Настойчивый, напитанный болезненной горечью поцелуй на мгновение привел меня в чувство. Понимая, что происходит, но не открывая глаз, я ногтями впилась в плечи Эрандура, глубоко дыша. Пламя обожгло легкие, взорвалось внутри и засело в гортани сгустком жгучей желчи. Я распахнула глаза, данмер отпрянул в сторону. Теперь получилось ясно увидеть сгоревший рукав его стеганки и ребристые следы ожогов на серой коже, но приступ кашля вынудил меня отползти в сторону и начать отплевываться от тягучей зеленой мокроты.

«Не слишком романтично», – язвительно подумала я, но, кажется, и жрец далеко не из-за бурных чувств целоваться полез. Он просто знал, что застывшая в воздухе руин отрава перестанет убивать меня, если я тоже заболею. А даэдрическая чума очень быстро захватывала организм, будто только это ей и было нужно.

– Прости, не знал, как поступить иначе, – виновато произнёс данмер. – Боялся, что ты погибнешь здесь.

Мне удалось восстановить дыхание и кисло улыбнуться.

– Не извиняйся. Я слышала голос…

Эрандур помрачнел.

– Снова? Какой голос?

– М-м, – я призадумалась, не зная, как описать состояние, слишком близкое к смерти. – Сначала это был шепот, он сказал что-то о даре и очищении. Я решила, что это Оркендор… Кстати, куда он пропал?

– Когда я увидел, что ты падаешь, он внезапно переместился. Оказался у тебя за спиной, не дав мне помочь тебе. Но я не слышал, чтобы он говорил что-то, – жрец встал и обернулся к убитому босмеру. – Может, у него был какой-то артефакт для подобных чар?

– Что-то вроде амулета Пенитус Окулатус?

– Возможно, – Эрандур пожал плечами и направился к Оркендору. – Надо проверить.

Я кивнула и потихоньку побрела к возвышению, чтобы надышаться целебным снадобьем, которое ещё недавно казалось смертельным ядом. Уселась на краю, около ближайшей чаши, наблюдая, как данмер обыскивает предводителя Одержимых.

– Нашел ключ и какой-то амулет. Явно зачарованный. Правда, не уверен, что именно он позволяет перемещаться, – сообщил жрец, вернувшись ко мне. В одной руке он принес от тела топор, а в другой поблескивали находки: большой, размером с ладонь, золотистый ключ на веревке и серебряная подвеска с аметистом, сверкающая красноватым зачарованием.

Я с интересом схватила амулет, сразу надела на шею и вдруг ощутила себя болотным троллем, напялившим шубу императора. Грязная, больная, более того – проклятая даэдра, но всё ещё тянусь к украшениям и золоту. Зачем они мне теперь? Лучше бы узнать, чей голос я слышала, когда чуть не померла.

Заметив мой потухший взгляд, Эрандур спустился с возвышения и прошел сквозь арку, за которой скрылась ведущая на верхний ярус лестница. Справа от нее спряталась незаметная снизу дверь. Я поднялась вслед за данмером и осмотрела зал сверху, пока жрец возился с замочной скважиной. Раздался громкий щелчок и створки раскрылись, впуская нас в небольшую круглую комнату с рычагом в центре.

– Подъемник? – догадалась я.

– Или спусковик, – задумчиво проговорил Эрандур, памятуя о наших приключениях с Мьол в Мзинчалефте. Я печально улыбнулась, вспоминая мою отважную воительницу. Хорошо, что она не видит, в кого я превратилась. Хотелось бы верить, что Мьол сейчас пирует с героями древности в Совнгарде.

– Как думаешь, он работает?

– Не просто так Оркендор хранил ключ от него, – данмер пожал плечами. – Кто знает, с какой целью…

Мы остановились в центре подъемника, и Эрандур сдвинул рычаг. В стенах гулко заскрежетало, и площадка поехала вверх.

– Все-таки подъемник, – пробормотала я.

Когда все остановилось, данмер открыл дверь, ведущую на свободу. Свежий ночной воздух и холод ударили в лицо, и я тут же закашлялась.

– Подумать только, – Эрандур отшатнулся, схватившись за голову. – Я мог бы вытащить тебя и спасти, а вместо этого…

Я выплюнула сгусток вязкой горькой мокроты и вытерла рот рукавом.

– Поехали обратно, – прохрипела, хватаясь за рычаг.

– Чтобы похоронить себя там заживо?

– Да, или попробовать вызвать Периайта и спросить, не пытался ли он о чем-то меня предупредить, – я обнадеживающе улыбнулась, хотя и не поверила в то, что сказала.

Подъемник со скрежетом пополз вниз.

***

У подножия колонны курились едкие испарения, источаемые изумрудно-зеленой загустевшей жижей. Сверху на меня смотрели два небольших каменных дракона, изогнувшие длинные изящные шеи. Сейчас колонна вдруг показалась мне похожей на черный ядовитый цветок.

Я не знала, как обратиться к Периайту и откликнется ли он на зов, после того как мы уничтожили весь его культ, но, закрыв глаза, прислушалась к тьме, что сокрылась внутри меня.

Раньше я никогда не чувствовала метку Обливиона. Пока даэдрический мрак не коснулся меня, она спала, но теперь пробудилась и заставляла кровь кипеть с новой силой. Даже сжигающая легкие чума не могла поколебать мою надежду на то, что только Принц Чумы поможет выбраться из отравленного кошмара.

Вспомнив, как Одержимые стояли у колонны, воздев руки к изображению Периайта, и дышали целебным паром, я набрала полную грудь воздуха и заговорила:

– Лорд Периайт, взываю к тебе!

Колонна оставалась безмолвна и неподвижна. Испарения по-прежнему тянулись вверх, касаясь тонких драконьих язычков и точек выгравированных на камне ноздрей.

Эрандур в ритуале призыва не участвовал – лишь наблюдал за моими неумелыми попытками поговорить с даэдра. Учитывая предыдущий опыт общения с ними, странно, что сейчас у меня возникли проблемы с этим. Прежде вся мгла Обливиона цеплялась ко мне, как репейник.

– Может, нам вместе… – я в замешательстве обернулась к жрецу, но тут же себя оборвала. Стоит ли лезть в его шаткие отношения с Марой, подбивая на очередную встречу с даэдра? Кто знает, может ещё получится вернуть все на свои места?

– Мы оба являемся носителями его «дара». Если бы он хотел ответить, то уже сделал бы это, – Эрандур окинул колонну суровым взглядом и скрестил руки на груди. – Попробуй ещё раз.

Я снова вдохнула пар поглубже, подняла руки к колонне и выдала нараспев:

– Принц Чумы, услышь мой зов! – фраза прозвучала неискренне. Будь я Периайтом, не явилась бы из принципа. – Нет, я так не могу. Это похоже на бред, а не на призыв даэдра!

Эрандур тяжело вздохнул, и из его груди вырвался страшный протяжный хрип.

– Нам надо отдохнуть, – произнёс данмер.

– Верно, – отойдя от колонны, согласилась я. – Найдем спальни, выкинем оттуда трупы и будем спать на настоящих кроватях, пусть и каменных. Представляешь?

– Хорошо, когда можно спокойно выспаться, – одобрительно кивнул жрец, направляясь вниз к спальням.

– Только надо поставить рядом с кроватями одну из чаш, – предложила я, шагая по коридору к башне, откуда можно было спуститься в зал собраний.

– Зачем?

– Ну, а вдруг из-за кашля не получится спать? – когда мы вошли в зал, мой голос разлетелся гулким и невероятно громким эхом по всему амфитеатру.

– Может достаточно налить немного в кубок или тарелку и поставить в изголовье? Чаши слишком громоздкие… – размышлял жрец, пока я осматривала расставленные рядами скамьи и убитых Одержимых, распластавшихся на полу. Заодно подобрала лежащий на скамье стальной меч, принадлежавший одному из зараженных. С добротным клинком в руке почувствовала себя спокойнее.

Сон настиг меня быстро – усталость и болезнь взяли своё, а каменная кровать, накрытая соломой и звериными шкурами, казалась мягкой и необычайно удобной. Организм ещё пытался сопротивляться даэдрической хвори, но разум подсказывал, что это бесполезно. Без Периайта ничего не получится.

Сквозь стены пробивалось непрерывное гудение и скрежет металла. Звуки раздавались из глубины, но казалось, что они совсем рядом. Они просачивались в мой сон, силясь его разрушить.

Я открыла глаза, увидев необычайно яркий свет, заполнивший все вокруг. Перед кроватью стоял маленький призрак злокрыса. Он встал на задние лапки и подозвал меня к себе, мерно кивая головой. Я подползла к нему по кровати, пошатываясь и не понимая, что происходит. Сон это или горячечный бред, вызванный чумой? Дышать всё ещё было тяжело.