— А что такого? — я размял шею, — ты чё, никогда так не делал?
— Там же микробы везде…
— Какие, нахер, микробы?!
— Зачем, нахер, ссать в бутылку?
Я улыбнулся, вспоминая, как делал это когда застрял в пробке в Денвере, куда мотался по делам. Твик поёрзал, вздыхая, а затем завозился, судя по всему, шаря руками позади себя. Я принялся вслушиваться в его беспорядочные телодвижения.
— Кстати, знаешь, зачем дальнобойщики стучат ногой по колесу фуры, когда вылезают из кузова? — спросил я, хохотнув.
— Не-а, — Твик на секунду перестал суетиться, заинтересованно добавив, — Зачем?
— Чтоб хер от ляжки отлепить.
— Фу, Крэйг! — возмутился он, и я расхохотался, представляя себе эту картину.
— Ну я не проверял, мне говорили!
— Прикинь, — заметил Твик, — вот вылезет мужик из кабины, потянется, отлепит хер, а затем услышит наши голоса из кузова.
Я подумал, что парень сейчас прямо прочёл мои мысли.
— Интересно, он сразу обосрётся или немного подождет?
Белобрысый не ответил, снова продолжая чем-то шуршать: мне показалось, он разорвал какую-то плёнку. Затем я услышал характерный треск картона и хруст.
— Чё ты там роешься? — спросил я чуть погодя.
— Чипсы нашёл, кажется. Или печенье…
— Дай сюда, — я протянул руку, но не попал куда нужно, ткнувшись пальцами Твику в грудь.
— Эй! — он дернулся, но я, не мешкая прошелся прямо по его плечу и ниже до кисти, перехватывая заветную пачку.
— У тебя гастрит! — назидательно заметил я. — Найди себе чего-нибудь полезного. Овощей там, например…
— И как я, блять, буду здесь что-то искать?! — в сердцах бросил он. — Шею свернуть можно! Боже!
Я уже ждал знаменитое «ннхх!» или «гах!», ну или, на худой конец, что-нибудь про стресс, но Твик неожиданно успокоился. Из-за шума, доносящегося снаружи, мне было не слышно, но он, кажется, вздохнул.
Раскрыв пачку, на ощупь содержавшую в себе подобие чипсов, я попробовал их на вкус и поморщился.
— Фу, они с крабом.
— Вот и отлично, мне как раз нравятся! — Твик ловко выцепил упаковку у меня из рук. И как мы умудрялись проделывать всё это в кромешной темноте?
— Эй, погляди ещё, может там с другими вкусами есть? — попросил я, услышав довольный хруст.
Мы, кажется, перепробовали упаковок пять, три из которых я забраковал. Ещё одну белобрысый случайно рассыпал, а оставшаяся была безвозвратно уничтожена нами обоими.
Потом мы открыли новую бутылку воды. Твик, несмотря на протесты и опасения свернуть себе шею, на деле оказался неплохим добытчиком и даже каким-то образом, умудрился найти M&M’s. Нам однозначно повезло с перевозимым товаром. Не знаю, как бы я поступил, если бы фура везла какое-нибудь замороженное мясо…
— Что будем делать, когда выберемся отсюда? — лениво спросил я, когда мы уничтожили и конфеты.
— Я позвоню домой, — Твик перевернулся, снова усаживаясь ближе к моему плечу. За нашими спинами, как выяснилось, находился рулон с пупырчатой пленкой. Белобрысый уже успел полопать часть, но рулона всё еще было достаточно, чтобы исполнять для нас роль импровизированной спинки.
— И чё ты скажешь предкам? — я призадумался. — Мама и папа, я тут случайно сел в фуру и уехал в ебеня, вышлете за мной эскорт?
— Мда, — Твик едва слышно усмехнулся. — Они снова подумают, что у меня мозг паутиной завился.
— Лучше я наберу Токену с твоего телефона. Он приедет за нами на машине, — я сладко зевнул, уверенный в том, что друг меня не подведёт.
— Сети нет, — пробормотал парень, неожиданно ослепляя меня разблокированным дисплеем.
— Так едем по шоссе, вышки, наверное, далеко, — я прикрыл глаза, сползая чуть пониже и подкатив пуховик себе под голову для пущей мягкости.
Твик замолчал и какое-то время сидел тихо. Я начал проваливаться в сон и уже где-то на границе между грёзами и явью почувствовал, как его голова упала ко мне на плечо.
Мне снилась какая-то чушь: повторение всех, произошедших со мной за последние сутки событий. Вечеринка, на которой я танцевал с какой-то бабой, потом скандал (не помню, кто на кого орал). Затем Токен, качающий головой и в который раз укоряющий меня в чрезмерном употреблении пива с виски… Потом Твик, кричащий, что за нами гонятся зомби-фашисты, и тянущий за руку в темный тоннель. Бесконечный хруст упаковок с чипсами, которые то и дело попадались под ногами.
Очнулся я уже когда белобрысый нещадно тряс меня за плечо.
— Крэйг! Ну Крэйг, проснись уже, мать твою… — отчаянно шипел он. — Мы остановились! Надо валить! Слышишь? Мы остановились!
Я спохватился, подорвался вперед и вверх, не соображая, где нахожусь и со всей дури врезался лбом во что-то деревянное.
— Бля-я-я, — это было всё, на что меня хватило в данную минуту.
Твик коснулся моего плеча, пролезая вперед, а затем я услышал щелчок. Глаза ослепил яркий свет, я зажмурился, но в мою ладонь вдруг намертво вцепилась чужая, сухая и теплая.
— Идём скорее! Осторожнее спрыгивай!
Я послушно сделал шаг, пытаясь что-то разглядеть слезящимися от обилия яркого света глазами. Погодите-ка… Это что, солнце?!
— Мы, блять, продрыхли до утра?! — спросил я, и Твик потянул меня куда-то в сторону.
— Тихо! Водитель возвращается!
Когда мои глаза, наконец, перестало резать, будто ножом, я различил перед собой разбитый асфальт, а затем стену здания, возле которого мы, вроде как, прятались.
Мозги все-таки заработали. Во-первых, свыкнувшись с мыслью, что на улице уже утро, я подумал, что меня каким-то образом вырубило, наверное, сказался недосып… Во-вторых…
— Ты тоже спал?! — я покосился на Твика. — Почему не разбудил раньше?!
Тот как-то виновато потёр покрасневший глаз, затем взъерошил волосы и стал озираться по сторонам.
— Я не стал будить, потому что водитель никак не тормозил! Я пытался считать скорость, с которой мы ехали и расстояние… И направление. А потом меня тоже сморило…
Из-за угла раздался рёв заведенного двигателя. Мы переглянулись, не решаясь выбраться из укрытия, и я наконец-то осмотрелся. Двухполосная дорога, уходящая от здания, возле которого мы прятались, сливалась с шоссе на горизонте. За ним тянулись бесконечные холмы, зелени на которых было не в пример больше, чем в Южном парке. А ещё я не видел никаких гор.
— Это ж сколько мы проехали? — спросил я, наблюдая, как фура с открытым кузовом удаляется от нас. Из темноты навстречу вдруг вылетела пустая пачка чипсов. Подхваченная резким порывом ветра, она поднялась куда-то в воздух, и я быстро потерял её из виду.
— Чёрт, Господи! — Твик рядом со мной едва не подпрыгнул. — Уже двадцать процентов и нет сети!
— Переключи на 2G, — посоветовал я, выходя из-за угла здания, и смачно выругался.
Вашу ж, гребанную матерь! Мы находились на той же заправке с которой уехали, а точнее, то была сеть из заправок из разряда небольшого магазина с кафе и минимальными удобствами для тех, кому надо передохнуть по пути. Но главная проблема заключалась не в этом.
Я понял, что это строение было единственным, не считая самой колонки посреди ёбаного нигде!
У нас не было связи. И сети. И денег…
Я рефлекторно нашарил в кармане смятую купюру, боясь проверить её номинал. Явно даже не двадцатка.
— Твик, у тебя есть бабло?
Скользнув по нему рассеянным взглядом, я резко замер. Парень выглядел не так, как вчера. Он уже не казался таким умиротворенным, хотя чёрт, я и сам сейчас был немного на взводе из-за складывающихся обстоятельств, но глаза белобрысого, и без того огромные, как блюдца, вдруг расширились в неподдельном ужасе.
— Я забыл лекарства! Крэйг! Я ЗАБЫЛ В ЭТОЙ ЧЁРТОВОЙ ФУРЕ ВСЕ МОИ ЛЕКАРСТВА!
Парень вдруг схватил себя за волосы, и я вздрогнул, когда он ни с того, ни с сего начал тянуть за них с неистовой силой, причитая про беды, свалившиеся на его несчастную голову.
Меня вдруг озарили две вещи. Во-первых, я испытал укол совести, потому что Твик действительно был совершенно ни при чем и оказался в аптеке по чистой случайности, а во-вторых, у него, кажется, правда было что-то с кукушкой. Он вёл себя немного дико. При свете дня я обратил внимание на круги под его глазами и очень бледную кожу. В детстве всё это казалось комичным, а теперь я понял, что парень выглядел болезненно.
