Уже прошла половина ночи, осталось пережить рассвет.

Гермиона оказывается в спальне, где уже давно спали девчонки, быстро достаёт собранный ранее чемодан, закидывает туда последние вещи, застёгивает с громким щелчком замок и медленно опускается на кровать, прикрывая глаза.

Ещё немного и она будет в Лондоне.

На утро она с нетерпением выжидала, когда все доберутся до станции, рассядутся по местам, и поезд двинется в город.

Они почти не разговаривали на пути домой, лишь мельком обсуждали, что делать с медальоном, оказавшимся подделкой, и кто такой Р.А.Б.

Никакой информации в библиотеке школы не было, Гермиона лишь умудрилась стащить книгу о крестражах и спрятать в куче своих вещей, только что с ней делать и какой план действий развивать дальше — она не имеет представления.

Она не может позволить Гарри искать свою собственную смерть, но и не может оставить его одного в поисках крестражей. И сколько она не думала об этом, а верный вариант не приходил в голову.

Нужно обсудить всё с Томом. Он наверняка уже придумал, что им делать дальше.

Подумав о нём, Гермиона снова чувствует ужасную тоску, а нетерпение накрывает огромной волной — ей хочется лично подогнать поезд, чтобы он прибыл хотя бы на немного раньше положенного времени.

Не только в их купе было тихо и спокойно: во всём вагоне стояла мёртвая тишина, и если кто-то выходил в проход, то лишь редко слышал чужие тихие голоса, спокойно обсуждающие что-то.

Солнце клонится к закату, сменяя тёплые летние лучи на прохладные и золотистые, а Гермиона, наконец, дожидается, когда поезд замедлит свой ход, пару десятков минут сбавляет скорость и останавливается на платформе.

Наполняясь волнением и радостным предчувствием, она быстрее всех вылетает из вагона и ожидает, когда друзья выйдут следом.

— Ты куда так умчалась? — кричит Рон, направляясь в сторону багажного отсека, чтобы забрать вещи.

— Не хотелось толкаться, — просто отвечает она, но точно знает, как загораются от облегчения глаза.

— Гарри, подай чемодан Гермионы, я попрошу отца, чтобы он отвёз её домой…

— Зачем?! — тут же вспыхивает и пронзает друга острым взглядом насквозь.

— Тебя же никто не встречает, как я понял… Или ты успела сообщить родителям? — неуверенно спрашивает Рон.

— Успела. Они будут ждать меня возле метро, у другого выхода с вокзала.

— А почему не здесь? — недоумевает Гарри.

— Потому что я не считаю это место безопасным, — отзывается Гермиона и поджимает губы.

Они забирают тележки, проходят сквозь барьер и неловко прощаются, обещая друг другу поддерживать связь до следующей встречи.

— В начале августа у Билла и Флёр будет свадьба, и вы оба приглашены. Полагаю, встретимся в конце июля, — напоследок говорит Рон и вымученно улыбается.

Гарри кивает и улыбается в ответ, а Гермиона украдкой поглядывает по сторонам и цепляет на себя улыбку, увидев, что друзья улыбаются.

— До встречи, Гермиона, — оба прощаются, и та берёт свой чемодан, направляясь к другому выходу с вокзала.

Как только Гермиона оказывается на улице, она ищет и тут же замечает Тома, стоящего на противоположной стороне привокзальной площади и безмятежно курящего сигарету, с лёгким прищуром оглядываясь по сторонам.

Он косится в её сторону, но не поворачивается лицом, продолжая изображать из себя одинокого прохожего, который ожидает свой автобус. Свободную ладонь прячет в карман и, вроде как, сжимает там что-то, но когда Гермиона пересекает площадь и оказывается в пятнадцати шагах от него, Том перестаёт ёжиться в плаще, выпрямляется, быстро выбрасывает бычок в урну и поднимает воротник со словами:

— Надень кофту, сейчас будет ливень.

Ладонь прикасается к плечам и толкает идти нога в ногу.

— Где она у тебя?

Гермиона не слышит, а лишь думает, почему его первый порыв после четырёх дней не сработал.

Как во сне, она раскрывает сумку, вытаскивает вещь и, пока Том внимательно оглядывается по сторонам и назад, одной рукой поднимая воротник ещё выше, а другой забирая чемодан, та быстро надевает кофту и устремляется следом, поглядывая на затягивающееся тучами небо.

Не прошло и десяти секунд, как Риддл хватает её за руку, резко дёргает за угол какой-то кафешки и трансгрессирует с вокзала. Гермиона ощущает, как не хватает воздуха, но в ту же секунду невероятно сильные потоки тепла мгновенно врезаются в неё и испепеляют своей мощью.

Под ногами чувствуется мокрый асфальт, а на голову падают нескончаемые крупные капли ливня, под которым губы Гермионы становятся мокрыми, и она не сразу понимает, что мокрыми они стали от прикосновения губ Тома, что жёстко впились в её и потянули на себя белоснежную нить.

Сколько усилий он приложил, чтобы сразу не сделать этого на вокзале?

Как долгожданный глоток воздуха, он втягивает в себя магию, грубо срывая поцелуй, затем отстраняется и сверкает белоснежными зрачками, показывая слабую улыбку и тут же пряча её, закусывая губу.

И Гермиона, наконец, всем нутром чувствует, как Том очень рад её видеть, хоть и давит в себе это ощущение, пытаясь отодвинуть в сторону и наглухо спрятать за тяжёлой тёмной занавеской. Его пульсирующее тепло растекается вместе с кровью по артериям и захлёстывает с ног до головы, заставляя Гермиону снова притянуться к нему, вонзить непослушные пальцы в мокрые волосы и горячо выдохнуть в воротник плаща, с которого скользят капли и попадают ей на кожу, увлажняя пальцы.

Том внезапно отстраняется, показывает привычную усмешку, выгибая уголки тонких губ, хватается за чемодан и ведёт во двор, кладя руку Гермионе на плечи, уводя с собой.

У неё слишком громко бьётся сердце, которое, если не шум дождя, наверное, отчётливо было бы слышно, а в голове возникает столько вопросов, что она теряется и не знает, что спросить в первую очередь. Под её пристальным взглядом Том открывает входную дверь, пропускает вперёд и заходит следом, мотая головой и всюду разбрызгивая с волос капли дождя, одновременно закрываясь на замок и ставя защитные чары.

Гермиона смотрит в проём, ведущий в небольшую гостиную, затем оглядывает закрытую дверь, ведущую в спальню, где она когда-то проводила свою последнюю ночь в повторяющемся дне, а после предпринимает попытку обернуться назад на Тома, но тот уже стоит к ней вплотную за спиной и не даёт взглянуть на него.

Она замирает и задерживает дыхание, чувствуя, как со спины медленно пробирается мягкое существо, осторожно обнимая за плечи и устремляясь вниз, чтобы обхватить полностью. Так аккуратно и нежно, что подгибаются коленки и хочется упасть.

Том отступает на шаг назад, обходит Гермиону и заглядывает ей в глаза:

— Ты их убедила?

— Да, — опуская голову, облегчённо и с улыбкой отзывается она и поднимает исподлобья глаза, чтобы уловить любую реакцию.

Том коротко и сдержанно улыбается, однако Гермиона чувствует его довольство внутри.

Он был доволен ею. Теперь он уверен в ней.

И это было лучшей наградой за то, что она плавала в отвратительных воспоминаниях несколько тяжёлых десятков минут своей жизни.

В гостиную первым заходит Том, снимая с себя мокрый плащ и кидая его на спинку стула, а та проходит следом и садится на диван, внимательно наблюдая за каждым его движением.

— Что он сделал с тобой?

Он оборачивается и невозмутимо смотрит ей в глаза, затем качает головой и закусывает губу, словно размышляя, как лучше ответить на поставленный вопрос.

— Ничего. Просто не заладился разговор.

— Полагаю, ты больше туда не сунешься?

— Если только с тобой за шкварку, — серьёзно отзывается, и Гермиона на секунду верит ему, только потом понимает глупость сказанного и замечает, как тёмные глаза начинают озорно сверкать.

— Он узнал обо мне? — она тут же озвучивает мысль и собирается подняться с дивана, но Том подходит к ней и наклоняется, не позволяя встать, а затем опускается рядом, переводит на неё безразличный взгляд и лениво достаёт пачку сигарет из кармана.