атмосферой этого колоритного заведения навеян мой первый литературный опыт – стихотворение «Пивняк "Свиное ухо"», написанное в разговорной манере, с изрядным количеством отборной матерщины. К сожалению или к счастью, оно не сохранилось, но первую строчку помню до сих пор: «Эй, парень, передай пустую тару!» Иногда нам не хватало денег, но 9 «Б» это не смущало – в «Свином ухе» раздатчик брал в залог наши школьные дневники и наливал кружку-другую в долг. Деньги, разумеется, всегда возвращали своевременно. Идти от школы до пивняка было далековато, зато шанс нарваться на учителей был мизерным. Так нам казалось, пока однажды в «Ухо» не зашла выпить пива Людмила – наш классный руководитель, 26-летняя вчерашняя выпускница педвуза, тоже та ещё деваха… Но это выяснилось позже. А тогда и мы, и она сделали вид, что не заметили друг друга, но с той поры нам приходилось самоутверждаться на детских площадках и в закутках среди гаражей, откуда нас, самоуверенных сопляков, из жителей ближайших дворов не гонял только ленивый.
