Госпожа Мо с трудом за ними поспевала. Тянь вышел из кабинета первым, напряжённо прислушиваясь и сжимая пистолет, который уже успел развернуть из тряпицы в кармане куртки.

У него, несомненно, развивалась самая настоящая паранойя. Шумы звучали отовсюду. В голове до сих пор бухала канонада из выстрелов и гул мотоциклетного двигателя. А ещё он не успел подумать, что скажет матери Гуаньшаня, когда они вывезут её из больницы.

— Мама, — к счастью, рыжий взял это на себя. — Помнишь тётушку Пин?

Они спустились на второй этаж и пошли по длинному пустынному коридору, соединяющему два корпуса.

— Конечно, дорогой, — голос несчастной женщины дрожал от страха и неуверенности. — К чему ты её вспомнил?

— Мне нужно, чтобы ты съездила к ней на пару дней, хорошо?

— Я собиралась её навестить, но сейчас же Рождество, она наверняка…

— Мам, — серьёзно и строго прервал Гуаньшань. — Поедешь сейчас же. Мы подбросим тебя до станции.

— Ч-что происходит, солнышко?

Хэ Тяню стало неловко. В данной ситуации он предпочёл бы отойти в сторону, но они, как назло, спускались по лестнице.

Чжэнси умудрился найти место почти перед входом, втиснувшись между двумя скорыми. Несколько дежурных врачей курили поблизости, но, судя по всему, ребята догадались договориться с ними о молчании.

— О, и вы здесь? — удивлению госпожи Мо не было предела.

Она побледнела и то и дело хватала сына под руку.

— Садитесь, — Хэ Тянь вежливо открыл перед ней дверь пассажирского сиденья.

Его не отпускала мелкая дрожь. Возможно, из-за головной боли, пронизывающей виски, словно иглами, а может, от нервов.

Когда они проезжали мимо главных ворот госпиталя, мимо них пронеслись две чёрные, абсолютно одинаковые машины. Чжань и Цзянь промолчали, госпожа Мо ничего не поняла, а рыжий сглотнул, провожая загадочный кортеж взглядом.

Никто не произнёс ни единого слова, хотя в воздухе витало дрожащее: «Успели. Пронесло».

До самого вокзала мама Гуаньшаня ёрзала между ними на заднем сидении, засыпая рыжего самыми разнообразными вопросами. Среди них были не только фразы из ряда: «А не вляпался ли ты в неприятности, долги и всё такое прочее?». Она интересовалась, хорошо ли он питается, как дела на работе, не завёл ли подружку?

Хэ Тянь даже позволил себе улыбнуться, предусмотрительно отвернувшись к боковому стеклу. Гуаньшань, как водится, злился и краснел, но, наверное, он и сам не понимал, какое это счастье. Быть кому-то настолько важным, вопреки всему. Ощущать поддержку при любых обстоятельствах и знать, что тебе есть ради кого возвращаться домой…

Тяня начало клонить в сон. Чжэнси припарковался на вокзале, и они с Цзянем принялись за сэндвичи и кофе, пока рыжий объяснялся с матерью снаружи. Парень хотел было помочь, но, увидев, как Шань помотал головой, глядя ему прямо в глаза, резко передумал.

— Куда потом? — поинтересовался Чжэнси, и Тянь назвал адрес, задумчиво глядя на собственную порцию еды, завёрнутую в пищевую плёнку.

Аппетит пропал, а кофе не действовал. Под тихое бормотание Цзяня, недовольно вытаскивающего из своего бутерброда кольца лука, Хэ Тянь прислонился к стеклу, на секундочку устало прикрывая глаза.

И открыл их уже в дороге, лёжа на чьих-то коленях.

Ему сразу же захотелось спросить, где они и который час? Но мысль, что после этого придётся сидеть ровно, настигла его, заставляя замереть. Взгляд упёрся в обшивку сиденья впереди. Чуть ниже он увидел часть штанов и кроссовки.

Знакомые белые с жёлтым найки: подошвы были испачканы в грязи.

— Рыжик, а можно музыку включить?

— Тихо, блядь, — прошипел тот, и его ладонь едва ощутимо сжалась на плече Тяня.

— Да его и пушкой не разбудишь, а ехать так скучно!

— Я тебя сам сейчас пушкой разбужу, засранец, — прошипел Гуаньшань. — Пусть отдохнёт.

Парень не смог скрыть улыбку и крепко зажмурился. Он лежал на собственной, подстеленной для мягкости куртке, но острые коленки рыжего всё равно чувствовались даже сквозь плотную ткань.

Это были самые лучшие коленки в его жизни. Он бы лежал на них вечно.

Голова почти не болела, но объятия Морфея затягивали, словно водоворот.

— Рыжик, — снова позвал белобрысый после минутной паузы.

— Чего тебе? — тихо ответил тот.

— Цзянь И, ну правда, потерпи без музыки, — сделал замечание Чжань Чжэнси.

Машину слегка подбросило на колдобине, но лёжа такая тряска ощущалась немного легче.

— Да я не об этом собирался спросить, — усмехнулся парень. — Рыжик, а Хэ Тянь реально жил у тебя?

— К чему этот вопрос? — голос Гуаньшаня прозвучал совсем близко.

Хэ Тянь задержал дыхание, опасаясь, как бы тот не проверил, спит ли он на самом деле?

— Ну это типа… круто, — мечтательно ответил Цзянь И. — Я бы хотел жить с Сиси в одной квартире.

— Вы бы там поубивали друг друга, — мрачно отозвался рыжий.

— Я думал такое скорее про вас, — парировал белобрысый.

— Нет, — к великому удивлению Тяня ответил тот. — С ним нормально.

— Слышал бы он твои слова!

— Заткнись, — процедил Гуаньшань, тем самым намекая, что больше не намерен продолжать разговор.

Хэ Тяню очень хотелось устроиться поудобнее: начало затекать плечо и, если быть совсем уж честным, вся правая половина тела. От неудобной позы даже покалывало в бедре, но он стоически терпел.

— Вон указатель, — подал голос Чжэнси. — Кажется, мы на месте. Провинция Чжэцзян. Цзянь И, ты правильно указал точку в навигаторе?

Машина съехала на обочину и вскоре остановилась. Белобрысый закопался в телефоне, что-то вполголоса обсуждая с Чжанем.

— Эй, — чужая рука почти ласково потрепала его по плечу. — Просыпайся.

— М-м, какое приятное утро, — Хэ Тянь всё-таки позволил себе вольность и с наслаждением потёрся щекой об собственную куртку.

Он знал, что рыжий почувствует это на своих коленках. Реакция, разумеется, не заставила себя долго ждать. Тянь обнаружил, как чужие крепкие и уже совсем не ласковые ладони перевели его в вертикальное положение и усадили обратно в кресло.

Они прибыли в город, в котором проживал единственный человек, обладающий информацией обо всех именитых татуировщиках Триады.

— Ся Баолун? — переспросил Цзянь И, разминающий ноги и наворачивающий круги вокруг их тачки.

— Да, я слышал, он живёт где-то здесь, — Хэ Тянь поймал бутылку воды, брошенную ему Чжэнси. — Стоит начать с него: только этот парень знает обо всех художниках. Мне про него рассказывал мой тату-мастер в Гонконге.

— Ты делал тату?! — белобрысый замер в полуметре, хватая парня за локоть. — Где? Покажи!

Рыжий стоял чуть поодаль, едва слушая их разговоры, и напряжённо курил. Поймав себя на мысли, что дым может лететь в сторону Хэ Тяня, он трижды выругался, коря себя за излишнюю доброту, но всё же отвернулся в другую сторону.

Мама, разумеется, ни хрена не поняла, и у него оставалась лишь призрачная надежда, что она послушается и поедет-таки к тётушке Пин. Скорейшее завершение дела было в его интересах. Но теперь, особенно после всего случившегося, Гуаньшань понимал, насколько серьёзно вляпался.

Они приехали в какие-то городские трущобы. Здесь располагалось очень много клубов и питейных заведений, впрочем, ещё закрытых.

— Что там? Горы и небо? Небесная гора? Это же…

Из плена мыслей его вырвали изумлённые восклицания Цзянь И. Гуаньшань обернулся и неожиданно выронил сигарету из пальцев: Хэ Тянь стоял к нему спиной с обнажённым торсом и демонстрировал ребятам тату на лопатке. Рыжий и думать о ней забыл, однако рисунок оставался на месте всё это время, красивый и яркий, впрочем, как и широкие плечи его обладателя…

Затылок сковал холод, вслед за которым резко стало горячо щекам.

К счастью, Чжэнси тоже был не особенно заинтересован в происходящем и поглядывал на Хэ Тяня скорее недовольно, чем с любопытством.

— Вау, — тем временем, продолжал Цзянь, — я тоже хочу! Только у меня не такие абстрактные понятия, а всего лишь цитата…