Ирина: Я всегда стеснялась своей маленькой груди. Вот у моей мамы 5-й размер, а у меня первый. В кого я такая – не понимаю. Мне кажется, что если мужчина увидит меня раздетой, то начнёт смеяться. Все же мужчины любят большую грудь.

Валентина: А такое с тобой уже было когда-то? В школе или на пляже? Или в бассейне, может, кто-то плоскую шутку какую-нибудь отпустил? Есть ли в твоём опыте уже подобная ситуация?

Ирина: Нет. Но я представляю, как Миша может начать хохотать, если увидит мою грудь.

Валентина: Хорошо. Миша – значит, Миша. Михаил, садись на стул.

Дальше все как обычно. Мы сделали предварительные этапы и дошли до стула Миши.

Валентина: Миша, пофантазируй, представь гипотетическую ситуацию, что ты сейчас смотришь на раздетую Иру. И видишь, что у неё 1-й размер груди. Что сейчас с тобой?

Ирина на стуле Миши: Я очень серьёзен. У меня даже и в мыслях нет сейчас намерения смеяться. Я вижу, как ты напугана и напряжена. Ты как маленький испуганный зверёк смотришь сейчас на меня. Я понимаю всю важность ситуации. Ну да, вижу, что твоя грудь вот такая. Маленькая и аккуратная. Красивая грудь. И в чем проблема, не понимаю?

Валентина: Миша, Ира тебе сейчас сказала, что уверена, что всем мужчинам нравится большая грудь. И что ты сейчас можешь начать смеяться и отвергаешь ее.

Ирина на стуле Миши: Чтобы в такой ситуации начать смеяться – это надо быть полным дебилом. То, что обычно нравится большая грудь, – ну, наверное, да. Но это не так важно, чтобы женщину себе выбирать по размеру груди. Это нужно быть отмороженным на всю голову, чтобы женщину себе подбирать по этому параметру.

Возможно, на одну ночь женщину и выбирают по бюсту. Но для жизни – это точно не критерий. Мне странно, что ты так загоняешься по этому поводу.

Дальше мы завершили все остальные этапы метода пустого стула.

Вряд ли, конечно, Ирина после этого сделает резкие шаги в сторону близости с Михаилом или кем-то другим. Но хотя б на сантиметр в эту сторону она сдвинулась.

У всех клиентов свои скорости.

Таня, 37 лет, дочери 8 лет, разведена, проводит женские практики.

В групповой терапии у данной клиентки на поверхность вышла очень сильная неискренность по отношению к участникам группы.

Затем мы стали в личной терапии изучать ее данную модель взаимоотношений.

Таня: Я помню, когда я перестала быть настоящей. Когда я надела маску и стала притворяться. Мне было 15 лет. Однажды моя младшая сестра случайно встретила на улице мою приятельницу и пригласила ее ко мне в гости. Это была даже не моя приятельница, а дочь друзей родителей.

В нашем доме часто были застолья. Другие взрослые приходили семьями с детьми. А мы с сестрой должны были их терпеть. Ну, вроде как мы должны были с ними как-то дружить и проводить время, пока родители пили. Иногда это затягивалось до двух-трёх ночи, в доме не было дверей, и спать было невозможно. Это сильно выматывало.

Когда сестра пришла и сказала, что сейчас ко мне в гости придёт Надя, я впала в истерику. Мне кажется, что это единственный раз, когда я была сама собой. Я орала так, что родители с молчаливым испугом смотрели на меня. Я рыдала, кричала, что не хочу ее видеть. У меня был словно аффект. Сейчас я даже понять до конца не могу, что именно в Наде меня так возмущало.

Родители стыдили меня за такое поведение, настаивая, что я должна из вежливости сейчас любезно встретить якобы приятельницу. Что они не хотят, чтобы потом на всю деревню они ославились как хамская семья, в которой выгнали Надежду после того, как сами ее же и позвали.

Через полчаса я все проглотила и стала улыбаться Наде. Я предала себя. Надела маску и стала притворяться. Если попробовать провести параллель, то это действительно похоже на то, что я сейчас постоянно делаю. Мне неинтересно сейчас сидеть в кафе с этим мужчиной, но я терплю, притворяюсь, а сама думаю: да когда же все это закончится?! И на групповом вебинаре в Школе Пифагора, оказывается, все развернулось аналогично: мне с вами не в кайф, но я полулыбаюсь вам часок. Это очень горько сейчас осознавать, как много в своей жизни я себя предаю.

Закрытие данной психотравмы состояло из трёх встреч. В первую встречу мы сделали стулья собственно с самой Надей. Мы искали причины такой реакции на девушку. Выяснилось, что Надежда оказалась вообще ни при чем. Что у Тани просто вскрылось на Наде накопленное возмущение родителями из-за пьяных ночных застолий. Надя была лишь триггером.

Триггером в психологии называют красную кнопку в Душе, на которую можно нечаянно или специально нажать – и взрывается ядерная бомба. Кнопка – это не бомба, это лишь способ запустить бомбу. Эмоции к Наде полностью ушли после 1 часа терапии.

На следующей встрече было необходимо отработать эту же ситуацию в отношении папы. Таня вспомнила, что после этого события она очень сильно разочаровалась в отце, стала считать его слабаком и предателем, который не может ее защитить. После стульев с папой все эмоции к нему у неё также обнулились.

На третью встречу дошла очередь до мамы.

Таня выбрала игрушку, посадила ее на стул, определила расстояние до стула. Представила себя пятнадцатилетней. Вспомнила то событие. И посмотрела на маму.

Таня: Я чувствую себя виноватой перед мамой. Всегда. Я всегда тотально виновата рядом с тобой, изо дня в день, из года в год. Я вижу, что каждый день ты встаёшь в 5 утра и ложишься спать только в 12 ночи. Ты работаешь всегда, не останавливаясь. 30 соток огорода, 4 коровы, поросята и куры. Ты ходишь за водой на речку и стираешь на руках. Смотрю на тебя и мне, с одной стороны, безумно жаль тебя, с другой стороны, я не хочу жить так, как ты.

Ты вообще не садишься отдыхать, бесконечно бегаешь, работаешь и очень тяжело вздыхаешь. Каждый твой вздох мне как укол в сердце, я чувствую твой упрёк в мою сторону. Ты повторяешь, что вот у других дети как дети, а я уродилась – непонятно что. Ты постоянно называешь меня эгоисткой, что я живу только ради себя. Я тоже постоянно вынуждена убираться по дому, поить коров, но тебе всегда мало. Сидеть спокойно можно, только когда едим. Если я не ем, то я не имею права сидеть, я тоже должна беспрерывно бегать, находить себе дела и непременно работать. Я очень злюсь на это. Это уже похоже на бестолковую суету ради суеты. Я вообще не имею права на своё время. Чтобы почитать, мне нужно было прятаться за сундук с книжкой, чтобы меня никто не заметил.

Ты постоянно повторяешь, что живёшь только ради нас с сестрой, что работаешь ради нас. Но меня это взрывает от возмущения. Мне это не нужно, чтобы ты так работала. Я вижу, какая ты уставшая и всегда несчастная, и я не хочу быть в этом виноватой. Это нечестно. Это неправда. Ты навязываешь мне свою правду. У меня так много возмущения.

Сейчас, когда сестра позвала Надю в гости, я в ярости, что я снова обязана выполнять то, что кому-то надо, а не то, что я хочу. У меня уже накопилось столько подавленного возмущения вашими пьяными ночными застольями с гостями, что Надя – это просто последняя капля.

Я вижу, что, когда я сейчас кричу в истерике, ты ходишь по дому как тень и словно не обращаешь на меня внимания. Даже сейчас ты что-то трёшь тряпкой, подметаешь. Я не важна для тебя. Словно, кроме уборки и работы, для тебя все остальное вообще не важно.

Ты стыдишь меня сейчас за то, что я не хочу видеть Надю. Для тебя важнее, что подумают в деревне про вас, чем то, что со мной происходит. Ты заставляешь меня притворяться. У меня ярость из-за этого, ненависть. Я вижу, что ты не хочешь принимать меня вот такую, злую и настоящую. Словно ты любишь только какую-то часть меня, послушную и работящую. И злая и бунтующая я тебе не нужна. Это очень обидно, горько. Я чувствую бессилие. Ты победила. Я вытираю слёзы, натягиваю улыбку и буду терпеть Надю.