– Выводи, – в её руках загремела связка ключей, потом громко щелкнул замок решетки.

Орчанка вместе со стражниками отошла к камере каджитки. Я наспех намотала на ноги обмотки, а дверь камеры с пронзительным тонким скрипом открылась. Ко мне вошел норд, и лишь встретившись с ним взглядом, я поняла – сопротивляться и пытаться бежать бесполезно.

Пока каджитка переодевалась, надзирательница начала допрос.

– Имя?

– Бхусари.

– Возраст?

– Тридцать лет.

– Откуда?

– Эльсвейр.

– Сплошь чужеземцы сегодня, – пробасила надзирательница. – Не удивлюсь, если серокожий прямиком из Морровинда.

Имя каджитки показалось знакомым. Где же я его слышала раньше? Хоть убей, сейчас не вспомнить. И странно было, что к камере Эрандура не подошли. Интересно, почему? Он же попал сюда раньше этой Бхусари. Может, жреца отпустят? А если убьют?

Я потрясла головой, чтобы отогнать дурные мысли. Думала, хуже уже не бывает, но вообразила казнь друга и чуть земля из-под ног не ушла.

Каджитку вывел из клетки второй норд, и конвой медленно последовал за надзирательницей.

– А как же… данмер? – рискнула спросить я, решив не называть друга по имени. – Он не пойдет с нами?

Орчанка полуобернулась, остановилась. Конвой тоже замер, а пальцы ведущего меня громилы с силой впились в плечо. Я ожидала удара, но надзирательница только оскалилась.

– Девка, ты что, все еще думаешь, что попала в общественную баню Имперского Города?

Норды загоготали, и стало обидно. Лучше бы она ещё раз меня ударила. Громила подтолкнул меня вперед и негромко добавил:

– Мужики и бабы раздельно работают. Неужто в Сиродиле все такие тупые, как ты?

Я проглотила язык. Информации хватило с излишком. И сколько же лет я теперь не увижу Эрандура? Десять? Двадцать? Или поездка в Маркарт стала нашим последним приключением?

Орчанка дошла до очередной решетки, позвенела ключами, и конвой ввел нас с каджиткой внутрь, оставив наедине с надзирательницей. Я обернулась, обняв себя за плечи, и увидела, что норды отправились обратно, к выходу, выглядящему издалека ослепительно белым. Свет солнца вдали, такого недосягаемого во мраке подземелья, затмевал тусклые огоньки факелов. Орчанка, ещё раз громыхнув ключами, заговорила:

– Здесь вам не таверна. Здесь добывают руду круглые сутки. Работайте, если хотите жить, если не хотите – это вам там быстро устроят, – она открыла очередную решетку, находящуюся за её спиной и скрестила руки на груди. – Добро пожаловать в шахту Сидна! Там вам объяснят, что делать.

Быстро взглянув на опустившую уши каджитку, я пошла первой. Чего уж теперь бояться. Раньше сяду, раньше выйду. Пройдя через решетку, ступила на деревянные мостки, наподобие тех, что были возле плавильни, и увидела внизу вырытый котлован, в котором работали несколько женщин. Сверху за ними наблюдала коротко подстриженная стражница с луком в руках. И взгляд у этой рослой плечистой нордки намекал, что с ней шутки плохи.

Стражница повернулась к нам, брезгливо оглядев с головы до ног.

– Говорю один раз, – отрывисто произнесла она. – Для глухих повторять не стану. Спускаетесь вниз, берете на столе кирки и ящики, подходите к жиле и долбите руду, пока она у вас горлом не полезет. Все добытое складываете в личный ящик. Не плакать, не болтать. Нет руды – нет еды. Затеете драку – угадайте, что будет? – нордка не нуждалась в ответе и продолжила, ухмыльнувшись. – Правильно. Не получите еды. Себя не калечить – никто вас лечить не станет. На хвори не жаловаться. Заноете – получите двойную нагрузку и останетесь без еды. Увижу хоть проблеск магии – пристрелю на месте. Ясно?

Я нервно сглотнула подступивший к горлу ком.

– Да.

– Ясно, – убито прошептала Бхусари.

– Вот и умницы. А теперь за дело.

Мы с каджиткой обошли стражницу и побрели вниз по мосткам. Чем ниже мы спускались в котлован, тем отчетливее доносились мерные звуки ударов кирки о камень и частый кашель женщин. Здесь тоже царил полумрак. Редкие развешанные на стенах факелы едва освещали шахту, от которой в сторону отходили два темных коридора.

Я первой подошла к длинному деревянному столу, взяла в руки кирку и положила в ящик. Опыта работы в шахте у меня не было – я не имела ни малейшего понятия, как и с какой силой нужно бить камень, чтобы отковырять от него хоть кусок! Кажется, нужно было учиться этому, а не придумывать изощренные способы убийства Брата Бури… Пусть я поступила жестоко, пусть начала уподобляться им, но, как и прежде, считала, что лишь восстановила справедливость и не более того.

Но с добычей руды теперь будут сложности. Я обхватила ящик руками, отошла от стола и добрела до дальнего края котлована. Поместила ношу под ногами и уставилась на стену. Так. Все же хорошо, правда? Ну, я хотя бы жива.

Бхусари встала рядом со мной, с точностью повторив мои движения, и неуверенно ударила по стене. Я тоже один раз ударила и по рукам прошла волна неприятной дрожи. Поморщившись от ощущения, вновь посмотрела на стену и не увидела даже трещины от своего удара. Оказывается добыча руды нелегкое дело, а наколотить много в первые дни у меня явно не получится. Настроив себя, что придется терпеть голод, поняла, что уже хочу есть и пить.

Чтобы отвлечься, начала потихоньку бить стену и считать удары. На ударе эдак пятидесятом от стены отвалился небольшой кусок, размером с палец, но я тут же с гордостью поместила его в ящик. Лучше, чем ничего.

– Почему ты здесь? – вдруг спросила Бхусари вполголоса.

– Убийство. А ты? – прошептала я, опасаясь, что нордка даже сверху может нас услышать.

– Кража. Попытка кражи.

И вдруг меня озарило. Бхусари – имя той самой каджитки-наложницы, обокравшей главаря бандитов в форте Дунстад. Именно её искала Акари, с которой мне как-то довелось путешествовать!

– Акари нашла тебя? – тихонько поинтересовалась я.

Каджитка удивленно повернулась ко мне, сверкнув в полумраке зелеными глазищами.

– Меня нашла Гильдия воров, – подмигнула она.

Я нервно усмехнулась, продолжая колотить стену киркой. Ну вот, завела первое полезное знакомство в тюрьме. Глядишь, и приспособлюсь. Может, и протяну здесь несколько лет… Кстати, а надолго я тут? Стражник у ворот сказал, что до самой смерти. Надеюсь, он пошутил. Только совсем не смешно. Но это же не может быть правдой!

Отовсюду раздавался почти непрерывный кашель, перекрывающий порой даже звонкий стук кирки. Мы с Бхусари пару раз пытались поговорить, но не могли расслышать слов друг друга и бросили эту затею. Если повысить голос, не ровен час нас услышат и пристрелят. А несмотря на все случившееся, жить мне до сих пор хотелось.

Правда, ладони от непривычной работы быстро покраснели и кожу начало щипать. Подлечиться не было возможности, и я пыталась перехватить кирку поудобнее, но в результате она только выскользнула из онемевших ноющих пальцев и с грохотом упала.

Показалось, что на мгновение мир вокруг меня замер. Прервалась добыча руды, кашель затих, я услышала своё дыхание и медленно, не оборачиваясь, наклонилась за киркой. Подобрав инструмент, продолжила работать, терзаясь множеством вопросов. Когда же будут кормить и поить? Будет ли перерыв на сон? Где здесь туалет?

Начала наблюдать за другими заключенными, осторожно поворачивая голову и косясь по сторонам. Никто не отходил со своих мест. Я увидела только спины тощих грязных женщин, непрестанно машущих кирками и кашляющих. Заметила, что они бьют не часто, но довольно сильно и решила сменить тактику добычи руды.

Время словно остановилось. Голод и жажда накатывали все сильнее, в животе довольно громко заурчало. И что от меня останется здесь? Как выбраться? Я хочу немедленно выбраться!

По щекам потекли слезы обиды. С дозорным Тураном все вышло случайно, а Толфгар сам виноват! Я не должна из-за этого быть здесь! Я потеряла Мьол, а теперь нас разлучили с Эрандуром, и скоро мы с ним потеряем себя в этой проклятой шахте! Но что я могу сделать, находясь здесь? Беспомощная и жалкая… Как Толфгар в клетке!