Но у неё есть Тадеуш и привычка идти до конца.

Во Дворец Советов они добираются раздельно: Астори — от королевской резиденции, Тадеуш — от апартаментов на Ореховой улице. Обоим одинаково недалеко; они прибывают почти одновременно. Тадеуш слегка кивает Астори на улице, поправляя галстук, пропускает её вперёд и поднимается по ступенькам следом. Перед ними распахивают двери.

Астори на секунду замирает, но тут же берёт себя в руки. Внутри просторно, светло, прохладно; блестят деревянные полы и кожаные диваны и кресла, строгие, угловатые, не располагающие к уюту; светят аккуратные люстры. Всё дышит величием и сквозящим холодком высокой политики. Да. Такому месту она хочет принадлежать.

Ей уступают дорогу, кланяются; Астори старается не обращать внимания. Смотреть прямо перед собой — как Тадеуш учил. Дышать. Чувствовать облачёнными в перчатки пальцами папку… Астори прерывисто вздыхает. Трёхэтажное здание оборудовано шестью лифтами, но она выбирает широкую лестницу. По ней почти никто не ходит. В одиночестве легче собраться с мыслями и обуздать обжигающее волнение — а это сейчас необходимо.

Хотя она не совсем одна. С ней Тадеуш. Но это ничего, его словно и нет — он умело отходит в сторону, не донимает вопросами, он просто… рядом. Этого хватает, чтобы голова начала работать лучше.

Они на втором этаже. В конце коридора — дверь. В запасе ещё минут десять, и Астори, несколько разобравшаяся в себе, чувствует острое желание поговорить. Тадеуш улавливает его с полувзгляда.

— Мы репетировали. Без единой помарки. Всё пройдёт отлично, — отрывисто говорит он, и его короткие рубленые фразы, как швы, скрепляют расползающуюся уверенность Астори. Она кивает. Да. Да. Определённо.

— Говорите…

— Громко и чётко.

— Смотрите…

— В одну точку. Не искать вас взглядом, не отвлекаться.

— Потом…

— Выдержать паузу для вопросов. Даже если их не должно быть. Не забыть попрощаться, да, я помню.

— Замечательно. — Тадеуш бросает короткий взгляд на часы. — Семь минут.

Она слышит невысказанную просьбу в его интонации.

— Я справлюсь тут одна, вы вполне можете отлучиться… всё в порядке. Спасибо.

Тадеуш с благодарностью кивает, в последний раз встревоженно оглядывает её с головы до ног и исчезает. Астори кладёт папку на диван. У неё дрожат колени.

Мимо проходят советники; кто-то узнает её, кланяется, но Астори не слышит. Она ищет взглядом одного конкретного человека, ищет упорно и настойчиво — и находит его. Лорд Уолриш. Старый гад, переползший ей дорогу.

Она обещала Тадеушу ничего не предпринимать до дня дебатов… и он настал.

Она не прощает оскорблений.

Астори не дожидается, пока Уолриш заметит её: подходит первая, сцепляет пальцы и откидывает копну тёмно-каштановых волос на спину.

— Ваша светлость?

Он оборачивается, дёргает ястребиным носом, не в силах сдержать отвращения и ярости. Блёклые стариковские глаза сужаются.

— Ты? — выдыхает он тихо и жестом отпускает собеседника. — Всё-таки пришла, да?

— Вы забыли добавить «Ваше Величество», — поправляет Астори с обманчивой доброжелательностью. — Я всё ещё ваша королева.

— Пока что, — цедит Уолриш. Астори приподнимает бровь.

— Вот как?

Он наклоняется, и она едва подавляет желание отшатнуться, как от ядовитой змеи.

— Ты даже представить не можешь, во что влезла, девчонка. Замахнулась на то, что тебе не по силам. Эглерт никогда тебя не примет.

Астори старается сохранить хотя бы видимость хладнокровия, но дрожащие руки и голос её выдают.

— Посмотрим. — Она судорожно облизывает пересохшие губы и добавляет:

— Любопытные в последнее время статьи в газетах, не находите?

Уолриш всё понимает: пакостно улыбается.

— Вам понравилось, Ваше Величество? Я ведь предупреждал. Самозванке недолго быть на троне.

— Как мило с вашей стороны говорить мне об этом.

Астори, к счастью, находит нужную интонацию: ледяную, полную иронии. Она лишь сильнее выводит из себя Уолриша.

— Народ взбунтуется. Попомните моё слово. Вы навели шуму в целом королевстве, всё перевернули с ног на голову… Уходите сами подобру-поздорову.

— Иначе что? — Астори легко склоняет голову набок, отчего серёжки бьются о щёки. — Сожжёте меня на костре, когда это делалось раньше с неугодными девочками-наследницами?

— Может, и не зря делалось, — шипит Уолриш. — Женщина у власти — к беде.

Астори усмехается, прикусывает губу, съедая неброскую помаду.

— Значит, в этом вся моя вина? В том, что я — женщина, которая получила престол? Которая обставила вас? Да, ваша светлость? Вам стоит понять, что иногда лучший король — это королева.

Уолриш морщится, точно проглотил лимон.

— Неужели ты думаешь, будто сможешь победить? Это смешно, девочка…

Астори смеряет его полным презрения взглядом.

— А мне не нужно думать. Я уже победила. Я хотела стать королевой — и стала. Я хотела войти в Совет — и вошла.

— У тебя не получится выигрывать вечно, — выплёвывает Уолриш. — Все мы терпим поражения, и однажды…

— Все, кроме меня. Я всегда выигрываю. До свидания.

Она круто разворачивается и уходит, не давая ему возможности договорить. Она решает, что разговор окончен. Она решает, что победила. Опять.

Тадеуш встречает её у двери, взглядом спрашивает: «всё хорошо?» Астори быстро и слабо улыбается, на ходу кивая, берёт папку. Ни к чему тревожить его лишний раз. Они выжидают несколько минут; за закрытыми дверьми слышно, как беседуют и рассаживаются советники. Астори сглатывает ком в горле. Её немного колотит мандраж, но это скоро пройдёт. Она уверена.

— Вы справитесь, — шепчет Тадеуш.

Раздаётся громогласное «Её Величество королева Эглерта Астори Арвейн!»; тонко гремят трубы, распахиваются двери, и Астори входит в зал совещаний. Её приветствуют рукоплесканиями. Ещё пятнадцать секунд спустя сзади объявляют «Премьер-министр Эглерта Тадеуш Бартон». Снова аплодисменты.

Тадеуш, улыбаясь и кивая, проходит на своё место в одном из первых рядов, расположенных полукругом напротив стойки выступающих, у которой сейчас стоит Астори. Микрофон работает, проверять нет смысла. Текст вытащен из папки. Пальцы в перчатках впиваются в дерево до онемения.

В глазах гаснет свет. Она говорит.

Королева говорит.

========== 2.3 ==========

Астори просыпается от жажды. Так часто бывает в последнее время — горло сдавливает и словно скребёт наждачкой или полощет сухим песком. Неприятно. Она морщится, переворачивается на другой бок, выпрастывает руку из-под одеяла и распахивает слипающиеся глаза. Пора сказать себе «доброе утро» и встать. Даже если будильник ещё не зазвенел.

Семь часов. Только-только рассвело: зимнее розовое солнце прячется в бездонном омуте зеркала, играет крапинками и полосками на обоях. Астори подпоясывает халат и щурится. Ей всё ещё очень хочется спать, но если решила — нельзя — значит, нельзя. Она потягивается. Хрустит спина, мягкие кудрявые волосы тяжёлым водопадом опускаются на спину, по телу разливается прохладная бодрость, и дремота понемногу отступает. Вот так.

Выпивает стакан воды, проверяет детей — сопят в кроватках. Две пушистые головки-одуванчики. Две маленькие частички Джея. Астори нежно целует их и на цыпочках уходит.

Сегодня она ждёт Тадеуша спозаранку. Астори застёгивает свежую белую рубашку и хмурится. Нет. Это должно звучать не так.

Королева ждёт премьер-министра на аудиенцию.

Да. Именно.

Королева и премьер-министр.

Только деловые отношения.

Эти мысли придают ей уверенности, сковывают неуютное дрожащее смятение внутри. Она откладывает расчёску и пальцами взбивает у корней тёмно-каштановые густые волосы. Разминает шею. Когда у них следующие дебаты? Кажется, в пятницу… да, определённо. Речь пойдёт о проблеме с северными провинциями, и Астори хочется быть готовой к обсуждению такого важного вопроса, остававшегося болезненно актуальным уже очень давно. Едва ли не с самого образования Эглерта.