– Мне во сне приснилось, что он улетел. Его забрали Синие огоньки. А утром услышала, как соседка причитала, что он неизвестно куда делся, – ответила дочь.

«Синие огоньки» она произносила каким-то особенным голосом, – заметила Мутриба.

– Так вот, послушай правду, моя кровинушка. Сосед наш Берди шёл за тобой и хотел напасть. У меня чуть сердце не разорвалось на части от испуга. Но вдруг появились над его головой какие-то синие огни. Он не успел даже ничего понять, как его унесли над пропастью. Удивительно, что Берди не сопротивлялся, – глядя в окно, сказала Мутриба.

Махваш заметила, что мама даже не притронулась к еде. Она тихо ушла в свою комнату, оставив её в раздумьях.

Мутриба вспоминала свою жизнь и дивилась, как же судьба её испытывала! Правду гласит таджикская пословица: «Бечораро дар болои шутур хам саг мегазад» – «Бедного и на верблюде собака достанет и укусит».

Мама Мутрибы – Фатима жила в столице, полюбила парня, поверила ему, но тот её бросил. Родители отказались от дочери, когда узнали о её беременности. Фатима уехала в Казахстан и скончалась при родах. Перед смертью врачам дала адрес родителей и попросила написать им, умоляя отправить дочь в Таджикистан.

Родители не отказались, приехали и забрали Мутрибу. Но любви особой от родных девочка не чувствовала. Конечно, она была благодарна им за то, что они её вырастили, дали высшее образование. Когда в институте на библиотечном факультете было распределение, она попросилась в дальний кишлак Зимчуруд. Там удивились: люди из сёл в город перебираются, а Мутриба – наоборот.

Председатель сельсовета Рахим Халилович не мог взять её на работу по специальности – библиотекарем, там обосновалась его жена Зебо. Он предложил ей место секретаря сельсовета, увидев, как девушка владеет пишущей машинкой грамотно отстукивая тексты на двух языках – русском и таджикском. Позже стало понятно, почему секретарями были только парни: жена председателя из ревности не разрешала брать девчат.

А Мутриба заметила к себе внимание вовсе не председателя, а сельского пастуха. Его звали Карим. Молодой и весёлый парень, проходя с отарой мимо сельсовета, очень дружелюбно здоровался с ней. Он чуть хромал, но это было почти незаметно. Никого из родных у парня не было. Мутрибе рассказали, что его отец и мать с маленькой сестрёнкой попали под лавину горного селя. Каким-то чудом отец успел отбросить Карима от грозной волны с градом камней. Очень многие тогда погибли от стихии. Карим остался живым, но хромым.

Мутриба призналась себе, что Карим нравится ей своим добродушием. Каждый раз, возвращаясь с пастбища, он приносил большой букет полевых цветов, лечебные травы и специи – зиру, куркуму, горную мяту, облепиху. С удовольствием объяснял, какие травы да приправы для чего используются. Карим внешностью мало был похож на местных. На его загорелом лице ярко блестели необычно синие глаза. Мутриба не раз говорила, что в них отражается небо. А Карим улыбался и ссылался на предков, подаривших ему такой цвет, – родители-то были черноглазые. Он любил украшать косы Мутрибы яркими цветами и уверял, что волосы у неё нежнее шёлка. Мутриба почувствовала, как они тянутся друг к другу. Постепенно дружеские отношения перешли в привязанность. Председатель, а главное, его жена Зебо были рады. Как-то Рахим Халилович позвал свою помощницу и сказал:

– Мутриба, наблюдаю за вами с Каримом. Думаю, хорошая семейная пара из вас получится. Я решил помочь, если пожелаете жениться. Дом отца Рахима всегда пустует, потому что наш весёлый пастух постоянно находится на пастбище, а в очаге домашнем всегда должен гореть огонь. – Потом он улыбнулся и добавил: – Может быть, и жена моя немного успокоится?

– Да, мне Карим нравится. Столько теплоты и внимания к себе я никогда не чувствовала. Мы одиноки, вместе нам будет хорошо, – ответила Мутриба.

Она радовалась, как дитя. Карим любил её так сильно, что казалось – это ответ за недолюбленность, которую она чувствовала от близких. Ждала каждую встречу с ним с нетерпением. Все в селе называли их Лейли и Меджнун и ждали свадьбы. Как-то пришёл к ней Карим вместе с председателем и его женой, свататься, прямо на работу. Он принёс Мутрибе сундук своей матери – всё, что у него было. И ещё много цветов. Открыли сундук, а там – мамины платья, платки… Сели оба и заплакали. Она – бесприданница. Он – сирота.

– Зато у вас есть любовь – это самое большое богатство на земле! – сказал Рахим Халилович. – В мире нет ничего дороже этого!

– Да, – заглядывая мужу в глаза, добавила Зебо и на секунду щекой прижалась к его плечу. – Главное, будьте верными вашей любви навсегда! И не смотрите по сторонам, а оба – в одну сторону. Тогда счастье и достаток станут вашими спутниками в жизни.

– Да, – мне ничего и не нужно, кроме любви Карима, – глотая слёзы, прошептала Мутриба.

Карим крепко обнял её и, ласково смахнув слёзы с лица, сказал:

– На следующей неделе зарежем моего бычка из отары и накормим пловом всё село, это будет наша свадьба. Комсомольская!

– Мы пригласим артистов из центра, будет весело, – обнял их за плечи Рахим Халилович.

– А это от всех женщин села. – Зебо протянула невесте красивую небольшую коробочку.

Мутриба открыла коробочку и растерялась. Таких подарков никто ей никогда не делал. В ней были золотые национальные серёжки и небольшое золотое колечко с красным камешком.

– Благодарю вас, Зебо-апа, это так неожиданно для меня. Какие внимательные наши женщины, – с дрожью в голосе сказала Мутриба. Они крепко обнялись.

День свадьбы запомнился ей навсегда весельем, музыкой, поздравлениями. Она, в ситцевом белом платьице и вышитых своими руками изорах – шароварах, с красивым белым платком из сундука свекрови, чувствовала себя на седьмом небе. Постоянно смотрела на Карима: он был в цветном полосатом халате и красивой тюбетейке – тоже из сундука. Наверное, халат отца… Вокруг него собирались парни и весело танцевали.

«Как же все его любят», – подумала Мутриба.

Прожили они вместе совсем недолго – всего полтора года. Ох, этот обрыв! Карим погнал отару на пастбище. Вдруг одна овца побежала в сторону обрыва. После весенних паводков земля была рыхлая. Он хотел поймать овцу у края, но земля понесла его вниз. Громкое эхо долетело до самого села: «МУ-У-ТРИ-И-БА-А-А-А-А-А!» А потом долгий лай Рахша…

Рахш – любимая и верная собака Карима – с опущенной головой привела отару назад в село. Мужчины стали заводить свой скот в загоны. Женщины побежали к Мутрибе. Она была уже на сносях, лежала у порога без сознания, а рядом завывал Рахш. Соседки подняли её и завели в дом. Она пришла в себя, но причитания рвались наружу:

– Опять испытание! И наша кровиночка не увидит отца, как и я. Ты был бы лучшим отцом, Карим! Почему я осталась одна? Опять одна… Я всегда буду помнить тебя и любить!..

Зебо суетилась, искала траурную одежду, попросила женщин читать суры из Корана. Постоянно подходила к Мутрибе и успокаивала:

– Не убивайся, думай о его душе, она ещё совсем рядом. Тебе скоро рожать. Карим оставил тебе ребёнка, выноси его, роди и не будешь одинока. Ты должна быть сильной. Это память о нём. Береги дитя!

Что творилось в душе Мутрибы, знала лишь она. Но Зебо была права. Надо было сохранить единственное существо, которое осталось у неё на белом свете. Ведь душанбинские родственники ни разу не поинтересовались её судьбой и не навестили. Не помнила Мутриба, чтобы они когда-нибудь назвали её по имени, только «бегона» – чужая. И терпели её, похоже, потому что получали за неё пособие. Да и с учёбой не было у девочки проблем, она слыла спокойной, непритязательной и работящей. Подруги-однокурсницы называли её Золушкой. Но она всё равно была родным благодарна, что не отказались и приютили свою, пусть и нелюбимую, внучку.

Прошли все поминальные обряды… Пока люди шли соболезновать, дом был полон, а потом… На работу Мутриба не ходила, была уже в декретном отпуске. Её давили четыре стены, и она стала ходить к обрыву. Сидела у многолетней ветвистой чинары, разговаривала со своим любимым и готовила приданое – с любовью шила маленькие вещички, вязала и вышивала. Она не плакала, не переживала – не хотела тревожить ребёнка. Как-то припозднилась и уснула у чинары. Что случилось, Мутриба не помнила. Проснувшись увидела, что рядом суетились женщины, а к груди было приложено крохотное существо. Зебо посмотрела на неё и упала на колени рядом: