Закатное солнце уже окрасило небо багрянцем, в глади озера отражались алые разводы. Воображение сыграло со мной злую шутку — мне показалось на миг, будто вода покраснела от крови. Вздрогнув, я зашторила окно и зажгла свет. Опять проверила на всякий случай коммуникатор, на сей с какой-то безнадежностью. Хмыкнула почти удовлетворенно, отметив, что сеть так и не появилась, набрала на кухонной панели программу легкого ужина (овощной салат и куриная грудка в сухарях) и выбрала фильм. И уснула, не досмотрев его до конца, хотя была уверена, что спать не хочу.

Утром я спускалась с определенной опаской: мало ли, что могло случиться ночью с остальными членами команды? Даже пожалела, что оружие — один-единственный лазерный пистолет — хранится в сейфе внизу. То и дело останавливалась, замирала и прислушивалась. Вздохнула с облегчением, только когда услышала оживленные голоса из распахнутого окна.

— О, вот и Риша! Доброе утро! — поприветствовал меня Тарог. — Завтракать будешь?

Мне не терпелось узнать, взяла ли Гарди ночные пробы, и если да — то какие получила результаты, так что я мотнула головой.

— Нет аппетита. А где Гарди?

— В лаборатории, — ответил Дирк и коротко хохотнул. — Видела бы ты, что у нас тут творилось ночью.

Я на мгновение похолодела, но сразу же сообразила, что раз помреж посмеивается, значит, ничего плохого не случилось.

— Все тряслись, как припадочные, когда Гарди объявила, что пора, — пояснил Норд. — Никто и носа показывать наружу не хотел. В результате я приоткрыл окно и просто высунул руку с пробиркой. Сомневаюсь, конечно, что мы получим хоть сколько-нибудь внятные результаты.

Сейчас, в утреннем свете, ночные страхи казались глупыми, и все дружно подшучивали над своим вчерашним испугом.

— Он забыл упомянуть, что натянул перчатку, — фыркнул Дирк.

— А ты вообще отошел подальше, — парировал оператор. — Сделал вид, будто ищешь что-то за креслом.

Вошла Гарди, бледная, растрепанная, с темными кругами под глазами. Перепалки и смешки умолкли, все дружно повернулись к ней.

— Ну, что там?

Она покачала головой и устало опустилась на диван.

— Ничего не понимаю. Сначала мне показалось, будто состав воздуха днем и ночью разный. Но нет, только что получила результаты — он идентичен. Правда, есть кое-что непонятное.

— Что? — в один голос выдохнули собравшиеся.

— Я не могу этого объяснить. Странно. Приборы показывают норму, но… Знаете, бывает такое, когда все внутри прямо-таки вопит, что здесь что-то нечисто?

Я кивнула. Именно такое чувство испытывала сама, подписывая контракт.

— Хваленая земная интуиция? — скептически осведомился Сай.

— Во мне всего четверть крови землян, — возразила Гарди. — И я никогда не была подвержена суевериям. Но вот что скажу вам: чем быстрее восстановят связь, тем лучше. Мне не по себе от того, что мы оказались заперты на этой плане.

— Словно в ловушке, — подхватил Тарог.

Он выразил именно то, что каждый подозревал, но боялся озвучить даже себе. В растерянности мы переводили взгляды с одного лица на другое и видели в чужих глазах отражение собственного страха.

Сай резко хлопнул ладонью по столу.

— Хватит! Осталось только впасть в панику! Продолжаем работу. Как и решили вчера, по ночам на улицу никто не выходит. Как только сможем связаться с руководством, запросим оборудование для лаборатории.

— И оружие для каждого, — предложил Тарог.

Режиссер посмотрел на него, как на умалишенного.

— Зачем? Чтобы перестрелять друг друга? Реальной опасности пока никто не подвергался.

«Кроме меня», — подумала я. Хотя и то не факт. Возможно, Сай и сам оставил бы меня в покое, поняв, что я не хочу отношений с ним.

— Давайте посмотрим, как провели ночь участники, — остановил намечавшуюся перепалку Норд и включил, не дожидаясь согласия, большой экран.

Если верить камерам — а не верить им оснований не было, — то ночь на «Восходе» прошла мирно. Я только отметила про себя, что надо бы как-нибудь ненавязчиво предложить Алие помощь Гарди. Целительница опять металась во сне, что-то бессвязно бормотала, жалобно постанывала. Пусть наш медик выдаст ей успокоительное. Хотя не факт, что шаманка согласится его принимать.

— Кажется, решение оставить родную планету далось ей нелегко, — заметила Гарди, когда я поделилась с ней своими мыслями. — Или здешний климат не совсем подходит. Попробую намекнуть, что могу ее осмотреть и подобрать лекарство.

В успех этой затеи не слишком верилось: Алия не походила на женщину, которая станет делиться с посторонними своими проблемами. Так оно и вышло. Помощь целительница отвергла вежливо, но твердо. Что же, во всяком случае, мы сделали все, что от нас зависело.

Временный дом обустраивался прямо-таки рекордными темпами. Технологии даже первых переселенцев позволяли сократить до нескольких дней время строительства, коммуникации подвели тоже быстро, благо, река протекала совсем рядом. Ральф принял решение построить жилище с малым количеством комнат. Макси и Тревор протестовали, настаивали на личных спальнях.

— Тогда мы получим дом не раньше, чем через неделю, — втолковывал им капитан. — Пока поживете в общих спальнях, а через некоторое время достроим комнаты.

Мне его голос, когда он пояснял капризникам свое решение, показался неискренним, но как я ни старалась понять, где кроется подвох, так ничего и не обнаружила. На третий день участники покинули корабль и переселились в новостройку. Связь так и не возобновилась, но ничего странного, а тем более страшного, не случилось, поэтому через несколько дней съемочная бригада расслабилась, подумав, что все неприятности уже позади. Никаких угроз Альфа-А не несет, съемки идут своим чередом, а без присмотра начальства работать даже лучше. Все помехи скоро ликвидируют, и мы вновь насладимся кислой физиономией Поторогу, недовольного, что пропустил начало съемочного процесса. Как показали дальнейшие события, обрадовались мы рано. Но обо всем по порядку.

Несколько дней прошли спокойно и относительно мирно. Танаску умудрился поскандалить с Макси, Эммой и даже Риком по очереди. Его брюзжание уже изрядно надоело прочим поселенцам, и большинство из них при виде писателя тут же вспоминали о каких-то неотложных делах. Близнецов Тревор цеплять в открытую побаивался, зато взялся то и дело цитировать при них отрывки из своего романа. Должно быть, надеялся, что смешливые парнишки проникнутся его гениальностью и начнут испытывать хотя бы уважение, если не восхищение. Не тут-то было. Глубина мыслей прозаика поразила Кая и Мая, но совсем не так, как рассчитывал Танаску. Как-то он вдохновенно вещал о роли женщины в истории, когда Кай (сегодня его отличал от близнеца синий шейный платок) перебил:

— Простите, мы вас, наверное, неправильно поняли.

— Ничего, — снисходительно произнес Танаску, посматривая на близнецов с доброжелательностью, которая никого не обманула. — Я охотно поясню вам все сложные для понимания моменты. Понимаю, что мало кто из гуманоидов наделен равным моему интеллектом.

Оскорбление братья пропустили мимо ушей, их больше заинтересовал другой вопрос.

— Вы только что сказали, что женщина должна молчать и — как там?

— Не отсвечивать, — подсказал Май. — Что это значит?

Танаску тут же оседлал излюбленного конька и принялся излагать свою теорию о генетически предопределенном месте женщины на кухне. Он все больше распалялся, не замечая, как на лицах близнецов проступи идентичные брезгливые гримасы.

— И что, вы действительно верите…

— …во всю эту чушь?

— Почему чушь? — возмутился Тревор. — Исторически доказано…

Близнецы дружно фыркнули. Неуважительно фыркнули. Презрительно даже. Прозаик от удивления поперхнулся и закашлялся. Он не привык, чтобы его речи перебивали смешками.

— Если бы наша уважаемая мама услышала эдакую ерунду…

— …то она бы долго смеялась…