– Значит, это тебя я заметил при въезде в город. Ты прятался от меня за загоном. То-то мне показалось, что я увидел что-то знакомое.

– Так ведь у нас тут создан комитет для торжественной встречи. – Гарфильд расставил ноги шире прежнего и схватился за бока. Очередной приступ веселья грозил сбить его с ног. – Но перед тем, как начать церемонию вручения тебе ключей от этого города, я всё-таки расскажу тебе, какое у меня дело в этом городе. Видишь этих мальчиков за моей спиной? – Он обвёл рукой группу из шести парней, чьи угрюмые, приплюснутые физиономии не оставляли сомнений относительно способа, каким они зарабатывали себе на хлеб. – Эти мальчики работают теперь на меня. Я их, понимаешь ли, нанял на работу. Они составят мне компанию на обратном пути в Техас, а с ними, возможно, ещё с десяток человек. И когда мы с ними отыщем милейшее семейство Керби… – И он снова захлебнулся в спазмах хохота, но в этом смехе куда меньше было веселья, чем злой и беспощадной, как свежеотточенная пила, ненависти.

Керби продолжал хранить молчание, но под бронзовыми покровами его лица стала проступать матовая белизна. Уже не первый десяток лет Керби и Гарфильды пребывали в состоянии кровной вражды. Представители обоих родов истребляли друг друга в низовьях Рио-Гранде: устраивали засады в подлесках, сходились в страшных кровавых бойнях на улицах техасских городков. Причина этой вражды была давно позабыта её участниками. Последние годы Керби стали одолевать своих заклятых врагов. И вот теперь Джон Керби столкнулся лицом к лицу с силой, которая в считанные секунды грозила стереть все следы упоминания о том, что он некогда существовал на этой земле. Ему хорошо был известен тот тип молодчиков, что стояли сейчас за спиной Джима Гарфильда, – гладиаторы питейных залов, два явных бандита, головорезы коровьей слободки, наёмные убийцы, направлявшие дула в сторону, заданную суммой денег. С помощью этих людей Джим Гарфильд решил подсократить род Керби, которые даже не подозревали об опасности. Джону Керби вдруг стало трудно дышать. Лоб покрылся холодной испариной.

Гарфильд зорко наблюдал за своим врагом.

– Вот это да, Джон, что ты вдруг так вспотел? Выпивка, что ли, в горле забулькала?

Он в очередной раз шумно порадовался своему острословию, но потом внезапно посерьёзнел и полоснул Керби холодным, как стальной клинок, взглядом.

– Ничего, скоро всё уляжется, – глухо проговорил он. В глазах его начали тлеть страшные голубоватые угольки.

Он вырвал из кобуры револьвер, взвёл курок и направил дуло в грудь Керби. То же самое сделали стоявшие за его спиной головорезы. Керби стоял, прикованный к месту бессильной яростью и сознанием своей беззащитности. Ему оставалось безропотно умереть, как овечке под ножом мясника. Рука привычно опустилась к бедру, но пальцы сдавили пустоту. Что, любопытно узнать, поделывает сейчас этот треклятый пристав? Почему он, Джон Керби, должен был расстаться с оружием, когда самая отпетая шушера, какая только слоняется по прериям, может спокойно прогуливаться в этом городе вооружённой до зубов?! В одно мгновение он вдруг с поразительной отчётливостью разглядел всех персонажей этой сцены. Обутые в высокие ботфорты люди, с наведёнными на него дулами револьверов, за которыми виднеются смуглые, злобные физиономии; а вверху, на верхнем марше лестницы – застывшая девичья фигурка, оцепенев в ожидании ужасной развязки, держится руками за перила. Единственный источник света в помещении, керосиновая лампа, оказалась точно над её головой, делая все её черты яркими и выпуклыми. Всё это проплыло мимо взора Джона Керби, но едва ли он в ту минуту отдавал себе отчёт в увиденном, поскольку разум его всецело был поглощён созерцанием исполинского звероподобного существа, которое, поджав в коленях ноги и набычив шею, таращилось на него поверх мерцающего тусклой голубизной револьверного дула.

– Я только требую уплаты долгов, Джонни, – прохрипел Гарфильд. – Припоминаешь моего брата Джо, которого ты прикончил в Сапате? Ещё секунда – и вы с ним встретитесь…

Бдыщ! Вдребезги раскололась лампа; Гарфильд испуганно вскрикнул и выстрелил наудачу; пуля прожужжала над ухом Керби и уткнулась в стойку бара. Но сам он уже не стоял на месте. В одном бешеном порыве он проскочил вдоль стойки, юркнул в сторону и выбросился головой вперёд в окошко – тусклый квадрат в наступившем мраке. За его спиной залпом ударили выстрелы, понеслись вопли, над которыми, захлёбываясь в приступе разочарования, возвышал свой кровожадный, иступлённый клич Джим Гарфильд.

Пригибаясь к земле, Керби пробежал несколько шагов и бросился за угол. Тут его ждала новая встреча – он едва не сбил с ног какого-то человека, который в этот самый момент спускался с заднего крыльца заведения. Керби вцепился было в него своей железной хваткой, но вынужден был ослабить зажим, который почти не встретил мускульного сопротивления.

– Отпустите! – услыхал он сдавленный голос. – Это же я – Джоана!

– Какая ещё к дьяволу Джоана?! – прошипел Керби.

– Джоана Лари! – проговорила она, запыхаясь. – Это ведь я разбила лампу… Я спасла вам жизнь!

– А, значит, ты – та девчонка, которая стояла на лестнице! – пробормотал Керби.

– Да! Не надо терять времени. За мной!

Она схватила его за руку и потащила за собой в ночь. Керби не сопротивлялся. Сам он плохо соображал, как должен поступить, – в этом городе он был чужаком, а девушка один раз уже помогла ему. Не было никаких причин не доверять ей.

Джоана, держа его за руку, выбежала в голую, без единой травинки прерию, которая плавно заканчивалась на задворках сан-хуанских лачуг. Где-то сзади поднимался нешуточный рёв, вспыхивали окна домов, стучали двери. Алчущие крови преследователи рыскали по городку. При мысли о том, что за неимением оружия он вынужден спасаться бегством, Керби вполголоса выругался. Такое случалось с ним впервые. Девушка тяжёло дышала, но умоляла его поторопиться. Вскоре он понял, что они направляются в небольшую, стоявшую на отшибе хижину. Она первой добежала до дверей, некоторое время провозилась с замком, потом прошмыгнула внутрь и поманила его пальцем. Он шагнул в дом, а она уже набрасывала на окно плащ. Потом она дёрнула на себя дверь – заскрипели тугие кожаные петли. В темноте чиркнула спичка, и когда она подносила её к фитилю лампы, ему наконец-то удалось разглядеть её черты, выхваченные из тьмы желтоватым пламенем. Керби глядел на неё во все глаза. Она напоминала ему сложением молодую пантеру – с гибким, пружинистым, лёгким телом. В свете лампы отливали вороными бликами чёрные волосы. В тёмных глазах плясали огоньки. Она повернулась к нему и нетерпеливым движением смахнула со лба смоляную прядь.

– Зачем ты это сделала? – спросил он. – Они сдерут с тебя шкуру за то, что ты разбила эту лампу.

– Они меня не заметили! – презрительно фыркнула она. – Никто не знает, что это сделала я. А почему Джим Гарфильд хотел тебя прикончить? Зачем ты сюда приехал?

– Хотелось повидать одного друга, который, я слышал, в этом городе держит бар, – ответил он. – Билл Доннелли его имя. Слыхала о таком?

– Раньше слыхала, – сказала Джоана. – Он умер.

– Его убили? – спросил Керби, глядя на неё в упор.

– Нет! – отрывисто засмеялась она. – Он сам, знаешь ли, выстрелил себе в спину. У нас тут многие воспользовались таким способом самоубийства. И все они незадолго до этого посмели ослушаться капитана Блантона.

– Кто это?

– Хозяин этого города. Забудь, что я тебе это сказала. О Блантоне лучше не болтать лишнего, даже когда никто не подслушивает. Присаживайся. Можешь не волноваться – никто не подумает тебя здесь искать. Это моя хибарка. Я ночую здесь, когда устаю от бардака в «Серебряном башмачке».

– Если б я знал, где достать оружие, я бы не стал надоедать тебе своим присутствием, – пробормотал Керби, опускаясь на обитый сыромятной кожей стул.

– У меня есть для тебя оружие, – пообещала она, садясь у противоположного конца склоченного из грубых досок стола. Джоана водрузила локти на стол, обхватила подбородок ладонями и смерила гостя пристальным взглядом.