Илена почти прыгала от восторга, но я не разделяла ее оптимизма. Зная, каким занудным может оказаться обед у ее родителей, где соберется человек тридцать политиков и бизнесменов, и все они будут таращиться на наших французских друзей, я поморщилась. Потом все было еще более скверно. Мои дела состояли в том, чтобы съездить к себе домой и забрать кое-какие вещи. Уехав месяц назад практически без всего, я до сих пор так и жила, покупая что-то по мере необходимости. Но возвращаться в нашу с Андреем квартиру было пыткой. Хотя застать его там точно не было никакой возможности. Он давно переехал. Но встретиться лицом к лицу с прошлой жизнью, от которой я старательно убегала, было непросто.

— Что будем делать в Новый год? – задала я резонный вопрос, потому что об этом мы еще вообще не разговаривали. – Чем займемся? Я надеюсь, Илена не потащит нас в какое-нибудь злачное место?

— Нет, я думаю, лучше останемся у меня, выспимся, нам же завтра опять предстоит ночной перелет, — поспешно ответила подруга.

Никто не возражал. Все мы очень вымотались, и перспектива нормально поспать была лучшим новогодним подарком. Тем более, что после недавних событий в ночном клубе никого не тянуло на поиски новых приключений.

Неожиданно из-за поворота выехали две большие черные машины и, не сбавляя скорости, свернули на стоянку перед входом, затормозив в последнюю секунду, когда уже, казалось, столкновение с нашей компанией было неизбежно. Немного ошарашенные, мы смотрели, как передние пассажирские двери открылись, и из-за них показались два секьюрити. Они действовали настолько слаженно, как будто вовсе не были живыми людьми, а лишь роботами, сделанными точными копиями друг друга. Водители так же одинаково не двинулись со своих мест.

— Это, видимо, за нами, — первой от увиденного кордебалета оклемалась Илена, узнав в этих мужчинах охрану отца.

— Дядя Хью решил, что мы везем из Франции самого президента? – с сомнением покосилась я на свою подругу.

— Нет, что ты. Если бы мы везли президента, папа прислал бы отряд ОМОНа, который оцепил бы все вокруг, — в тон мне ответила подруга.

Стоящий рядом Флавьен кашлянул, привлекая внимание.

— Илена, а кто такой твой папа? – подозрительно глядя на свою подругу, спросил он.

Понимая, что пришло время раскрыть карты, Илена быстро глянула на меня, ища поддержки. Я лишь пожала плечами, но она не отвела взгляд.

— Дипломат, — ответила я за Илену, продолжая смотреть ей в глаза. – Он американский посол, который когда-то давно женился на русской девушке. А потом у них родилось вот это чудо, именуемое моей подругой.

Выпалив все это на одном дыхании, я, наконец, отвела глаза от Илены и посмотрела на Морана. Илена сделала то же самое. Флавьен, кажется, был ошарашен, потому что его и без того большие глаза округлились, и выглядели теперь немного странно. Он медленно повернулся к Мануэлю.

— Ха! Ты слышал? Ее папа дипломат. А мы с тобой думали, что ж тут не так?..

Теперь три пары глаз обратились в сторону Либерте. Но, казалось, его это ничуть не удивило. Посмотрев на своего друга, он ответил:

— Мне интересно другое. Кто тогда отец Талианы?

Я физически ощутила, как его черные глаза, от взгляда которых мне стало очень неуютно, взглянули на меня.

— Мой папа всего лишь особо удачливый бизнесмен. Ничего интересного, — расставила я все точки и поспешно отвернулась. – Поехали уже, все-таки холодно.

Не спеша, наша компания подошла к машинам.

— Добро пожаловать домой, мисс Бейли, — поприветствовал Илену один из охранников и открыл перед ней дверцу.

Илена и с ней, конечно, Флавьен поехали в первой машине. Я и Мануэль – во второй. Как только мое тело почувствовало мягкую удобную спинку сиденья, я расслабилась, и глаза стали невольно закрываться.

— Ты не против, если экскурс по Москве будет попозже? – зевая, спросила я Мануэля.

— Нет, я и сам выключаюсь, — улыбнувшись, ответил он и отвернулся к окну.

Утро только началось, и до знаменитых московских пробок было еще далеко. Мы мчались по заснеженным дорогам довольно быстро. Мимо мелькали огни фонарей, домов и встречных машин. В ожидании, когда сон окончательно завладеет сознанием, я бездумно смотрела на них. Невольно перед глазами стали возникать картинки из прошлого. Того прошлого, которое я так хотела забыть и совсем не вспоминала в Париже. Это было мое прошлое с Андреем. Зима три года назад, когда мы только начали встречаться. Сколько дней и ночей мы провели вместе под снежно-звездным небом ночного города. И казалось, что не было вокруг ни людей, ни машин, никого. Только мы. Такая огромная и шумная Москва стала для нас самым тихим и уютным местом на земле. От осознания, к чему мы пришли в итоге, снова стало нестерпимо больно. Захотелось плакать. Я мельком глянула на Мануэля, который, кажется, задремал. Но даже его присутствие не вернуло меня к реальности. Я снова переживала, как будто не было времени, проведенного в Париже. Как будто я снова была всего лишь брошенной женой своего непутевого мужа.

Машины остановились у обычного жилого дома в центре города, и мы дружно ввалились в подъезд. Заметив мое весьма несчастливое выражение, Илена шепнула:

— Что-то случилось?

— Ничего, кроме того, что я брошенная мужем идиотка, которая все еще никак не может это пережить, — пробурчала я.

Мы немного отстали от наших спутников, задержавшись у почтовых ящиков, чтобы никто не мешал договорить и не услышал лишнего.

— Москва навеяла воспоминания? – поняла она, и я кивнула. – Может, так оно и лучше. Нельзя всегда убегать от себя. Лучше один раз отмучиться, чтобы потом смело взглянуть в глаза новой любви.

— Какой любви? – зашипела я. – Я ненавижу всех мужчин на этом свете, а ты мне про любовь.

— Ой ли? – ухмыльнулась Илена. – Я бы на твоем месте не была столь категорична.

Я не успела спросить, что она имела в виду, потому что Илена уже поднималась к лифту, торопясь вновь оказаться рядом с Флавьеном. Да мне и не хотелось развивать эту тему. Больно уж не нравилась метафора про глаза, сказанная подругой. На всем белом свете за всю мою жизнь был лишь один человек, которому я не могла смотреть в глаза. Сейчас эти самые глаза наблюдали, как я неохотно поднималась по лестнице и вдруг невольно опустила голову, снова прячась от пронзительного взгляда Мануэля Либерте.

Поднявшись на шестой этаж, мы вошли в квартиру.

— Папа-дипломат не балует дочку, — задумчиво произнес Флавьен, окидывая взглядом простую однокомнатную квартиру.

— Папа хочет, чтобы дочка сама устраивала свою жизнь, — ответила Илена, раздеваясь. – Но вы сами видите, что из этого пока получается.

Она усмехнулась и прошла в комнату, жестом приглашая следовать за ней.

— В тесноте, да не в обиде! У этой комнаты просто потрясающие способности вмещать кучу людей. Талья, помнишь, как мы раньше тут по десять человек умудрялись ночевать?

Я кивнула и искренне улыбнулась, вспоминая, как в нашу бытность студентами университета, к Илене заваливались толпы народа из общежития. Как мы ходили по клубам, а после все те, кому было никак не доехать домой, оставались у нее, продолжая гулять до утра. Я посмотрела на небольшой угловой диван. Сейчас мне и одной было бы на нем не очень просторно. А в эпоху беззаботного студенчества этот диван в самом деле мог служить кроватью сразу десятерым худеньким девчонкам, спящим поперек.

— Кому-то придется спать на полу, — как будто невзначай бросила Илена и направилась в кладовку.

— Кажется, у кого-то уже есть такой удачный опыт, — приятным голосом замурлыкал Флавьен, посмотрев на меня и Мануэля, но тут его вниманием снова завладела Илена, тащившая из кладовки большой двуспальный матрас. – Что ж ты делаешь? Тебе нельзя носить тяжелое!

Флавьен бросился к ней, будто на его глазах происходило нечто страшное. Он буквально вырвал у остолбеневшей Илены матрас, сам дотащил его до комнаты и бросил рядом с диваном. Поймав себя на том, что выражение лица у меня далеко не самое нормальное, я глянула на Мануэля, стоящего рядом. Он тоже посмотрел на меня и пожал плечами. Я не знала, насколько он был осведомлен о ситуации, недавно возникшей у наших неосторожных друзей. Зато теперь я знала другое. Реакцию Флавьена нельзя было расценить никак иначе, чем волнение за беременную женщину. А если так, то при некотором стечении обстоятельств, вероятно, он захочет оставить ребенка. На мгновение перед глазами возникла картина: Илена и Флавьен, укачивающие своего малыша. Это показалось мне настолько нереальным для этой сумасбродной парочки, что я поспешила прогнать наваждение.