затем осторожно

залезаю под кровать,

прижимаюсь к куче

пыльных шляпных коробок.

Дверь наконец открывается.

Прямо у меня перед глазами – огромные белые кроссовки,

зашнурованы до самого верха.

– Марла, в свободной комнате никого! – кричит Пегги.

Какое-то время стоит,

затем наклоняется

(волосы падают ей на лицо)

и подбирает носок – я забыла его

на ковре.

– Здесь, наверное, нужно прибраться.

И вышла

за дверь, кричит:

– У вас конфетки еще не закончились?

– Конфетки?

– Конфетки-таблетки, мэм. Ваши лекарства.

Сейчас проверю. Спускайтесь,

когда будете готовы.

В кармане вибрирует телефон.

Келли-Энн. Наконец-то!

В ответ я пишу одно слово:

– До завтра! – Пегги прощается.

Я выглядываю в окно:

Пегги выходит. Высокая, полная женщина.

Закрывает калитку, садится

в малюсенькую машину – как она там помещается?

Боковое зеркало обмотано скотчем.

Я на цыпочках спускаюсь по лестнице,

с рюкзаком.

В коридоре сумочка Марлы

так и висит на перилах.

Беру из нее кошелек,

вынимаю аккуратно сложенную

десятку,

кладу кошелек обратно.

А потом выбегаю

через заднюю дверь,

иду в сторону моря.

На пляже почти никого; по песку ходят чайки.

Какой-то парень их передразнивает – шагает враскачку,

пронзительно вскрикивает.

У парня металлоискатель, собирает кусочки меди;

они стоят гроши. Даже на чипсы не хватит.

Женщина в наушниках читает;

рядом двое ее малышей-близнецов

колотят друг друга лопатками, измазанными в песке.

У самой воды, постелив полотенце, расположилась парочка.

Целуются взасос, обмениваются микробами.

Я засовываю носки в обувь,

оставляю вещи,

иду к воде.

Прохладные волны

лижут босые ступни.

Хочется окунуться,

ощутить всем телом эту прохладу,

но на мне джинсы и джемпер —

не нырнешь. А собака рядом ныряет, лает,

пытается укусить волну.

Потом начинается дождь

с ветром.

Крупный песок царапает ноги.

Возвращаюсь туда, где оставила вещи.

Но.

Рюкзак исчез.

Вместе со всем, что в нем было:

запасная одежда,

телефон,

шоколадный батончик (стащила у Марлы).

Черт!

Вот сволочи!

Офигеть…

Черт! Черт! Черт!

Мечусь по пустому

пляжу,

подбегаю к парню с металлоискателем.

Он останавливается,

раскрывает ладонь показать находку:

погнутая золотая сережка. Улыбается мне, говорит:

– Главное – это удача.

Просто нужно знать, когда твой день.

Как-то отец обнаружил у меня в школьной сумке помаду.

Потребовал объяснений:

– Что это?

Ну, помада. Вслух я, конечно, ничего не сказала.

А за неделю до этого поймал меня за чтением

«Космополитен» Келли-Энн. Разорвал его пополам, спросил:

– Ты с кем-то встречаешься? —

Обвиняющим тоном.

– Нет, папа.

– Тогда зачем красишься?

– Просто так.

А я и не красилась.

Раз или два подмазала губы,

Ну, ничего особенного,

и просто стерла через пару минут.

Он глубоко вздохнул.

– Ладно, Эллисон, в этот раз – без последствий, но

не заставляй меня терять терпение. Договорились?

Я вытерла рот рукавом,

хоть и была уверена —

у меня чистые губы.

– Хорошо, папа.

Магазины закрываются,

продавцы опускают металлические решетки,

чтоб не разбили окна,

не украли товар.

Женщина запирает кондитерскую – оставила на витрине

только ряды разноцветной помадки,

соблазнять прохожих.

Приветливое лицо, пышная прическа – как глазурь на кексе.

Улыбается мне,

подходит поближе.

От нее пахнет сладостями.

– У тебя все в порядке, милая?

Глядит на хмурое небо,

потом на мое лицо

и быстро отводит взгляд.

Я и забыла про щеку.

– Здесь в городе есть какой-нибудь хостел?

– Ты имеешь в виду – для туристов, или?..

На вид непонятно, сколько мне лет —

то есть нужно ли за меня волноваться.

– Я путешествую, – говорю ей.

Улыбка становится шире, женщина явно расслабилась.

К этому я привыкла —

соврешь, и

люди вздыхают с облегчением:

не нужно беспокоиться, что-то делать.

Учителя у нас в школе все такие.

Спрашивали, не отрывая глаз

от наших тетрадей:

«Дома все в порядке, Эллисон?»

Я охотно кивала. Снимала

с их плеч тяжкую ношу – заботиться.

Женщина из кондитерской советует:

– На Саммерлиз-Кресент есть неплохой отель, с завтраком.

В это время года можно снять неплохой номер.

Довольно дешево.

О да, я найду где остановиться.

Нельзя привлекать внимание.

Я должна выглядеть так, будто есть какая-то цель:

нужно куда-то идти.

А мне никуда не нужно,

и это заметно.

– Эй, красавица, улыбнись!

Мужчина в машине сбавляет скорость,

едет рядом со мной.

– Хочешь прокатиться? Залезай.

Я ускоряю шаг. Дорога вверх по холму.

– А куда ты идешь?

Тебя кто-то ждет?

Садись! Милая, я не кусаюсь.

Останавливается на красный свет,

и я спешу

скрыться из виду,

вниз по переулку —

бегу, бегу, бегу.

Переулок кончается,

и передо мной дорожка, ведущая к дому Марлы.

Меня обгоняет мужчина с собакой.

Сзади громко сигналит автомобиль.

Ветер треплет окошко в сарае – стук, скрип.

Дождь барабанит по крыше.

Сижу в темноте,

сжавшись в комок,

пытаюсь согреться.

Да уж, надо признать,

когда уходила —

такого

не представляла себе.

А

без телефона

Келли-Энн никогда не найдет меня.

Келли-Энн разбудила меня рано:

– Вставай, лентяйка, у тебя день рождения!