— Перестань, — первым делом произнёс он, но это, кажется, уже невозможно было сдержать.

Хэ Тянь не шмыгал носом, не трясся: он просто смотрел ему в глаза, а по щекам текли слёзы. Медленно, но верно, будто сами по себе.

Рыжий протянул руку и осторожно коснулся чужой щеки. Сначала стёр мокрую дорожку подушечкой большого пальца, затем слегка подался вперёд.

В мыслях пронеслось быстрое: «Не прислоняйся, я этого не вынесу». И Хэ Тянь подставился под ласку, словно выброшенный на улицу и случайно подобранный по дороге щенок.

Сердце забилось быстрее, рыжий перестал давать отчёт собственным действиям. Его ладонь сместилась с щеки Тяню на затылок, пальцы забрались в мягкие густые волосы, потянули на себя осторожно, но настойчиво.

Парень наклонился, и Шань обнял его, кажется, впервые за всю историю их знакомства. Сам.

Это было не так, как обычно. Твердый и непоколебимый Хэ Тянь сейчас казался мягким, податливым и будто бы лёгким. Он уткнулся лбом в его плечо, осторожно, словно боялся обнять в ответ, и задержал дыхание.

Гуаньшань молчал, осторожно поглаживая его по затылку. Другая ладонь прошлась по спине, ощупывая крепкие мышцы. Он придвинулся ещё ближе, так, что дистанция между ними сократилась до нуля.

— Я с тобой, — шепнул рыжий ему на ухо.

Тянь вздрогнул, видимо, всё-таки позволив себе обнять Шаня в ответ. Они прижались друг к другу, и это вдруг показалось рыжему лучше любых слов. Лучше всего, что он мог сделать.

Это было правильно. И очень больно. Он не особенно понимал, откуда взялись все эти ощущения, ведь физического неудобства не возникало. Хэ Тянь был горячим, словно печка, от него пахло одеколоном и немного потом.

Они подошли друг другу, как детали одного и того же механизма. Почему он не делал так раньше? Почему стало так хорошо сейчас? Надо было что-то сказать или обоим достаточно того, что происходит?

Гуаньшань метался в мыслях, но его душа молила о том, чтобы он успокоился и прекратил эти жалкие попытки анализа.

Тянь осторожно потёрся носом об его плечо, и рыжий повернулся, неловко подстраиваясь и прислоняясь к чужой щеке своей собственной. Стало горячо и мокро от слёз. Рыжий сглотнул, чувствуя биение сердца в висках, и едва заметно даже для самого себя коснулся солёной кожи Тяня губами.

Странно. Неправильно или так, как нужно?

Хэ Тянь должен был заметить это, но он никак не отреагировал, и Шань решился ещё. Словно попробовал на вкус.

Он коснулся губами виска, где была ранка, затем опустился ниже, осторожно поцеловал скулу, щёку… Его ладонь переместилась с затылка к Тяню на подбородок.

У рыжего был всего лишь один маленький шанс подумать, прежде чем срываться в пропасть. Этого человека всегда было слишком много. Он занимал в его жизни огромное место, которое, как Шань думал изначально, совершенно для него не предназначалось.

Однако их жизни и так сплелись слишком тесно и разбираться, что к чему, не было времени. Не было этого блядского времени, но Гуаньшань внезапно поймал себя на мысли, что оно и не нужно.

Было желание. В эту минуту не хотелось сожалеть и думать. Хотелось совсем другого.

Он внимательно посмотрел в чужие глаза, убеждаясь в собственной правоте насчёт ощущений. Показалось, словно так было всегда, а Гуаньшань лишь проебал момент начала.

Оно всегда было там. Чувство было, и время сейчас превратилось в лишнее звено.

Рыжий прикоснулся к губам Хэ Тяня, горячим и сухим, но не остановился, целуя будто из чистого упрямства и какой-то злости сам на себя, что не делал этого раньше.

Тянь задержал дыхание, а затем его руки вцепились в Шаня с силой, сообщающей о том, что рыжий проебал свой последний шанс.

Но он ни капли не сожалел об этом.

Поцелуй затянулся, хотя был немного спешным и нелепым, наверное, потому что сперва оба не ожидали, как далеко всё может зайти.

Во рту Хэ Тяня ощущался привкус горечи и мятной жвачки, а его язык был таким же горячим, как и он сам. А ещё он был требовательным, но мягким и поддавался Гуаньшаню, позволяя вести.

От этого капитально сносило крышу.

Рыжий целовал до тех пор, пока окончательно не сбилось дыхание. Отстранившись, чтобы перевести дух, он уставился на чужие распухшие и покрасневшие губы. Блядски красивые…

А потом потянулся к Тяню снова.

Комментарий к

27

* 运气 (кит.) yùnqi; yùnqì – 1) судьба, удел, участь; 2) удача, счастье; фортуна.

Эпоха реформ и открытости – программа экономических реформ, предпринятых в 80-ые годы в КНР и нацеленных на создание так называемого социализма с китайской спецификой.

Очень рекомендую после прочтения послушать песню The Irrepressibles – The Most Beautiful Boy, можно тут: https://www.youtube.com/watch?v=9Gg4qkx9sss

Это песня, которая стала темой Тяньшаней для меня.

====== 28 ======

На сцене уже началось выступление. Приглушили основной свет: взгляды присутствующих, скучающие и не очень, устремились туда, где собрались танцовщицы в пышных и пёстрых юбках.

Заиграла негромкая музыка, они начали танец, но Цзянь И в этот момент отвлёкся на двух охранников. Мужчины направлялись к лестнице по правую сторону от сцены: один из них сканировал посетителей подозрительным напряжённым взглядом.

Цзянь заметил, что Чжэнси тоже увидел их и молча отсалютовал ему стаканом с коктейлем.

Он мысленно засёк время с момента, как все они разошлись. Рыжик и Тянь двинули в самое пекло, и парень здорово нервничал. Чжань держался молодцом, но чужой опытный взгляд разглядел бы мельчайшую неуверенность, которая могла выдать, и Цзянь И старался прикрыть его, когда имел возможность, отвлекая их новых «друзей» бессмысленными разговорами.

Это было сложно, потому что вокруг уже собралась толпа. Вписаться в местную богему оказалось проще простого: Хэ Тянь обеспечил их деньгами, а сорить бумажками и угощать всех подряд, судя по всему, являлось здесь хорошим тоном.

Им следовало быть осторожными, и Цзянь внимательно смотрел на лица тех, кто стоял ближе всего. Поначалу всё шло своим чередом: выпивка и закуски, разговоры, шумная музыка. Они с Чжанем намеренно отказались занять столик и расположились там, где было лучше всего видно зал.

Чжэнси завёл беседу с кем-то из завсегдатаев. Умница. Краем уха Цзянь И уловил, как парню повествовали об истории этого здания. Сейчас любая, даже самая незначительная информация, могла оказаться для них полезной.

Танцы продолжались. Публика рукоплескала красивым девушкам, музыка заиграла громче. Цзянь И успевал отвечать на вопросы и одновременно поглядывать на обе лестницы.

Там что-то творилось. Несколько охранников поднялись наверх с одной стороны, следом за ними ещё. С другой, на верхних ступеньках вдруг началось столпотворение, но из-за громкой музыки, было невозможно расслышать, что происходит.

Цзянь И вытянул шею, пытаясь рассмотреть, кто толкался на лестнице. Один из посетителей размахивал руками. Тусклый свет потолочных ламп позади него вдруг сменился на красный.

— Что случилось? — наконец в их компании тоже обратили внимание на суматоху.

— Смотрите, там кто-то бежит!

Вслед за одним человеком, появился другой, а затем ещё и ещё. С лестницы вдруг потекла целая лавина из людей. Охранники пытались окружить их и призвать к порядку, но всё было тщетно.

Цзянь И незаметно отделился от ребят, пока те глазели на происходящее. Он понадеялся, что Чжэнси всё поймёт и не бросится следом.

Перед поездкой в это заведение между ними состоялся тяжёлый, но важный разговор. Чжань обещал, что будет ему верить, а Цзянь И, в свою очередь поклялся, что не совершит никаких необдуманных поступков. Он, конечно, объяснил Чжэнси, насколько сильно изменились его навыки и реакция. Повезло, что парню пришлось убедиться в этом лично, однако по его глазам было видно, насколько сильно он хотел, чтобы ничего из увиденного больше не потребовалось применять на практике.

К сожалению, Цзянь И не мог обещать, что никого не покалечит.