Джульетта была балериной, с крепким телом; в телах она здорово разбиралась. Для мамы очень хорошее качество. Когда в детстве Сесилия падала или получала какую-то травму, Джульетта поднимала брючину и показывала дочери шрам. Сесилия пыталась напомнить себе о чем-то подобном, чтобы хоть как-то улучшить образ своих родителей, сформированный у нее за годы жизни. Они такие, какие есть, они в этом не виноваты, но и она в этом не виновата, правда же? От родителей ждешь, что в трудную минуту они за тебя вступятся, все наладят. Только ее родители не из тех, кто готов поднять бучу. Мама – балерина, которая делает вид, что не курит. Отец – хиппарь и продает через интернет дезодоранты с разными запахами хиппарям, которые моложе. Его претензия на славу – за пределами собственного дома, где он был известен своими салатами из киноа, мощным пусканием ветров и веселыми песенными импровизациями – сводилась к роли красивого старшеклассника в фильме «Жизнь и времена Джейка Джорджа», снятого, когда он и правда был красивым старшеклассником. У него даже завелись фанатки, но это его так напугало, что он стал буддистом и следующий год провел в монастыре в Тибете. Короче, родители не из тех, кто с визгом пустится кого-то защищать, даже собственную дочь.

– Все будет норм, ма.

Над зеркальцем заднего вида висел освежитель воздуха в форме дерева, и Сесилия смотрела, как он покачивается взад и вперед, пока они ехали через мост. Радио «Такси ТВ» орало на полную мощность, и Джульетта заглушила его большим пальцем. День стоял прекрасный – голубое небо, ни облачка, никаких тебе пробок. Сесилии даже взгрустнулось, что она уезжает из города, впрочем, тут же она подумала: вот вернется она в сентябре в школу, и лучшая подруга не будет с ней разговаривать, а все остальные решат, что раз она съезжает, значит, признает свою вину – стыд ей и позор! Сесилия Раскин-Стрик, которая до двенадцати лет ложилась спать с куклами – всего год назад! И даже не из мягкого пластика! Грусть прошла, по крайней мере из-за отъезда грустить нечего. Остальную часть поездки родители смотрели каждый в свое окно, а Сесилия следила за дорогой через плечо водителя, надеясь, что он едет туда, куда надо.

В туалете Портер пахло козлятиной, потому что козлятиной пахла сама Портер. Она этого запаха не чувствовала, по крайней мере, когда была с животными, но, вернувшись домой, становилась под душ, пар раскупоривал ее – и ванная превращалась в цветущий хлев. А еще от нее иногда пахло сыром, что хуже, потому что запах сыра люди увязывали с ее телом, а когда от нее пахло козлятиной, тут уж ясно, что виноваты животные.

Закончив колледж в Хэмпшире, Портер быстро вернулась в Клэпхэм – так влетает в свое гнездышко рулетка, которой меряешь комнату. Отца уже два с половиной года как не стало, учеба в Массачусетсе казалась абсолютно бессмысленной, но мать гнула свое – учись! Что ты не видела в родном Клэпхэме? Будешь тут сидеть и хандрить. Однако Портер решила, что если где-то и найдет отца, в каком бы то ни было виде, то только дома. И она приехала, быстро восстановила подростковые привычки, но семья-то уже была ущербной, без отца. Так бывает, когда учишься ходить с хромотой – сначала трудно, а потом привыкаешь и уже не помнишь, как ходил, имея обе здоровые ноги.

Она поработала почасовиком в старших классах, потом в дорогом магазине глиняных изделий на Мейн-стрит. Когда ей было уже под тридцать, подруга детства, Хэрриэт, превратила участок родителей в органическую ферму, а потом они купили коз, начитались книг по ферментации, и теперь, почти восемь лет спустя, их фирменный козий сыр «Счастливый Клэпхэм» продавался в магазинах Нью-Йорка и во всех ресторанах Клэпхэма, да и в специальных сырных магазинах по всей стране. Хэрриэт продала Портер землю и свою долю коз (примерно две дюжины), перебралась с мужем в Орегон, и теперь козлиное хозяйство целиком принадлежало Портер.

Вероятно, именно благодаря козам идея забеременеть самостоятельно ее совсем не испугала. Она привыкла помогать при родах, участвовать в создании новой жизни, пусть и козьей. Вошли в моду банки спермы, Портер выросла среди фермеров и хорошо знала, как работает биология. А что, вполне современно – гетеронормативные пары! Какие только чудачества они не вытворяют, выбирают партнера, исходя из чего – из его чувства юмора? Места учебы? Умения целоваться взасос? А потом появляется ребенок. А что, если жениться отдельно, а сперму выбирать отдельно? И вообще, отцы умирают, умереть может кто угодно, разве не ясно? Нельзя, чтобы один человек был для тебя всем, потому что не исключено, что он возьмет и исчезнет. Обязательно исчезнет, как ни крути. Конечно, в идеале нужен партнер, чтобы помогать растить ребенка – она же не дура и понимает, что у нее всего две руки, – только чего ждать? Когда ей стукнет сорок? Живи она в городе побольше, где выбор для встреч шире, наверное, она бы так не торопилась. В Клэпхэме же Портер знала всех и каждого, с кем могла бы заняться сексом, и выигрышных билетов в этом списке не было.

Романтические увлечения, которые могли привести к появлению на свет ребенка, были: Джереми, ее парень и первая любовь в старших классах, он хотел на ней жениться в восемнадцать, сейчас жил в другой части города со своей бойкой женушкой и двумя детьми-школьниками. Джона, ее приятель в колледже, который любой еде предпочитал травку, перебрался в Вермонт и, похоже, стал профессиональным фейсбучным пустомелей. Хиро, студент из Японии; с ним она как-то переспала прямо в разгар романа с курильщиком марихуаны; в соцсетях его не было, Гугл о нем не слышал, и он исчез с ее горизонта. Секс с ним был так себе, но что такое хороший секс? Он мог бы стать неплохим мужем, неплохим отцом – кто знает? Может, и стал – только не с ней. Еще были парни, с которыми Портер спала после колледжа: Чад, адвокат, с одной стороны, клевый, с другой – скукотища, как игра в бейсбол. Мэттью, они встречались несколько месяцев, у него появилась другая подружка, но иногда вечерами он слал ей эсэмэски, какие-то бессмысленные словесные пузырьки, они то появлялись, то исчезали: Привет, думаю о тебе. С Билли она познакомилась на отдыхе в Пуэрто-Рико, он тоже приехал развлечься из Висконсина, на пальце – полоска от обручального кольца. Наконец, Райан, ее последний парень, единственный, кого после окончания колледжа она познакомила со своей семьей, этот ее скорее всего не любил, да и детей навряд ли хотел. Возможность зачать существовала, однако Портер еще со старших классов привыкла предохраняться, а потом до зачатия уже и не доходило. А у ее подружек тем временем – и помолвки, и свадьбы, и рождения детей, и все они улетали от нее, как космические ракеты. У обоих ее братьев дети имелись, и одна из них, племянница Сесилия, просто супер. Портер тоже хотелось куда-то улететь, и она решила: ждать, пока объявится пилот, больше не будет.

Выбор спермы – высшая форма свидания в режиме онлайн, вся нужная информация в твоем распоряжении. Правда, особого доверия к так называемым резюме Портер не питала – в них каждый себя приукрашивает – и старалась сосредоточиться на фактах. Портер сама высокая, значит, «высокие» гены ей не нужны. Она не еврейка, и вполне приемлемо, если донор, имея в виду возможность болезни Тея – Сакса и других болезней, будет «из еврейского лагеря», как выразилась ее репродуктивный врач-эндокринолог. Портер хотелось возместить то, чего ей не хватало – физического контакта, чистой мелодии, без фальши. Лучше не думать о мужчинах, которые мастурбируют в чашку. Трудно понять, от чего тебя воротит больше: мужик отдает сперму, чтобы подработать, или потому, что ему нравится думать, как незнакомые дамы будут рожать его детей. Портер подобные мысли вообще выкинула из головы. Сперма – всего лишь сырье, а уж какой испечь торт, выберет она. Это будет ее ребенок, а чашка с плавающими сперматозоидами – просто средство для достижения цели. И вот она забеременела – девочкой. Наука знает свое дело, а чудеса – свое. Одно другому не мешает.