***

В комнате серо и прохладно. Окно залепило снегом, но Уилл уверен: уже утро. Он пытается вспомнить, где реальность, а где вымысел — получается скверно. Кожа пахнет горько и незнакомо, футболка и пижамные штаны другие, тело ломит, в голове поселился жар. Уилл собирает эти факты в кучу и отправляется на кухню. Это не сон.

— Здравствуйте, мистер Грэм.

— Доброе утро, доктор Лектер, — Уилл криво улыбается и наливает себе кофе. — После вчерашнего можете называть меня по имени, ни к чему церемонии.

Ганнибал кивает. Они завтракают некоторое время в тишине, пока доктор Лектер не спрашивает: «не против музыки?». Уилл не против. Он любит хороший джаз в уютном баре «Сойка», любит оперу и концерты Рахманинова. Ганнибал включает радио — кухню заполняет визг и скрежет.

— Вам подходит, — подмечает Уилл после второй композиции.

— Правда? — ухмылка Ганнибала донельзя довольная. Он моет посуду под гитарное соло, складывает белые тарелки, тихо вторя мужскому надрывному голосу. Вокалист поет о бесконечной дороге в ночи, о сложности выбора и прочей ерунде.

Музыка преследует профайлера, пока они откидывают снег, пока Уилл едет домой по свежерасчищенной дороге, пока отлеживается дома с температурой весь день. Музыка и губы доктора Лектера, которые подпевали что-то невыносимое, которые позже двигались, порождая слова: «жду вас в пятницу, Уильям. Нашу вчерашнюю встречу я посчитаю за двойной сеанс. Осторожнее на дороге».

***

Уилл знает все об осторожности. Спустя два дня, когда находят очередное тело, он готов рассказать Джеку все.

— Убийца немой, с психическими отклонениями. Средний возраст, крепкое телосложение. Живёт отшельником, но в радиусе пятнадцати миль. Все преступления совершены в этой зоне, — профайлер указывает пальцем на красный неровный круг. — Скорее всего, прав у него нет, поэтому вы ничего не нашли в базе, но он любит кататься. Делает это ночью. Острожный, но глупый. А ещё он боится.

— Боится, глупый — это ничерта не поможет следствию. Соберись, Уилл!

Уилл промокает хлопковым платком испарину и кривится. Злость мешается в нем с усталостью, разум горит. Джек кричит на всех, но это не действует. На первый взгляд пустяковое дело водит всех за нос.

Они проверяют учет больных в ближайшей психиатрической клинике, но или убийца с другого округа, или не стоит на учёте. Или он вменяем — тогда мистер Грэм ошибся.

Затем они запрашивают контакты людей с дефектами речи, которые посещают местный клуб «Миротворец». Выкрашенное в голубой и серый здание встречает ослепительной чистотой и отчаянием. Большинство приходит сюда после работы — для общения, терапии, взаимопомощи, поэтом утром здесь почти никого нет.

— К нам ещё Майкл ходил раньше, но его уже несколько месяцев не видно. Это к лучшему, я думаю. Парню сложно общаться с другими, — рассказывает администраторка клуба для глухонемых. Она вертит в руках ручку и щелкает ей через каждое слово. — К тому же, у него мутизм, выборочная немота. Другим бывает сложно объяснить, что Майк не просто не хочет говорить… Что? Нет, в нашей базе нет его адреса или телефона. Он снимает жилье, часто переезжает. Конечно, я сообщу, если что-то узнаю.

Уилл говорит: «он подходит», думает: «все слишком просто, а девушка что-то скрывает», надеется: «это скоро закончится». Джек едва не впервые доволен: хлопает по плечу коллег, улыбается шире обычного — то есть, едва растягивает губы.

— Твоя терапия, она… работает? — спрашивает он — в голосе, всего на мгновение, мелькает вина.

— Мы с доктором Лектером, — Уилл цокает языком, — пришли к взаимопониманию, я думаю.

========== 5. Потеря контроля ==========

— У нас гости.

Уилл следует за голосом Аланы в гостинную. Хуан топчется рядом — трется о дорогие брюки, тычется влажным холодным носом в пальцы. Уилл позволяет ему это и многое другое, себе — отсутствие улыбки при взгляде на Марго и мужчину средних лет рядом с ней.

— Познакомься, брат Марго — Мейсон Верджер, — продолжает Алана. Строгое красное платье, аккуратная укладка, алая помада — она выглядит восхитительно. На Марго твидовый костюм и золотые украшения; мягкая улыбка кажется вымученной. На их фоне Мейсон смотрится жалко: скользкий взгляд, всклокоченные волосы, кривая усмешка, уродующая лицо.

Уилл пожимает протянутую руку — влажную, холодную — и разрешает себе заметить: «у вас отличный костюм, мистер Верджер. Рад познакомиться, Марго о вас многое рассказывала». Конечно, он не рад. Конечно, Марго рассказывала — но не многое. Ложь слетает с его губ легко — она ничего не стоит.

Пока он переодевается и моет руки, Алана накрывает на стол.

— Ужин в французском стиле. Медальоны из свинины под соусом фунги и суп со свиными рёбрышками.

На длинном узком столе красуются букеты засушенных цветов, между ними — серебро и фарфор, классическое изящество. Уилл садится напротив Аланы, прикрывает глаза и представляет счастливую семью. Такая же семья была у Хоббса, такая же — у его жертв, но теперь ее нет ни у кого. Ему хочется уйти. Как можно громче отодвинуть стул, бросить вилку поперек тарелки — пусть треснет ровно посередине. Уилл выдыхает, открывает глаза и спрашивает:

— Десерт у нас тоже из свинины? — он наливает себе вина, нюхает и отставляет бокал. — Мейсон, вы же останетесь? На десерт.

— Если настаиваете, — мистер Верждер затравленно улыбается, поспешно пробует суп и делает вид, что обжёгся. Янтарная капля скользит из его рта на белый воротничок — и застывает. Алана предлагает ему полотенце, а затем оборачивается к Уиллу.

— Брат Марго передал мясо. Он же владелец мясоперерабатывающей компании.

Уилл кивает и прячет улыбку за ложкой супа. Алана хорошо готовит: суп в меру острый и ароматный, хрустящий хлеб идеально к нему подходит, но профайлер будто не чувствует вкуса. Густая жидкость, куски мяса и картофеля дрожат на языке — Уиллу не хватает смелости проглотить их, будто в еду подмешан яд.

— Уверен, ваше мясо отменного качества, — говорит он, когда с едой покончено. Мейсон смеется — лающий, неприятный звук. Алана и Марго оставили их наедине, и молчание напополам с неловкостью пролегло между мужчинами. Уиллу было уютно в этой тишине: он чесал за ухом Хуана, смотрел на потрескивание дров в камине и мыслями был далеко. Но Мейсону не терпелось рассказать все о семейном деле Верджеров — он говорил и говорил, о свиньях и правильном способе забоя, об отце и крошке Марго.

— Да, лучшее в штате, — соглашается Мейсон, будто не замечая издёвки в голосе Уилла.

***

После ужина, когда гости уходят, маска приветливости и спокойствия Аланы разлетается в щепки. Женщина меряет шагами кухню, пока Уилл загружает посудомоечную машину и убирает еду в холодильник.

— Как тебе Мейсон? — наконец спрашивает она. Уиллу любопытно, зачем она пригласила в дом этого мужчину, зачем устроила ужин и зачем задает глупые вопросы. Но Алана ни разу не глупая женщина.

— Ты могла предупредить, если хотела, чтобы я его проанализировал. Он хотел показаться безобидным, но выставил себя жалким. Зачем?

— Мейсон, он… — Алана сжимает кулаки, крошечная слезинка дрожит в уголке ее глаза. Она слегка переигрывает: да, она действительно встревожена, но не до грани истерики. Уилл обещает себе подумать об этом — позже. — Он страшный человек. Марго почти ничего не говорит, но она боится его. Мне… мне кажется, он ей угрожает, даже бьёт.

— Откуда такие выводы?

— Я видела синяки. Он садист, Уилл… Ей… мне нужна твоя помощь.

— Как сотрудника ФБР?

Алана отворачивается к окну. Вечер морозный и ясный — луна ярко блестит в оконном проёме, ветер гонит прозрачные облака. Уилл видит: плечи его жены подрагивают, ногти впиваются в подоконник, — но остаётся стоять на месте. Ее боль над ним не властна. Алана слишком этичная для измен, но не для любви. Профайлеру хочется сказать: «иди, я благословляю тебя», но он молчит. Когда-то он был по-настоящему счастлив рядом с этой женщиной, но затем они переступили грань дружбы — роман, свадьба, общий дом. Зря.