Потому что невозможно удержаться, если не только хочешь ты, но и явно, откровенно, невыносимо хотят тебя. Смотрят на тебя с жаром, поедают тебя глазами. Видно же. И неимоверно заводит.

Северус лежит сейчас снизу, жадно хватает губами губы, смотрит сверкающими довольными глазами в кратких перерывах между поцелуями и скользит руками по всему телу. Нагло шарит там, где это очень неожиданно. И радуется проказник, как будто в лотерею выиграл и приз сейчас свой забирает. А приз и не против. Очень даже за. Приз расстегнул ширинку на своих брюках и застонал, когда ладонь нерешительно скользнула по налившемуся члену. Рука погладила легко, мелко дрожа, но так приятно. От одной мысли приятно, что он волнуется, но старается. И сам хочет, и сделать приятно хочет. И, Мерлин всемогущий, делает! Как же приятно он делает!

Джеймс торопливыми движениями расстегивал пуговицы на его рубашке, оторвав последнюю с корнем. Удивительно, что только одну. Потому что хотелось всю одежду в клочья разорвать зубами, треща нитками в швах, чтобы скорее добраться до разгоряченного тела. Чтобы вдохнуть запах, поцеловать, лизнуть оголенную шею у самого основания, а затем спуститься, оставляя влажную дорожку до самого живота, а там и ниже.

– У меня не получается, – простонал Джеймс, не справившись с застрявшей пуговицей брюк. Теперь там путались все двадцать пальцев над одной маленькой неподдающейся застежкой. – К инферналу ее, – не выдержал он и дернул посильнее, зажав края пояса в кулаки. Пуговица отлетела, просвистев мимо уха. Молния послушно расстегнулась следом.

Джеймс прижался губами, горячо и влажно дыша, покрывая поцелуями всё, что попадается на длинном пути от спущенных брюк до широко раскрытых губ. Он запустил руку под белье, глядя на стремительно мутнеющий взгляд, отвечая на ненасытные поцелуи, ловя жаркие вздохи, чувствуя, как бедра подаются вперед, навстречу ласкающей ладони.

– Сев, – выдохнул он в шею, спускаясь до ключиц, легко прикусывая бледную кожу, до мурашек обжигая горячими прикосновениями языка. Рука легла ему на голову, нежно сжимаясь в волосах. Джеймс поднял глаза и поймал блуждающий затуманенный взгляд. – Сев, ты это, – ох, как же трудно признаваться в своей неопытности, – короче, ты как-нибудь, комментируй, если что-нибудь не так сделаю. У меня вроде как… дебют сейчас будет.

– Как будто мне есть с чем сравнивать, – ответил Северус.

Джеймс немного притормозил.

– Рег? – нерешительно спросил он.

– Я что, похож на самоубийцу по-твоему? – Северус приподнялся, опираясь на один локоть. – Сириус за своего брата живьем прикопает где-нибудь глубоко-глубоко, и найдут меня не раньше, чем лет через триста, как памятник древней цивилизации.

– Про Мэри, видимо, тоже спрашивать не стоит, да?

– Джеймс, я – гей. Абсолютный стопроцентный гей. Меня даже на эксперименты с девушками не тянет. Зачем ты делаешь вид, что у меня был какой-то сексуальный опыт? Ты прекрасно знаешь, что это не так, – он немного наклонился и вздохнул. – Поттер, перестань так счастливо улыбаться. Если бы я знал, что это тебя так обрадует, то сам меньше бы загонялся по этому поводу.

Джеймс в одно движение вытянулся вперед и впился в губы, все еще улыбаясь. Отодвинулся, довольно глядя в глаза, и снова поцеловал, крепче прижимая ладонью за щеку, наслаждаясь искренним доверием, откровенно ликуя и неистово прижимаясь всем телом. Потому что хоть и глупо, но приятно быть первым. Первым касаться кожи, обычно скрытой ото всех под одеждой. Первым поцеловать грудь и живот, слыша учащенное дыхание из пересохших губ.

Джеймс спустился ниже, к бедрам. Сглотнул набежавшую слюну, простодушно улыбнулся, покусывая губу, будто заранее извиняясь всем своим видом за будущие неловкие движения. Но надо же когда-то начинать. Почему бы не сейчас? Он стянул белье, глядя на торчащий возбужденный член перед собой, и выдохнул, как перед глотком забористого алкоголя, чем вызвал приглушенный смешок сверху.

– Тш-ш-ш, Сев! Не отвлекай. Я занят, – он с серьезным видом приложил палец к губам, взывая к тишине.

Облизнул губы, поудобнее устраиваясь сбоку, примериваясь, с какой стороны лучше приступить к решению столь напряженного, остро стоящего вопроса. Рукой обхватил член, пройдясь по всей длине. Не желая дальше оттягивать начало, он все-таки решился и лизнул головку, скользнув языком по кругу, под сопровождение громкого глубокого вздоха. Член дернулся в ответ на нежные прикосновения, и Джеймс, поощряемый глухими стонами и встречными нетерпеливыми движениями, смочил слюной руку и активнее стал помогать губами, периодически отрываясь и кидая взгляд вверх. Потому что всё это того стоит. Потому что такой Северус, открытый, нежный, податливый, с раскрасневшимися припухшими губами, запрокидывающий голову, напрягающий спину и худой живот, возбуждает похлеще любого афродизиака. Распаляет и без того нестерпимое желание. Такой Северус превосходит любые сокровенные фантазии.

Джеймс застонал занятым ртом. Член во рту подрагивал, неумолимо приближаясь к развязке, а собственное возбуждение начинало болезненно отдавать в живот, требуя к себе срочного внимания. Он резко отстранился, уткнулся лицом в покрывало, протиснулся второй рукой под животом к своему члену и сжал, не тратя время на раздевание. Не дыша, за несколько стремительных движений он кончил в ладонь, запачкав при этом и белье, и брюки. И только после этого, запыхавшись, с трудом восстанавливая дыхание, он смог обратить внимание на вторую свою руку, которая уже какое-то время скользила под пальцами Северуса по мокрому члену, начинающему опадать.

– Джеймс, я бы предупредил тебя, если что.

Джеймс усмехнулся.

– Дело не в этом, – он перекатился на спину, держа руки согнутыми в локтях с поднятыми ладонями, показывая характерные белесые следы. – Будь другом, дотянись до палочки.

– Вот как? – рассмеялся Северус и очистил заклинанием. Он быстро натянул брюки и встал, проверить зелье.

Джеймс привел себя в порядок, внимательно следя за этим процессом.

– Сев, ты всё время об этом думал?

– Нет… не всё. Только под конец, – Северус подошел и встал возле кровати.

– Всегда на стороже, да? – Джемс растянул руки в стороны. – Обнимашки? – он снова опустил руки, потому что Северус все еще стоял и смотрел на него. – Что-то не так?

– У тебя волосы растрепались.

– Сильно плохо? – Джеймс наспех поправил прическу. Он опять расставил руки и приглашающе махнул ладонями. – Иди сюда, Сев.

Северус нерешительно лег в раскрытые объятия, положив голову на плечо и обнимая рукой за талию.

– Не жалеешь? – спросил Джеймс, поглаживая его по плечу.

– Не верю… что это произошло.

– Я тоже.

Джеймс сильнее стиснул руки, крепко прижимая к себе Северуса, которой теперь снова стал осторожным и растерянно смущенным. Лежит рядом, пряча взгляд. Трогательный и ранимый. Его хочется обнимать и гладить. Захватывать в плен из своих рук, ног и пальцев, чтобы не одна конечность не торчала в сторону. Чтобы все было надежно спрятано, укутано и согрето.

– Сев…

– М-м?

«Люблю тебя» – подумал Джеймс.

– Нет… ничего. Отдыхай.

***

– Просыпайся, Джеймс, – Северус сидел на кровати и толкал в плечо. – Завтрак пропустим.

– Я согласен. Давай пропустим, – промычал Джемс свозь подушку, недовольно поерзав.

– Ну, ты как хочешь, а я пойду. Там на столе зелье для Люпина – возьми потом, – он указал на маленькую бутылочку из темно-зеленого стекла, закрытую корковой пробкой.

– Нет, подожди, – Джеймс подскочил и уселся на коленях, потирая заспанные глаза. – Подожди, я сейчас, – он взъерошил волосы, встал с кровати, обулся и выровнял смятую одежду заклинанием. – Всё, я готов, – он выжидательно посмотрел и улыбнулся. – А, нет! – направился к столу и взял зелье для друга. – Всё. Теперь точно готов.

Он подошел к Северусу, обнял его за талию и чмокнул в губы.

– Можем идти.

***

Джеймс шел рядом с Северусом и думал, как все отреагируют, если они сейчас вмести зайдут в Большой зал, чуть не держась за ручки как милая парочка. Он взглянул на Северуса, которой смотрел исключительно в пол и нервно покусывал губы. Очевидно, его мучает тот же самый вопрос.