Моему папе с нежностью!

Я верю, что ты слышишь!

Аня стояла перед дверью в кабинет командира части, точно зная, что решение принято и обратного пути нет. Шел 2007 год. Война с Чечней закончена, но партизанская еще не стихла, и отголоски ее докатывались и до центральной России. Активных боевых действий не было, но напряженность сохранялась. Несколько частей, разбросанных по границе с Чечней, остро нуждались в кадрах, но мало кто туда рвался.

Раздался звук селектора: – Акимова подошла? Пусть заходит.

Подполковник Евстигнеев стоял у стола, что-то машинально переставляя с места на место.

– Значит, окончательно решила? – спросил он, не отрываясь от своего занятия.

Она всегда не любила эту его привычку не смотреть в глаза собеседнику.

– Заявление подписано. Я согласна на перевод.

– Насчет заявление – это был вопрос времени. Никогда не сомневался, что ты не усидишь здесь долго. Я по поводу перевода именно в эту часть. Все-таки граница с Чечней… Это окончательное решение? Ты едешь?

«Не похоже, чтобы он меня усердно отговаривал!» – подумала она про себя. Ей всегда казалось, что никто к ней здесь серьезно не относится: так пересиживает, пока что-то лучшее не подвернется или замуж не выйдет.

– Да! – просто ответила девушка.

– Хорошо! – сказал Евстигнеев с облегчением и, как ей показалось, благодарностью в голосе, – значит, поступаешь в часть к полковнику Быстрову… – тут он впервые оторвал взгляд от стола и уставился в ожидании ее реакции, которая не замедлила себя ждать.

– Товарищ подполковник, я хотела бы…

– Я бы тоже много чего хотел, – жестко прервал ее Евстигнеев. – Особенно оказаться сейчас на пенсии, а не разгребать это дерьмо. Ты не на курорт едешь, поэтому «санаторий» выбирать не приходится! К тому же мне не улыбается перспектива получить нагоняй от старого вояки. Вопросы есть? – сухо закончил он.

– Нет, товарищ подполковник. Разрешите идти?

– Иди. Анна! – услышала она уже в дверях. – Это граница, девочка. Не знаю, зачем ты туда едешь, но будь осторожна. Если ты будешь под начальством Быстрова, всем будет спокойнее. Иди!

Она резко развернулась на каблуках и вышла.

Вернувшись в свой кабинет, Аня открыла окно и оперлась на решетку. В помещение проник запах черемухи и чириканье птиц. Было начало мая. Как быстро все возрождается к жизни, стоит только появиться первым лучам солнца. Вот и ее в этом мае потянуло не домой, а из дома. Улететь, уехать, убежать. Под окном группа некурящих, но активно принимающих участие в курении других, быстро увеличивалась в размерах. До нее долетел смех Лены – делопроизводителя из штаба. Да, эта умела собирать вокруг себя мужские компании, а на себе завистливые взгляды женщин. Из созерцания Аню вывел телефонный звонок.

– Акимова!

– Анька, ну что? Была у начальника? Подписал? – в трубке зазвенел голос Татьяны, эколога их части и по совместительству ее подруги.

– Да. Заявление подписано. На следующей неделе уезжаю.

– Ну, ты отчаянная. Может, передумаешь еще? Как я тут без тебя? А эта идея с переездом на границу вообще бред сумасшедшего. Готики захотелось? – Таня одна растила четырнадцатилетнего сына и частенько прибегала к его жаргону.

– Танюш, извини, но столько дел накопилось. Надо еще с судебными разобраться. Давай вечером встретимся. Приходи ко мне.

– Если я приду к тебе с бутылкой вина, быстро мы не закончим, а дома у меня за это время может появиться куча всякой «нечисти» в виде дружков моего сына. Нет, уж лучше вы к нам…

Следующая неделя пролетела в суматохе сборов перед отъездом, передаче дел новому сотруднику и оказании моральной поддержке второй подруге Лизе во время краха отношений с очередным «мужчиной всей ее жизни».

В последний день на рабочем месте Аня только и делала, что принимала наставления и пожелания от коллег по «цеху», среди которых были в основном надежды на скорейшее возвращение живой и невредимой.

Последним ее напутствовал подполковник Евстигнеев. Он никогда не отличался красноречием, но как командир части не мог не поучаствовать в коллективных «проводах». Собственно говоря, вся его речь заключалась в пожелании найти свой путь в жизни после этого переезда. «Потому что надеяться на то, что ты найдешь там мужа, не стоит. Художники, писатели и астрономы на Кавказ и в Чечню не едут. А за дипломатом тебе придется самой отправиться в Москву, что, как мне кажется, ты и сделаешь после этого» – широко улыбаясь собственной, как ему показалось, удачной шутке, заключил он.

– Всегда обожала его «тонкое» чувство юмора! – услышала Аня в ухе дерзкий шепот Татьяны.

Когда наконец две бутылки вина были опустошены и съедены все фрукты за ее здоровье, Аня смогла вернуться в свой кабинет за вещами. Стоя посреди комнаты с коробкой в руках и оглядывая унылые стены с полосатыми обоями, на нее вдруг накатила ностальгия и предчувствие чего-то необратимого. Два с лишним года она посвятила этой части, причем действительно отдавалась работе, а не как многие считали просиживала время. И все же ощущение того, что она не в своей тарелке никогда не покидало ее. По мнению многих, да и ее собственному, она ведь построила неплохую карьеру для своего возраста и претензий их провинциального городка. Пять лет Аня отработала в УВД города, дослужилась до звания капитана, несколько грамот от руководства и отличное личное дело. Но вот ее ли это заслуга? Закончив школу с золотой медалью и Юридический институт с красным дипломом, она всегда ощущала властную и направляющую руку полковника Быстрова. Николай Павлович Быстров – полковник Вооруженных Сил РФ, выходец из спецназа, побывавший наверное во всех «горячих точках», а ныне командовавший частью на границе с Чечней. Для нее он был просто дядя Коля, как она привыкла называть его с детства, старинный друг отца и ее крестный. Их было трое закадычных друзей, трое солдат: он, ее отец и дядя Сережа. Все после армии пошли по стопам военного, но таких высот как Быстров не достиг никто. Отец после двадцати лет службы ушел в торговлю, а дядя Сережа последние десять лет проработал в местном военкомате, пять из которых он возглавлял его, а затем открыл небольшой бизнес совместно с единственным сыном, который не разделял его любви к армии.

Разбросанные по разным городам, они не переставали дружить. Два раза в год, чтобы не случалось, они встречались для того, чтобы отметить два «святых», как они называли, для них праздника: День Победы и День пограничника. А поскольку оба праздника приходились на май месяц, то и празднование их затягивалось, как правило, надолго. Только этот День Победы 2007 года Аня встретит в одиночестве. Папы не стало полгода назад. После этого жизнь не изменилась, нет, но шаткий мир, который она пыталась создать внутри себя начал потихоньку бунтовать и распадаться. Она вдруг явственно почувствовала необходимость бежать, бежать куда глаза глядят, бросить все и отдаться власти своих желаний, своих стремлений. А чего она хотела? На этот вопрос ответить было труднее всего. Ей было двадцать восемь лет. Она до сих пор жила с родителями, крестила детей своих подруг и строила карьеру, в которой не видела будущего. Наверное, это было неизбежно, раз уж она была единственным ребенком в семье и единственной, к тому же самой младшей, девочкой среди детей троих старых неразлучных друзей. У дяди Коли было двое сыновей. Старший Егор пошел по стопам отца и ему прочили блестящую карьеру. Четыре года назад у него родился сын Николай, которого назвали в честь деда, и тот в нем души не чаял, хотя и виделся с внуком редко. У второго сына Ярослава, которого кстати дядя Коля сватал в мужья Ане, перспектива будущей карьеры в армии не вызывала радужных эмоций. Он закончил юрфак с красным дипломом, вручил его отцу и вместе с двумя друзьями, не без помощи Николая Павловича, конечно, открыл небольшую строительную компанию и продолжал, как и прежде в институте, разбивать девичьи сердца. Собственно вот в такой мужской компании выросла Аня. Ее мама Александра Ильинична была прирожденным педагогом, преподавала по классу фортепиано в Школе искусств. Аня, будучи единственной дочерью, не могла не получить музыкального образования, но и здесь как всегда не обошлось без отцовского слова. Аня пошла не в класс фортепиано, а в класс гитары. Отмучив инструмент полгода, она поняла, что ей это не по душе, но продолжала заниматься еще полтора по настоянию мамы, которая видела в ней потенциал. Через два года трудов, слез и мозолей на пальцах ее неожиданно спас перевод отца в другой город, где музыкальное образование дочери было отложено на «недолгий» срок, которому так и не суждено было наступить. Сначала мама долго не могла найти работу, потом отец ушел со службы и пытался найти себя в жизни, переходя из одной организации в другую и нигде долго не задерживаясь. Жили они небогато, и однажды Аня продала свою ненавистную гитару, чтобы купить маме подарок на День рождения, а заодно, чтобы больше не возвращаться к разговорам о продолжении обучения. Хотя во время учебы в институте, музыкальные навыки помогли ей с легкостью влиться в студенческий коллектив. Ребята часто приглашали ее на свои посиделки, но больше как участницу музыкальных выступлений, а играли они для других девочек. В мужской компании она всегда чувствовала себя свободно, то ли в силу того, что росла среди мальчишек, то ли потому что отец воспитывал ее достаточно строго, если не сказать по-спартански: утренние пробежки в парке, зарядка на свежем воздухе, закаливание организма. Поэтому Ане всегда было проще дружить с мальчиками, играть в «войнушку» и лазать по деревьям. Она считала, что мужчины более искренни в своих желаниях, честны по отношению к себе и другим. С девочками дружба не особо ладилась. В старших классах школы, куда ее перевели после их очередного переезда, дети были собраны по территориальному признаку, и в их компанию со своим музыкальным слухом и любовью к литературе она так и не смогла влиться. Зато в детских набегах на соседские огороды и прыжкам по гаражам у нее появился верный друг Митька, с которым они были неразлучны. Пока Митьке не стукнуло пятнадцать лет и он не поступил в техникум, где превратился в красивого молодого парня и стал тайной любовью всех местных девчонок. Теперь они с ним виделись редко, и все новости о его жизни, а точнее сводку по новым «жертвам» неразделенной любви к нему, она получала от его младшего брата Жени, которому, как ей всегда казалось, она очень нравилась, но он стеснялся разницы в возрасте и зоркого взгляда дяди Лени, ее отца. Когда Аня после окончания института вернулась домой, то узнала, что Митя женился и скоро станет папой, чему она была очень рада, но поздравить лично побоялась, хотя до сих пор интересовалась его жизнью. Правда, сведения о Мите поступали все реже. Женя ушел служить в армию и задержался там надолго.