Чириканье Барби и становящиеся всё больше похожими на телячьи взгляды «сурового викинга» мне надоели быстро. К тому–же до конца я Гуннару всё–таки не доверял. Швеция, конечно, довольно давно стала нейтральной страной, но уж больно он был здоровый.

Прошло почти полтора часа. 06.57.10. Мне пришлось притормозить перед очередным поворотом. Не знаю, они говорили на повышенных тонах, потому что были не согласны друг с другом, или просто не обратили внимания, что я остановился. Услышал я только обрывки, что–то вроде — «… опыт… он старик… подожди… ты легко с ним справишься, ведь…». Я стоял, стараясь держать в поле зрения и поворот, и приближающуюся парочку. Только поэтому заметил, как Барби осеклась, увидев, что я их жду. Наверное, если бы не этот взгляд, даже услышанное ничего бы внутри не зацепило. Но взгляд был.

Невозможно быть в напряжении постоянно. И, по прошествии этих трёх часов, я уже почти перестал обращать внимание на расстояние между мной и Гуннаром. Да и после этого, сказать, что я в чём–то заподозрил сладкую парочку нельзя. Барби опять выпала из образа, и это царапнуло что–то внутри.

Кстати, осторожно пройдя поворот, мы увидели, что просвет дороги расширился, а ещё через несколько минут лес расступился. Точнее не совсем так. Слева от дороги теперь была равнина, поле. Лес с левой стороны как будто заканчивался и полукругом окружая поле, уходил практически к горизонту. Там, расстояние было оценить сложно, но довольно далеко, было видно ещё одну дорогу, уходящую в лес, под углом чуть меньше, чем прямой к нашей. При этом создавалось впечатление, что по отношению к тому лесу и той дороге мы выше, на холме, что ли. За дорогой, уже почти на горизонте, что–то блестело, может река, или другая вода. Кстати, в той стороне, от дороги в сторону реки была видна россыпь, наверное, строений. Слишком регулярно для дикой растительности

Впереди дорога небыстро поднималась вверх, даже и холм, просто возвышенность, но при этом дорога как бы уходила в небо. Левый склон дороги был на вид не крутой, но всё–таки перекрывал горизонт.

А справа лес взбирался на склон. И вместо горизонта в эту сторону была то ли невысокая гора, то ли холм. Небо было видно, склон был достаточно пологий, но, чтобы взглянуть на верхушки приходилось задирать голову. А там в лесу торчали какие–то башни, наверное. Слишком далеко, чтобы сказать точно.

Идти вперёд по поднимающемуся полотну было страшновато. Если бы кто–то появился с той стороны, идущий по дороге оказывался как на ладони. И деваться было некуда.

Направо, вдоль леса уходил просёлок, но уже меньше, чем в километре, невозможно было понять, то ли он уходит в лес, то ли просто склон поворачивает.

Причём ночью, скорее всего, никакого вопроса бы не возникло. Но, ночь с одной стороны пугает, а с другой скрадывает опасность. Не видишь ты, но не видно и тебя. В крайнем случае услышав что–нибудь сошёл с дороги и лёг. Ну кочка и кочка. А днём в короткой на вид траве ещё попробуй спрятаться.

Дорога была видна примерно на километр, с подъёмами никогда не поймёшь точно.

Стоящая чуть в стороне парочка что–то в полголоса обсуждала. Не слышно. Я бы, если честно, сошёл бы с дороги, например, направо. Там лес вроде ближе, и идти не по подлеску, а всё–таки по дороге. Сел бы в теньке и поел. А заодно и подумал. Но у меня миссия практически выполнена. Осталось только дожить до конца. Чуть меньше шести часов.

— Нужно идти вперёд. — Гюнтер был упорен как настоящее дитя снегов.

— Я устала, давайте посидим в тени, перекусим и отдохнём. — Барби вытерла сухой лоб, и оперлась на Гюнтера.

— Мне всё равно. Но подъём нужно преодолевать быстро, осторожно, но по возможности быстро, так что отдых лишним не будет. — Капитан Очевидность — моё второе имя.

— Тень проще найти там. — Барби показала направо.

А я прикидывал, как бы выбрать в чистом поле ориентир, чтобы понять, что дальше по дороге идти в полный рост не стоит. Вроде там, за сколько то метров до того, как дорога «упирается» в небо, то ли куст, то ли ещё что–то. Вообще–то уходить с дороги и пригибаться нужно начинать, как только дорога перестанет укорачиваться перед глазами. Сохраняющаяся длина, или наоборот удлинение, должно свидетельствовать, что подъём заканчивается.

Глянул направо, отойдя уже метров на сто от дороги, Барби махала рукой. Потом показала в лес, и убедившись, что я сделал пошёл в их сторону исчезла в подлеске. Гюнтер тоже вошёл в лес. Пока шёл вдоль леса, несколько раз глянул направо, в лес. Это был даже не подлесок. Так, молодняк, который не имел шансов развиться, если не упадёт какое–то из больших деревьев. Расстояние между большими деревьями было не слишком большим. Примерно, как на севере, например на Балтике растёт сосна. Метров пять — семь между деревьями, где–то чуть чаще, где–то чуть реже. Иногда между великанами вырастает мелочь. Лет десять растёт, а потом усыхает. Ветки больших деревьев могут начинаться намного выше человеческого роста. В лесу видно метров на сто. Здесь, стволы стояли чуть чаще. И ветки были ниже, не как, например в еловом бору, когда не продраться между ветками, здесь вроде и свободно, но узловатые ветви, на уровне моего роста, иногда приходилось обходить. Под ногами немного пружинил мох. Но в принципе ровно.

И куда они полезли? Кроны затеняли лес, не сильно, но, если смотреть снаружи, уже третий ряд почти не видно. Может ищут какое–нибудь упавшее дерево. Вот начался подъём. И где они?

Я остановился. Ситуация мне не нравилась, не знаю почему, но вдруг проснулись подозрения относительно великана Гюнтера.

— Изидора, Гюнтер, вы где?

— Здесь, уже рядом, здесь полянка. — раздался радостный голос Барби.

Гюнтер молчал.

Я, даже не понимая до конца зачем, вызвал перчатки, и надев застегнул браслеты. Впереди действительно было чуть светлее. Полянка была. Примерно метров десять в диаметре. Где–то посередине трухлявый пенёк. Рядом с ним, стояла сладкая парочка.

Гюнтер, стоя спиной ко мне почти нависал над девушкой. А Барби была явно чем–то недовольна.

— Ну, давай, будь же мужчиной!

Внезапно Гюнтер оттолкнул девушку так, что та удержалась на ногах лишь сделав пару шагов назад и развернулся ко мне. Я сделал шаг назад и призвал глефу.

— Виктор, она…

На лице викинга отразилось удивление, глаза широко открылись, а из груди проклюнулся кончик клинка рапиры. С клинка капнула капля крови.

Вот блин! В руке викинга возник топор, он начал поворачиваться, но клинок свистнул, рассекая горло, набухающей кровью полосой. Викинг разворачивался уже на подгибающихся ногах. А сзади Барби чётко как на тренировке сделала выпад в открывшуюся для неё левую часть груди.

Какая Барби, это была Гадюка, даже не так, ГАДЮКА! Чёткий шаг назад, клинок на себя, и её ник окрасился в красный цвет.

Внимание, Игрок убил союзника. Он объявляется вне закона.

Любой убивший нарушившего правила, получит награду 20 ОИ, 10 ИЕ.

— Гадюка, ты зачем? За что ты его?

Дурацкий вопрос. Это было очевидно глядя в её лицо. Глаза были немного прищурены. Стойка идеальна, только левая рука на уровне пояса, а не отведена назад. Ну, мастера редко чётко фиксируют стойки.

— Дурак отказался тебя убить. Бонус именно такой как я и ожидала. Он тебя, а я его…

Она сделала несколько шагов, так, чтобы тело не перекрывало ей линию атаки.

— Но так опыта тоже должно хватить, умертвие четыре и вы по восемь….

Выглядело всё как в не слишком хорошем детективе. Когда злодей, перед тем как убить рассказывает жертве подробности замысла. И зачем ей это. Клинок рапиры почти дотянулся. Только судорожное движение глефы заставило Гадюку остановить выпад и сделать шаг назад.

— Меня гадюкой прозвали в городской сборной, за манеру вести бой….

Клинок действительно ни на секунду не останавливался, то переходя из позиции в позицию, то вдруг приближаясь. Это мелькание завораживало.

Так шаг назад, противника нужно держать взглядом полностью, и ноги и плечи и даже голову… И не концентрироваться отдельно ни на чём. Но в мозгу панически билась мысль — «именно рапирами и шпагами дворяне резали крестьянскую пехоту с алебардами глефами, просто за счёт мастерства». Ну да, ну да, а у меня умение как раз на добротного пехотинца.